Али-Баба и Куриная фея - Краузе Ханс - Страница 18

Юноши и девушки расходятся по местам. Заноза подмигивает Ренате:

— Молодец Бауман! Правда?

Рената машет своим пёстрым платком.

— Не мешало бы это послушать Давай-давай. Он бы лопнул от злости.

— Ах, этот?.. — Заноза нагнулся на ходу, чтобы подобрать картофелину. — Для Кнорца мы были до сих пор пятой спицей в колеснице, но теперь дело пойдёт иначе.

Ребята продолжали засыпать овощехранилище землёй. Размеренно постукивали лопаты. Макки проверил, много ли они набросали земли.

— Маловато. Давайте поработаем ещё немножко, а не то картошка замёрзнет, — посоветовала Рената.

Куниберт Мальке совсем приуныл. Вот уже пять минут, как он бессмысленно смотрит в одну точку. Ему трудно даже пошевельнуться. Какая ужасная работа! У него болят все мышцы. Ручка лопаты так тверда, что от неё горят ладони. Разве это можно выдержать? Куниберту стало жаль себя. Время шло, а он всё ещё не работал.

Факир кинул в мечтателя гнилой картошкой:

— Эй, Профессор, твоя лопата уже пустила корни! Принимайся за дело, а то ты не управишься и до ночи.

Куниберт Мальке с убитым видом взялся за лопату. Но нельзя сказать, что работа у него спорилась.

— Давай я тебе помогу, отдохни, — сказал Бауман, беря у него лопату и делая знак, чтобы он отошёл в сторону.

Воспитатель хотел согреться. Лопата его глубоко входила в землю. Бауман работал быстро и споро. Свеженабросанная земля словно тёплым одеялом укутывала картофель. От работы Бауману стало жарко. Он посмотрел на Куниберта.

— Тебе трудно работать в поле, не так ли? — спросил он. — Надо больше каши есть. Скажи, как ты попал сюда, в деревню?

Куниберт не ответил.

— Ты сам деревенский? Пошёл сюда учиться по собственному желанию?

— Я? Нет!.. Соб-ст-вен-но говоря, я хотел стать портным, — нерешительно произнёс Куниберт, растягивая каждое слово.

— Портным? — Вальтер Бауман от удивления опустил лопату. — Ну, дорогой мой, тогда ты ошибся адресом. У нас в интернате осваиваются многие профессии — ты можешь, например, стать полеводом или животноводом, зоотехником или садовником, — но портным… нет, это не выйдет! — Бауман сдвинул на затылок свою синюю лыжную шапочку. — Парень, парень, кто же тебя сюда направил? — спросил он, снова принимаясь сгребать землю.

Куниберт, стоя рядом с ним и глядя на него сквозь толстые стёкла очков, начал рассказывать:

— Мы с матерью пошли на биржу труда. Я хотел стать по-рт-ны-им, но сво-бод-ных мест в по-ртно-вск-ой школе не было. «Мы те-бя уст-ро-им иначе», — сказала мне женщина на бирже труда. И она послала меня в Катербург, в народное имение.

— А тебе здесь нравится?

— Мне? Нет! Ведь я же хо-тел стать по-рт-ны-им. Но женщина сказала, что это ничего не значит, каждый может работать в деревне.

— Вот это новость! — Бауман воткнул в землю лопату. — Наверно, эта тётка с биржи труда получила задание набрать молодёжь для сельскохозяйственных школ. Вот она и решила не утруждать себя. Но, дорогой мой, эта дама не имеет ни малейшего представления о сельском хозяйстве. Она думает, что стоит сунуть человеку в руки грабли, и онсразу станет крестьянином. Чистейшая чепуха! Сельское хозяйство — нелёгкая вещь. Чтобы стать хорошим полеводом или животноводом, надо иметь голову на плечах — чтобы учиться, сильные руки — чтобы работать, и преданное сердце чтобы любить своё дело. Иначе ничего не выйдет, понимаешь? Но ты лучше скажи мне сам, нравится ли тебе унас.

Куниберт судорожно глотнул слюну:

— Я н-не зна-аю, — промолвил он робко.

— Знать-то ты знаешь, не притворяйся. Ты можешь спокойно сказать всю правду.

— Я лучше бы хо-те-ел учиться на порт-но-го, — тихо признался Куниберт Мальке.

От работы ученикам стало жарко. Даже ветра они больше не замечали. Ребята сняли куртки, девушки — платки. Работали они ровно — не слишком быстро и не слишком медленно. Факир заявил, что они трудятся «в одном темпе». Затем наступил обеденный перерыв. Ученики побежали в столовую и набросились на голубцы, которые им полагались к обеду, а потом снова вернулись к овощехранилищу.

Заноза поплевал на руки.

— Ну, граждане, скоро финиш.

Но до финиша было ещё далеко. На полный желудок работать стало трудней. Ребята с трудом раскачивались. Факир стал рассказывать анекдоты, но они были не новы и не остроумны.

Рената не любила плоских шуток. Не слушая Факира, она помогала Малышу, так как свой участок она уже сделала. К своему удивлению, Рената почти не устала. Конечно, делобыло не в тех двух голубцах, которые она съела за обедом. Фрау Хушке так ловко упрятала в капустные листья мясо, что его с трудом можно было обнаружить.

— Знаешь, я поняла как важно равномерно распределять свои силы, — сказала Рената Малышу.

Гора земли над овощехранилищем всё росла. За час до ужина работа была уже закончена. Ребята покрыли, картофель толстым слоем земли, и теперь ему был не страшен любой мороз.

— Ну, вот мы и кончили! Здорово поработали! — хвастались младшие ребята.

— И всё же мы дураки, — возразил им Факир, опершись на лопату: — мы так поторопились, что теперь нам придётся засыпать ещё одну яму.

Вальтер Бауман кивком подозвал к себе учеников.

— Начинается! — заныл Факир. — А всё потому…

Но Факир ошибся. Оставшееся время их воспитатель использовал иначе.

— Теперь вы научились засыпать землёй овощехранилища, — сказал он. — Но знаете ли вы, как их закладывают?

И Вальтер Бауман начал объяснять, как это делается.

Третья полевая бригада отстала. Скорее! Поднажмите, рабочий день скоро кончится! Бригадир Леман с часами в руках быстро бегал взад и вперёд, явно тревожась.

— Живей, живей! Поторапливайтесь! Через пятьдесят минут картофель должен быть засыпан!

Леман было недоволен. Его бригада всегда выполняла, а часто даже перевыполняла дневные нормы. Но сегодня дело явно не ладилось.

Чёрт возьми! Леман вспомнил о премии. Один такой несчастный день может всё испортить. Он поглядел на ребят, и его гнев ещё усилился: почему они болтаются без дела? Работали кое-как и уже кончили… Бригадир снова посмотрел на часы. До конца работы оставалось сорок минут. Леман опять повернулся к ребятам.

— Чёрт бы их побрал! Лодырничают по-прежнему! Да ещё собрались в кучку. — Бригадир, возмущённый до глубины души, выругался. — Нет! Так дело не пойдёт. Эти балбесы отдыхают, а мы теряем свою премию.

Леман побежал через поле. Не обращая внимания на Баумана, он врезался в толпу ребят и начал командовать:

— Эй, коллеги, рабочий день ещё не кончился! У нас не принято бросать работу хоть на секунду раньше срока. Нечего таращить на меня глаза. Марш! Отправляйтесь в мою бригаду, быстро!

Ученики не трогались с места.

— Вы что, оглохли? — нахмурился Леман.

— Полегче, дорогой мой, за учеников отвечаю я, — спокойно сказал Вальтер Бауман. — А вы, ребята, оставайтесь здесь. Сегодня вы доказали, что можете засыпать землёйовощехранилище. И хватит! Больше вам этим заниматься незачем, — сказал он, обращаясь к ученикам.

Леман покраснел как рак:

— За это ты ещё ответишь, коллега!

— Мне нечего бояться! Я знаю, что делаю. Конечно, в экстренном случае я и мои ученики всегда к вашим услугам, об этом и говорить нечего, но всё должно иметь свои границы. Затыкать все ваши дыры ученики не могут. Ребятам надо учиться. На экзаменах им поблажки не дадут. Вот так-то!

Ученики незаметно подталкивали друг друга. Внимание, Бауман за них! Здорово он отчитал этого старого эксплуататора!

Леман круто повернулся. Сопя от злости, он направился обратно к своей бригаде. «Подожди же! Я всё расскажу Кнорцу. Он тебе покажет, кто здесь хозяин!»

В тот же день после ужина произошло нечто поразительное. Али-баба попросил у Факира платяную щётку.

— Зачем она тебе?

— Фу-ты ну-ты! Хочу почистить брюки, вот и всё!

— Смотри не запачкай её.

— Не беспокойся, мои брюки не повредят твоей щётке.