Поиск на перекрёстке времени - Нортон Андрэ - Страница 23

— Экстремистам?

Тотзин улыбнулся.

— Теперь ты сам можешь утверждать, что разговаривал с ними. Лорд Чаксиб, который привел тебя на суд, дает убежище Иуитималу. Он внимательно его слушает. В прежние времена Иуитимал был бы каукаукуилтином, почтенным Древним, посвященным Хитцилопоцли. Я слышал его речи, выражающие желания его сердца. Когда-то те, кто выполняет опасные задания на границе, получали титул куаухуахуаткве. Это значит — жрец-воин первого ранга. Может, вы в Англии недостаточно изучаете нашу историю, чтобы понять значение…

— Я ее знаю немного, — сказал Блейк, когда офицер сделал паузу.

— Тогда ты должен знать, что некогда наш образ жизни был самым кровавым, как вы говорите. Все воины обязаны были не убивать, а пленять врагов, чтобы можно было приносить жертвы богам. У нас было много богов, и все они требовали жизни людей. Только захватив в плен много врагов, воин мог заслужить почести, и дорога эта была открыта и для простых, а не только для сыновей знатных отцов.

Всегда были такие, кто поворачивался к старым богам и их обычаям, кто негодовал, когда Кецалкоатл впервые предложил заменить человеческие сердца на жертвенных камнях зерном, птицами и цветами. И когда то же самое стал делать Кукуклан Второй, нашлись такие, кто до конца противился ему, втайне совершая прежние обряды.

И вот теперь такие люди снова стали выходить из тени тайны, они поддерживают партию Возвращения. И так как каждый человек означает дополнительную поддержку, их там приветствуют. Но когда борьба кончится, экстремисты обнаружат, что их мечта о кровавых алтарях не осуществляется. А пока с ними стараются не спорить. Если бы тебя приговорили…

Офицер замолчал и искоса взглянул на Блейка. Он молчал так долго, что патрульный поторопил его:

— Что тогда могло бы случиться?

— Тебя могли бы передать лорду Чаксибу, на земле которого ты был захвачен, чтобы он осуществил приговор. А это привело бы тебя в руки Иуитимала и его последователей. А те принесли бы тебя в жертву богу.

Опасение Варлта за Марву! Если Тотзин может серьезно предполагать это, тем больше у Варлта оснований для страхов. Патрульный старался оставаться невозмутимым, он лишь заинтересованно спросил:

— Такое случается?

— Случается. — На лице Тотзина появилось выражение отвращения. — Говорят, мы должны привлечь к себе экстремистов, потому что их слушаются крестьяне и дикари. Честь воина — это хорошо, она кровь Империи, но нельзя вернуть прошлое. Мы не должны тревожить сон старых богов. А когда у нас будет новое оружие, никто: ни жрец, ни торговец — не посмеют выступить против нас.

— Мы причалим в Ксоматле на рассвете, — добавил он чуть позже. — Когда вернешься к своим, скажи твоему начальнику, что нельзя терять время. Девушка в безопасности, но долго ли это будет продолжаться, невозможно сказать. Как ни залепляй щели в женских помещениях, остановить сплетни и слухи — все равно что остановить текучую воду, а такой слух будут повторять много раз на день. Поэтому вы должны действовать быстро, иначе вам не из-за кого будет торговаться, и винить вы должны будете только себя.

— Скажу.

Марва! Должно быть, она и есть «девушка». Но кто…, кто начальник Руфуса Трелонли? Торговец, роль которого сейчас играет в Ксоматле Варлт? Если бы разрешенные торговцы были связаны с преступниками, пересекающими время, Аршалм знал бы об этом или по крайней мере подозревал. Если только он сам не часть этого целого. Дело расширяется, как круги от камня, брошенного в пруд. Может быть, группа патрульных набрела на нечто такое значительное, с чем не сможет справиться.

Тотзин позвал рулевого, и они спустились вниз, чтобы поесть. Еда оказалась лучшей из того, что пробовал Блейк на этой стороне реки. Потом имперский офицер лег на накрытую матами койку и знаком пригласил Блейка занять противоположную. Устраиваясь на койке, патрульный услышал ровное дыхание своего спутника. Но сам спал беспокойно, часто просыпался, вспоминая и тревожась.

Рано утром туман покрывал берега реки. Приближаясь к городу, катер резко уменьшил скорость. Здания, если не считать нескольких огоньков, были еще темными. На пристани никого не было. Катер причалил с точностью, которая свидетельствовала, что он сделал не один тайный рейс к этому порту.

Если на пристани и были часовые, их не видно. Блейк шел, стараясь не отставать от Тотзина. Они прошли по причалу и потом по береговой улице к большому складу. Тусклый огонек освещал боковой вход, которым воспользовался Тотзин.

Внутри оказались грузы в ящиках и корзинах. Через одинаковые интервалы с высокого потолка свисали фонари. В их свете Блейк увидел, что имперский офицер пошел по проходу между двумя стенами товаров. Дойдя почти до конца, Тотзин остановился и начал считать ряд корзин. Когда палец его коснулся одной из корзин, он принялся снова считать, на этот раз с противоположного конца, как будто хотел дважды проверить свой выбор. Потом снял с корзины крышку.

— Забирайся, — прошептал он. — Жди. Ни звука, если хочешь попасть к друзьям.

На дне корзины лежала сложенная ткань. Тотзин взял ее и, когда Блейк лег, свернувшись, обхватив руками колени, укрыл патрульного этой тканью. Секунду спустя закрылась крышка, и для связи с внешним миром у Блейка осталось несколько щелей. Слышно было, как Тотзин снова завязывает крышку.

После этого ничего, кроме тишины и все сильнее затеняющих рук и ног. Должно быть, Блейк задремал, упираясь лбом в колени, потому что разбудил его звук: разговоры, какие-то крики, шум механизмов.

Рядом с его корзиной разговаривали на тольтекском языке. Потом, без всякого предупреждения, корзину подняли, пронесли и поставили снова. То, на что ее поставили, двинулось. Блейк не мог ничего увидеть в щели, но был уверен, что теперь он не на складе. После переноса корзину снова поставили в другое место. Неожиданно свет исчез, послышался звук мотора, корзина задрожала.

По звукам Блейк мало что мог понять. Корзина покачивалась, словно фургон идет по неровной дороге. Потом они остановились. В третий раз корзину грубо схватили, перенесли и поставили с такой силой, что Блейк никак не мог уберечься от ушибов.

— Это последняя в партии. — Слова на английском. И голос патрульного, которого в последнюю минуту включили в группу. Но один ли он? Может ли Блейк привлечь его внимание?

— Можно открывать…

Ло Сидж! Это Ло Сидж!

Помня о маскировке, Блейк окликнул:

— Ричард! Ричард Веллфорд!

Его пересохший от пыли голос показался ему самому не слишком громким. Но снаружи наступила тишина. Потом крышку его развязали, подняли. Блейк попытался ухватиться руками за края. Корзина покачнулась, и патрульный наполовину вывалился из нее на каменный пол.

Его схватили за плечи, подняли, хотя ему казалось, что онемевшие ноги не выдержат его веса. Ло Сидж, да, и второй патрульный, который помогал Блейку упаковывать груз — сколько же дней назад?

— Ну и доставка. — Как всегда, первым нарушил молчание Ло Сидж. — Груз слегка поврежден, но в целом не тронут, я бы сказал. Насколько поврежден — и насколько не тронут?

Что он имел в виду, Блейк не мог понять. Он опустил руку, которой схватился за Ло Сиджа, стыдясь чувства облегчения. С Ло Сиджем нужно быть осторожным в проявлении чувств. Тот всегда держится отчужденно, он лишен подобных слабостей, и потому они становятся особенно заметны, если их проявляет товарищ.

Блейк пытался подражать самообладанию Ло Сиджа.

— Повреждение — лазерный ожог, в остальном не тронут. Где мастер Фронтнам? — По крайней мере он помнил, что нельзя называть Варлта подлинным именем.

— Наверху. — Ло Сидж выглядел задумавшимся. — Но у нас тут есть глаза и уши императора. Как тебя незаметно вывести — это проблема. А, хороший трюк можно использовать дважды. Послушай, Генри, — обратился он ко второму патрульному, — мы обнаружили серьезное повреждение груза, возможно, умышленное. Груз полностью должен осмотреть сам мастер. Возвращайся в корзину, Руфус. Потом проверим, насколько нам удастся уберечь новую доставку.