Киндер, кюхе, кирхе (СИ) - "Андрромаха" - Страница 2

На пятачке перед воротами суетились игроки и санитары. Красную карточку не дали. Мишка зашелся в возмущении.

- Опять, как МанЮнайтед играет – так судейство никакое! Торрес* ровно также прошел прямой ногой – его удалили. Всё, блин, всегда – «по-честному». Мне с мужиками пить – нельзя, а тебе с девицами – можно!

- Тебе не с мужиками нельзя, а – водку, - осторожно проговорил Олег, так неожиданно попавший «под раздачу». - Ну, ты чего опять завелся?

Но взбудораженный Мишка вскинулся:

- Ты когда на работе признаешься? У меня на заводе все знают, что я – семейный. А тебе на вашей таможне все девы глазки строят. Это – нормально?

- Да не ревнуй ты! Не нужны мне никакие «девы». Я на «рабочий стол» компа поставил наше с тобой фото. Если спросят – сразу скажу, что ты – мой супруг.

- А если не спросят? – Мишка пристально смотрел ему в глаза.

Олег промолчал. Мишка снова склонился над утюгом. Минут через пятнадцать, развешивая в шкаф плечики с наглаженными рубашками, он негромко, словно ни к кому особенно не обращаясь, буркнул:

- Да я, Лёль, – ничего. Не хочешь – не признавайся. Я знаю, что ты - не гуляешь…

Олег встал из-за компа, подошел к другу и обнял его сзади за плечи:

- Подумай: а вдруг мне из-за этой правды уволиться придется? Что тогда?

- К нам на завод пойдешь, в дирекцию, - также негромко ответил Мишка, не оборачиваясь и прижимаясь спиной к Олеговой груди.

- Кем? Секретаршей?

Мишка молчал. Олег стиснул его еще крепче и прошептал, виновато и ласково:

- Я признАюсь, Минь. Правда!

Поздно вечером, когда они уже угомонились и легли, когда Олег по-хозяйски сгреб Мишку в охапку и уткнулся носом в его лопатку, Мишка сказал в темноту:

- Давай, я на той фотке вокруг нас рамку из сердечек сделаю? Тогда обязательно спросят.

- А ты сумеешь? Прямо на фотку? – уже сонно откликнулся Олег.

- А что там? Автокадом* - несложно!

- Раз тебе всё так несложно – шел бы ты учиться, а?

Мишка отмахнулся:

- На фиг надо? У меня в прошлом месяце и так больше инженерной ставки вышло! – а потом лукаво добавил: - А вот если ты на работе признаешься – я пойду вступительные экзамены сдавать. Идет?

На следующий день в десять утра Самсонова вызвали в техотдел. Отделенное от цеха стеклянной стеной прокуренное помещение казалось тесным из-за толпящегося в нем народа. Главный технолог – дымящая как паровоз, необъятных размеров Анна Львовна резко повернулась навстречу вошедшему:

- Самсонов, скажи: «тринашка» цилиндр на тысячу двести зазенкерует?*

- Нет! – уверенно ответил Миша.

- Но почемуууу? – вскричала Анна Львовна.

- А я тебе сказаааал! – громовым голосом возликовал сидевший напротив нее Андреич.

Мишка прижался спиной к двери и озадаченно ответил:

- В апреле на тысячу сто двадцать ставили: не держат крепежи. Я потом всем «тринашкам» станины регулировал.

- Я говорил тебе, овца? – Андреич, наплевав на субординацию и уши десятка подчиненных, собранных в техотделе, грохнул кулаком по столу. – Надо на «Хитачи»* ставить.

- «Хитачи» тоже не потянут, - пискнул Мишка, вбирая голову в плечи. – Там размер гнездА – впритык. Туда и в апреле-то еле ставилось.

Андреич, секунду назад видевший в Самсонове союзника, теперь разъяренно обернулся к нему:

- Сейчас мы с тобой пойдем туда с рулеткой, и ты увидишь, что гнездА – хватает!

- Тогда цилиндр опускать нужно строго сверху. Это только Арни сможет, а даже Нечаев, например, сломается. Я уж не говорю про тех, кто ростом ниже и слабей.

- В апреле ставили? – Андреич снова грохнул кулаком по столу.

- Арни всем и ставил, - выдохнул Мишка, проклиная про себя свою излишнюю разговорчивость.

- Ну, вот и сейчас всем поставит.

Анна Львовна, замяв в пепельнице бычок и прикурив очередную сигарету, откинулась в своем начальственном кресле:

- Знаешь, Андреич, когда Глазов тебя по стене размажет за то, что ты ему нормальных денег не дал заработать, я на венок тебе скидываться не буду!

- Значит, надо погрузчик монтировать, - Андреич устало поник плечами.

Тут встрял молчавший до того начальник смены:

- Ты накладные расходы посчитай, с погрузчиком-то! Так весь цех ни копья не заработает!

Мишка боком-боком задвинулся в угол, где сидели на столах еще трое наладчиков и технолог Оксанка. Ему дали прикурить.

- Давно это? – шепотом спросил он.

- Полчаса уже. Мы думали - подерутся, - усмехнулась Оксана.

И тут у Мишки затрещал телефон. Он покосился на экран, нажал «ответить» и зашептал в трубку:

- Олег, сейчас не вовремя.

Но голос Олега тревожно и торжественно звенел:

- Минь, я – признался!

Мишка не сразу въехал:

- Чего?

- Про нас с тобой. Признался на работе.

Краска бросилась Мише в лицо. Не спрашивая разрешения у ругающегося между собой начальства, он выскользнул за дверь и заговорил в трубку:

- И – что? Увольняешься? Драка была?

- Пока не знаю. Драки не было. Там из мужиков были только Илья Иваныч и Егор, остальные – дамы. Я сказал и вышел. Сейчас на улице сижу, курю.

- Ты только не дерись ни с кем. Будут домогаться – первым бей и сваливай. Я сейчас к тебе приеду!

- Блин, ко мне идут…. Не едь, не надо. Уж не побьют меня как-нибудь. Я перезвоню! – и уже не Мише, а невидимому собеседнику сказал: - У меня заявление на увольнение написано. Если нужно,... - и в трубке жалобно заныли короткие гудки.

Мишка вернулся на «поле сражения». Страсти там схлынули. Андреич, Анна Львовна и технологи теснились перед монитором, на котором был развернут чертеж новой детали. Мишка сел на прежнее место, судорожно сжимая в кармане мобильник, и думал уже только об Олеге.

До самого конца смены он вздрагивал от каждого звонка. В пять часов «пулей» собрался и через двадцать минут был уже у проходной таможни. Рабочий день там заканчивался в шесть. Сорок минут Мишка места себе не находил. Вышел из машины. Сходил за сигаретами. Долго оттирал фары. Сел за руль. Закурил. Включил радио. Выключил. Потушил сигарету. Снова вышел.

Наконец, минуло шесть, и из проходной потянулся народ. Олег вышел одним из первых. Лицо его было сосредоточенно. Мишка подошел быстрыми шагами, протянул для пожатия руку и задержал Олеговы пальцы в своей ладони.

- Ну, как?

- Нормально! – голос Олега дрожал, но сам он – улыбался. – Не увольняюсь. Татьяна Дмитриевна вызывала, сказала, что надеется, что мой каминг-аут не повлияет отрицательно на мои деловые качества. …С чего он мог бы повлиять, как думаешь?

Мишка шмыгнул носом и тоже улыбнулся.

- Всё. Хватит их всех на сегодня. Едем домой!

Они отъехали недалеко. За вторым перекрестком Мишка вдруг резко принял направо, припарковался к обочине и опустился головой на руль.

- Минь, ты что? – встревожено спросил Олег.

- Я думал – ты НИКОГДА не признаешься! Думал, ты еще меня «полюбишь» какое-то время, а потом там, на таможне, себе хорошую невесту найдешь.

Олег надулся:

- Ты – совсем дурак?

- А что? Нормальное решение. – Мишка плакал и смеялся. – Там – дети будут и обычная семья. А со мной – один разврат и общественное порицание!

Олег положил руку на плечо друга.

- Успокойся. Перестань. Я никогда так не собирался делать. Просто – трусил.

- Ты – трусил? – переспросил Мишка. – Вот не верю. Ты у меня – супермен. Всё можешь. Тебе всё по плечу.

Олег достал из кармана платок и вытирал текущие по Мишкиным щекам слезы. Голос его был мягок:

- Сказал: прекрати! Фантазер, - и только когда Мишка уже успокоился, снова включил зажигание и двинул в сторону дома, спросил осторожно: - И что ты собирался делать, если бы я не признался?

- Любить, - спокойно и серьезно ответил Мишка. – Любить тебя, сколько будет можно. Другого не дано.

- Дурашка моя мелкая! – расплылся в улыбке Олег. – Тебе без меня вообще нельзя, понял?! То ерунду придумываешь, то – ревнуешь на ровном месте, то – замерз, то – напился. Я разве брошу тебя? Кто за тобой следить-то будет?