Киндер, кюхе, кирхе (СИ) - "Андрромаха" - Страница 17

- Как посмел-то? – уже другим, чуть насмешливым, снисходительно-теплым тоном спросил Олег.

- Она сказала, что ребенку нужен папа, а я – мешаю!

- А меня спросить не надо? А если бы я с ума сошел, пока ехал, пока тебе дозвониться не мог? Об этом не думал?

- Прости! – виновато прошептал Мишка и теснее прижался к Олеговой груди.

- Драть я тебя жалею, а – зря! – улыбнулся Олег. – Отец-то твой чего ушел? Всё понял, что ль? …Сходи!...

Олег проводил друга до прихожей и, когда за Мишкой щелкнула дверь, снял с вешалки оставленный им шарф и двумя ладонями прижал его к лицу.

Сбегая по лестнице, Миша прикидывал, где искать отца – у гаражей или у магазина? Но искать не пришлось. Евгений Иванович курил на лавочке между сараями, в десятке шагов от подъезда. Миша молча подошел. Отец протянул ему пачку «Примы». Мишка взял сигарету и сел рядом, наклонившись над отцовской зажигалкой.

- Что, в городе совсем люди нормально не живут? – Евгений Иванович смотрел в сторону.

- Я больше не приеду! – в ответ сказал Миша. – Деньги присылать - буду, а ездить – нет.

Евгений Иванович обернулся и заговорил торопливо и испуганно:

- Миш, ты что?! Не бросай нас, сынок! …Ведь – квартира, дом в Ключах, огороды…. Кому это всё? Я ж и ничего не говорю! Я ж ничего и не видел! …Олег – хороший парень, вы – дружИте!

Если б за последнюю неделю Мишку не предали столько раз близкие люди, он согласился бы на это «не видел, не знаю». Но сейчас он с духом собрался и… как в прорубь с головой нырнул:

- Пап, ты всё правильно понял. Мы с Олегом живем как семья. Четыре года уже. Мы и из Москвы вдвоем уехали.

- …А Алина?

- Просто знакомая, племянница нашего друга. Мы так придумали соврать, чтобы меньше вопросов.

- … Там с вами дружат?

- Конечно! Друзья – «обычные», не геи. На заводе есть, кто пытается про меня гадости сказать, но таких немного. Ну, за глаза, может, больше….

Они сидели долго. Докурили. Взяли еще по одной. Мишка, выскочивший из дома без шапки и шарфа, продрог. Отец покосился на него, затушил бычок и, вставая со скамейки, хлопнул его по плечу:

- Идём в дом! Матери не скажем, хорошо? И бабке.

- Не скажем! – согласился Миша.

А перед самым подъездом Евгений Иванович обернулся с неловким смешком:

- …Гвозди-то кто дома забивает?

- Я! – честно и твердо сказал Мишка. – А Олег мне запрещает пить.

Стороннему человеку было б непонятно. А в Сатарках в хороших семьях бороться с пьянством – дело женское. Отец облегченно улыбнулся:

- Ну и лады! – и первым пошел в подъезд, удивленно и недоверчиво качая головой.

Заявление из ЗАГСа Олег забрал. Со Светой поговорил жестко. Ей бы извиниться, а она взбрыкнула:

- Не будет свадьбы – не увидишься с ребенком!

Но Олег не поддался, отрезал:

- Как хочешь, дело хозяйское.

Ни ей, ни даже Мишке не сказал, что всё было бы гораздо хуже, если б в Костроме у телефона оказалась не сестра, а пожилая, слабая здоровьем мама…. А Света, бросив после Олегова звонка трубку, в сердцах занесла кулак над округлившимся животом:

- Зачем ты есть? Ты ему не нужен! Ты никому не нужен, понял?! Ненавижу! - она, конечно, не ударила, бессильно уронила руку. Но малыш – от крика ли, или от всплеснувшего в ее крови адреналина – тревожно забил ножками. Живот заходил ходуном. Светлана испугалась, заметалась по своей небольшой кухне: - Тише, тише, маленький! Мама любит тебя, мама не обидит! Нам никто с тобой не нужен, только ты и я! – и, обняв себя руками за живот, прижалась к теплой трубе отопления и сдавленно и безысходно заскулила.

На таможне Верочка попыталась организовать бойкот Олегу за обиженную подругу. Но – не вышло. Светлана в рабочем коллективе слыла человеком вздорным, отношения у нее с коллегами были непростыми. Да и с ее беременностью история была ясна, как божий день: судачили, что это далеко не первая ее попытка найти «донора» для зачатия. Какая уж тут свадьба?! Прошел январь. Света вышла в декрет. Мишка сдал сессию. Миновало и четырнадцатое февраля. Ребята до последнего ждали, что Светлана примется звонить, вынуждая Олега идти в ЗАГС. Но Света проявила гордость.

Новгород - часть Золотого Кольца. На Масленицу, на Пасху да на Троицу туда туристы валом валят. И город - празднует взахлеб: концерты колокольного звона, скоморохи, блины, катание на лошадях…. Мишке весь этот балаган нравился. Олег, хоть друга и подкалывал, тоже любил потолкаться в досужей толпе. На Масленицу они поехали в Витославицы* смотреть, как будут жечь чучело.* Навернули там блинов с икрой. Напились медовухи. У сцены постояли, посмотрели на танцующих девчонок. Встретили Алину Глазову с подружками, пофоткали их на резных крылечках часовен да на фоне ледяных скульптур. В обход толпы пошли уже к автобусной остановке.

Тропинка огибала горку, на которой гомонила малышня.

- С дорооооги! – раздался у них за спиной звонкий детский голос.

Они еле успели отпрыгнуть друг от друга. Взрывая снег и на ходу заваливаясь на бок, между ними пролетели санки. Мальчишка лет восьми не удержал равновесия и врылся головой в сугроб. Вскочил и, на бегу вытряхивая снег из-под воротника, заспешил наверх, на горку, где колготилась ватага его приятелей. Олег и Мишка остановились, с улыбкой глядя ему вслед.

- Позвони?... – обернулся Миша к другу. Тот нахмурил брови и недовольно дернул плечом, но Миша продолжал: – …Вы как назвать собирались?

- Я хотел – Юрка, - негромко и неохотно ответил Олег. – В честь Гагарина. Знаешь, я в детстве играл, что это я – Гагарин. Что меня вызывают и говорят: «Вы, Юрий Алексеевич, первым в мире полетите в космос!». А я: «Служу Советскому Союзу!» Я кино смотрел про отряд космонавтов. Ну, и – запало…. Светка, вроде, не против была. А теперь уже – не знаю. Назовет каким-нибудь своим, молдавским именем.

- Ты хоть одно молдавское знаешь? Я - нет!

- Я знаю: Гугуцэ. Такой мультик был в детстве – «Приключения Гугуцэ». Не помнишь?

- Вот еще! – энергично фыркнул Мишка. – «Гугуцэ» какой-то…. Позвони, давай!

Олег вздохнул и, косясь на суетящихся на горке пацанов, набрал телефонный номер:

- Света? Привет! Как дела?...

Всё когда-нибудь кончается. Закончилась и Светина беременность.

В апрельский теплый вечер все форточки в квартире были распахнуты. Олег возился у плиты, Мишка за компом мучил фотошопом отпускные фотки, когда затрещал телефон.

- Олег, у меня воды отошли! – волнуясь и от этого картавя больше обычного, тараторила Светлана. – А Лилька, сестра, приедет через две недели. И мама трубку не берет. И Вера не берет. А я пинетки не успела довязать. И живот болит. Что делать? – и расплакалась.

- Свет, не плачь! Ты в скорую звонила?

- Нет, рано же еще,… Мне десять дней еще ходить!

- Собирай документы, - скомандовал Олег. - В скорую я сам позвоню. Жди, мы приедем!

Миша, всё поняв по первым словам разговора, уже надевал куртку в коридоре.

Когда они подъехали, скорая стояла у подъезда. Дверь в квартиру была настежь, за кухонным столом мужик в тужурке скорой помощи заполнял по Светиному паспорту какой-то бланк. А Света, стоя посреди коридора, по-молдавски говорила по мобильному.

- Кто – муж? – медик меланхолично оглядел вошедших.

Мишка покосился на напряженного Олега, отодвинул его в сторону и решительно ответил:

- Я.

Фельдшер фыркнул:

- Ты себя в зеркало видел? Ты, может, сын?

- Не ваше дело! – отчеканил Мишка.

- Бумаги давай: обменную карту, медполис и справку на ВИЧ. Она сама по-русски изъясняется? А то – дверь открыла, паспорт дала, и всё трещит по телефону не по-нашему.

Светлана тем временем охнула и тяжело опустилась на стул. У нее были схватки.

Фельдшер покосился на нее и заорал:

- Да собирайтесь скорей! А то родите в машине! Я отвечать за вас не буду!

Света заплакала.

- Тихо! – вдруг рявкнул Мишка: он умел не только прогибаться под своего Лёлю. В Кулябе старшина Самсонов взводом командовал и за одиннадцать ночных боев ни одного бойца не потерял. Что ему были какой-то хамоватый фельдшер и испуганная тетка?! Он сделал грозный шаг на медика: – Если ты… еще раз… голос на нее повысишь, то огребёшь по полной, понял? У нее родственники – Глазовы. Ты местный, новгородский? Ты слышал такую фамилию?!