По следам минувшего - Яковлева Ирина - Страница 29

Пробурнетия.

И сходство с млекопитающими стало несомненным. Зверообразные вовсе не были «хищными ящерицами», как раньше полагали многие. Усы, мягкие губы, чуткий влажный нос, железистая кожа были обычными чертами их облика.

О многих из этих примет рассказала Л. П. Татаринову маленькая двиния, крохотный череп которой лежит в невзрачной витрине позади шеренги парейазавров, грозных и черных, как мумии. Она — не «звезда» палеонтологии, а скромный рядовой в бесконечной шеренге наших предков.

Над загадкой зверообразных хорошо поработали ученые многих стран. Доказана и способность этих существ вынашивать детенышей в сумке, потому что у многих найдена сумчатая кость. Выяснено, что дышать они могли с помощью диафрагмы, а не только с помощью ребер. Совсем как млекопитающие. Почти несомненна их теплокровность. Высшие зверообразные стояли на уровне современных утконоса и ехидны, а низшие, найденные недавно в отложениях карбона, действительно оказались почти амфибиями. По-видимому, сбылось предвидение Томаса Гексли, который с гордостью называл себя «цепным бульдогом» Чарльза Дарвина.

И все-таки сколько тайн осталось в этом расцвете активных, подвижных, прожорливых и многоликих властителей перми — зверообразных!

Ведь они были и крупнее, и совершеннее, и многочисленнее настоящих рептилий. Выли… но не смогли удержать первенства. И понадобился перерыв, тайм-аут на 150 миллионов лет, прежде чем потомки зверообразных снова поднялись на пьедестал почета.

Текодонт.

Глава VII

МИР МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ

С началом этой главы мы переступаем порог мезозойской эры в жизни Земли. С концом перми кончается палеозойская эра — эра древней жизни. С триаса начинается эра средней жизни, мезозой, — настоящее биологическое Средневековье, которое длилось около 175 миллионов лет.

Триасовый период был самым первым и коротким в мезозое. Он длился около 45 миллионов лет. За ним последует 58 миллионов лет юрского периода. И завершит мезозой меловой период — самый продолжительный из них. В 70 миллионов лет оценивают специалисты его длительность.

Мезозой и впрямь сродни Средневековью. Как вторжение варваров разрушило античные цивилизации, приведя к застою в жизни человечества, так ящеры стали на пути буквально всех прогрессивных групп животных, на миллионы лет задержали их развитие. Жесток и страшен мезозойский театр жизни. На протяжении трех долгих действий в ролях варваров выступают ужасные ящеры-драконы.

ЦВЕТ ПУСТЫНЬ

Триасовый период выделил немецкий геолог Альберти в 1834 году. Правда, слово «выделил» здесь не совсем точно, потому что на самом деле он объединил три хорошо различимые толщи осадочных пород в единый период и дал ему название но их числу.

На первый взгляд толщи эти ничем особенным от других толщ не отличаются, но оказалось, что они таят в себе бездну информации. Начать хотя бы с того, что их нижние слои красного цвета. Это говорит о том, что климат во времена, когда слои эти накапливались, был теплым и засушливым.

Красный цвет — цвет пустынь и засухи. Ни в один период не откладывались соли так мощно, как в триасе. А это уже в свою очередь наталкивает на мысль о том, что Землю тогда покрывали мелководные моря и было их великое множество. Наша поваренная соль, которую мы сегодня в пачках покупаем в магазинах, — тоже не что иное, как соль древнего триасового моря.

Мысль о больших мелководных пространствах подтверждают и многочисленные отпечатки беспозвоночных, таких, как морские лилии, и аммониты — обитатели мелководий, и следы ног рептилий, что навеки отпечатались на древних морских пляжах.

Почему же образовались в конце перми — начале триаса эти мелководные моря-лагуны? Почему покрыли они большую часть древней суши? Геологи считают, что причиной тому было горообразование и поднятие суши вообще. Теплый, на редкость сухой климат превратил Землю в бескрайнюю идеальную пустыню, где некому было жить.

Сейчас даже великие пустыни, такие как Сахара и Гоби, «идеальными» назвать нельзя. Тут растет саксаул, там бежит ящерица, а вон летит черный гриф. Это — завоеватели пустыни, далекие потомки триасовых растений и животных. Тогда же пустыни были необитаемы. Жизнь пряталась в воде. Ютилась в прибрежных зонах.

Живой капкан неподвижно замер на дне, чтобы через некоторое время вновь стремительно вырваться из водной пучины, едва поблизости покажется жертва. Стремительный бросок из подводной засады на этот раз не увенчался успехом. Блеснув на солнце эмалевой чешуей, рыба заурихтис скрылась в заводи. Гигантские стегоцефалы триаса никогда не преследовали добычу.

Взбаламученная вода наконец успокоилась… Начало мезозойской эпохи — время заката первобытных амфибий стегоцефалов, повсеместно теснимых рептилиями. Конкуренция и неблагоприятные условия жизни заставили последних стегоцефалов вернуться к чисто водному образу жизни. У некоторых из них наружные жабры сохранились и у взрослых форм. Многие достигали нескольких метров в длину — гигантизм был последним оружием стегоцефалов в борьбе за существование.

ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ ЖЕСТОКОЙ КОНКУРЕНЦИИ

Изменение климата снова, уже в который раз, нарушило хрупкое равновесие биосферы и до предела накалило борьбу за существование. В триасе началась великая война двух сухопутных племен — рептилий и зверообразных.

Те признаки млекопитающих, которые можно было только различить у зверообразных, теперь проступают ярче, развиваются и в конце концов уже совсем четко обособляют зверей от пресмыкающихся. Но и сами пресмыкающиеся «не стоят на месте». Будто понимая угрозу, которую таят для них звери, они продолжают свое развитие и совершенствование, заселяют землю, воздух и воду.

В великих битвах, как правило, сторонних наблюдателей не бывает. Даже «нейтралы», хотят они того или нет, оказываются либо в выигрыше, либо в проигрыше. Вот и в истории «борьбы за власть» зверей и рептилий равнодушных не было. В самом деле, заглянем под корягу в каком-нибудь тихом затоне триасового времени. Кого мы там увидим? Конечно, стегоцефала. Он снова вернулся к подводной рыбьей жизни. Видно, на суше ему приходилось не сладко.

Почему же бывший царь природы оказался в таком плачевном состоянии? Ведь и из воды он первым вылез, легкими дышать тоже первым стал, насекомых первым есть начал, да еще в три глаза глядел.

Почему же судьба оказалась к нему так жестока? Ведь он заслужил лучшей участи.

МЕЖДУ ДВУХ СТУЛЬЕВ

Но вот как раз заслуг-то эволюция никогда и не помнит. Основным же просчетом бывшего царя природы оказался слишком незначительный размах его владений. Узкие прибрежные полосы — вот и всё. Верность воде в конце концов и привела стегоцефалов к упадку. А может, нарушение этой верности? Если получше разобраться, то легко заметить, что рыбы несравненно больше приспособлены к воде, чем стегоцефалы. А на суше пресмыкающиеся гораздо больше стегоцефалов свыклись с воздухом и отсутствием воды. Вот и получается что-то вроде сидения между двух стульев. И сидеть-то неудобно, да еще спихивают и с того, и с другого.

Пресмыкающиеся начали теснить стегоцефалов к воде и занимать их жизненные пространства. Стегоцефалам пришлось вернуться в воду, но рыб из них так и не получилось. К тому же вслед за ними отправились в воду и рептилии.

На этом пути некоторые из них стали ихтиозаврами — сильными и проворными морскими хищниками, которые к тому же рождали живых детенышей. Появились плезиозавры, нотозавры и многие прочие «завры», заселившие моря. Где уж было тягаться с ними стегоцефалам, хотя они боролись за существование, как могли. Одни вырастили наружные жабры. Другие, как, например, мастодонзавр, выросли на удивление громадными. Одна голова в длину не меньше метра. И все-таки эти приспособления мало им помогли. И стегоцефалы постепенно вымирают. Остаются только две их ветви: хвостатые и бесхвостые. К первой из этих ветвей относятся современные тритоны и саламандры. Ко второй — жабы и лягушки.