Опасная охота - Нортон Андрэ - Страница 7

— Неужели? Послушай-ка меня и моего друга, — она еле заметно указала на Крипа Ворланда. — Разве не ты совсем недавно продал нам нечто любопытное, намного более хорошее, нежели любой товар, который ты выставил здесь?

Мужчина открыл рот, словно хотел сразу же отказать ей, затем, похоже, посмотрел, не стоит ли кто-нибудь за ними, будто выискивал кого-то, чтобы позвать на помощь.

— Так правда это или нет? — настойчиво спросила она.

Он закашлялся и вытянул шею, словно пытаясь проглотить нечто, с чем никак не мог справиться, равно как освободиться от этого.

— Да, — ответил торговец почти шепотом.

— С-с-с, — прошипел закатанин, и на какое-то мгновение Фарри показалось, что его сопровождает какая-то огромная рептилия. — И что же это за вещ-щ-щь?.. — Его шипение усилилось, и тут закатанин изо всех сил шмякнул длинным когтем по верхней части завязанного свертка, а потом одним махом развернул его. Показывая его содержимое.

Фарри уже знал, что увидит. Внутри свертка находились два отреза, изготовленных из сверкающих крыльев. Один был красно-коричневый, с мягко желтыми и оранжевыми переливами. А второй…

В нем были несколько оттенков зеленого: переливы были не темнее тех, что придавали великолепие его крыльям, а намного светлее. Но основной цвет был не зеленый — красный!

Весь мир вокруг Фарри превратился в красный. Он издал необычный крик, который ни разу не издавал прежде, и его руки вытянулись вперед — но не к тому, что держал закатанин — а чтобы схватиться за сдавливающий его горло воротник отвратительной одежды, чтобы вонзиться в омерзительную плоть торговца и сжимать ее, сжимать, сжимать!..

Глава третья

— Эй ты — пошел вон! — заорал торговец, поднимая руку. Откуда-то он вытащил кольцо, утыканное острыми шипами и идеально сидящее на костяшках его пальцев, и выставил руку вперед. Он немного пригнулся за видавшей виды стойкой, где хранилось все его добро, и его вооруженная рука двигалась то взад, то вперед.

Розовый туман, наполнивший для Фарри весь мир, не уменьшался, и он внезапно ощутил вес не только на плечах, но и в мозгу, который настолько сильно связывал его, будто он угодил в охотничий силок. Он мог бы думать, видеть то, что хотел, однако эти руки, держащие за плечи, волочили его назад… но он был настолько беспомощен из-за странного препятствия у него в мозгу… но не настолько беспомощен, что не смог бы ухватиться за зеленое крыло.

Чья-то железная хватка развернула его в противоположном направлении и потащила к началу этой изогнутой улочки. Потом хватка ослабилась достаточно, чтобы позволить ему идти, спотыкаясь, вперед, подальше от ларька торговца. И все же внутри него царил немыслимый хаос, сперва превратившийся в ярость, а потом постепенно сменившийся тем, что было вовсе не его воспоминаниями!

На зеленой равнине, покрытой серебряным туманом, возвышались холмы: солнца видно не было, а мерцал какой-то непонятный блеск, позволявший Фарри видеть все в полном свете. В его мозгу вспыхивали обрывки чего-то неведомого, но они пропадали, когда он пытался сосредоточиться. В ноздрях металась мешанина из запахов, совершенно перекрывая зловоние нечистот, подымающееся с дороги, по которой его волокли.

Внезапно перед ним возникло темное место, цвета зелени и серебра. Он догадался, что это не настоящая буря. Если бы он сумел каким-то образом взглянуть на все другими глазами — воспоминаниями — тогда бы он увидел остающееся всё время за пределами поля зрения необоримое зло. Он не мог определить источник этого зла. Он только чувствовал любопытство, которое терзало его, словно это было острое лезвие, возившееся ему в плоть. Страх за себя, но что хуже, страх за другую, кого он не видел, но кто стала значительной частью его самого, словно у нее были рука, сердце…

Он попал в это дремотное место, теперь уже не осознавая, шел ли кто-нибудь рядом с ним, зная, что только смерть бродит вокруг, а он сам должен стать чем-то средним между жертвой и охотником.

Потом… потом он ощутил последний удар сердечной боли. Ему показалось, что он вскричал, пока не обнаружил, что оказался лицом к лицу с тем, что ползло возле него. Только теперь оно было темным, совершенно, абсолютно темным. Когда это приблизилось к нему, Фарри понял, что он слишком слаб, мал, плохо тренирован. Эта темнота была смертью, и в ней исчезла она. Он заморгал, и тут перед ним оказались Ворота Незарегистрированных Чужаков. Он огляделся. И по-прежнему чьи-то руки покоились на его плечах — Майлин. Она внимательно смотрела на него.

— Что ты видишь, мой маленький брат? — спросила она — и ему показалось, что ее голос доносится издалека.

— Смерть… — почти шепотом ответил он и провел рукою по глазам. Он не ощутил слез, а только беспредельную ярость. Его запястье было обернуто куском шелкового крыла, потом почти автоматически провел рукой спереди под плащом. Тоггор! Где же Тоггор?

Улучив момент, когда держащая его рука ослабла, Фарри так быстро развернулся, что плащ едва не слетел с него. На какие-то доли секунды, он почувствовал холодок, более сильный, чем ярость, сжигающая его. И он уже успел сделать несколько больших шагов, отойдя от всех них.

«Тоггор!» — думал он, словно мог громко закричать своему спутнику, который мог общаться только с ним.

«Здесь… мы…» — что бы ни ответил смукс, пропало. Фарри понял, что осталась лишь пустота. Здесь явно были устройства, знакомые и Патрулю и Воровской гильдии, которые могли приглушить любую посланную мысль. Но для того чтобы использовать их, кто-то должен был подозревать Тоггора — и самого Фарри.

Ему страстно захотелось сбросить стягивающий плащ и подняться в воздух, чтобы отправиться за своим другом, потому что Тоггор, находясь на грани приема мыслей, послал прерывисто уловимый призыв о помощи: ибо он в ней явно нуждался.

Фарри больше не осознавал окружающей его компании. Все мысли, которые он посылал в течение последней четверти часа, похоже, каким-то образом глушились из-за близкого присутствия космонавтов и закатанина.

Но это не привело его в замешательство. Он понимал, что кто-то, приблизившись совсем рядом к нему, заставляет попытки контакта отклоняться, и те не доходят из-за более мощной помехи. Это была Майлин — однако она больше не пыталась положить руки ему на плечи. И он не мог уловить ясного послания, которое отправляла она.

«Тоггор, — поспешно подумал он, в надежде получше воспользоваться своей нынешней свободой. — Тоггор ушел с…»

«Они нашли твоего малыша?» — вмешался Зорор, и эта мысль пришла откуда-то сзади.

«Полагаю, нет», — ответил Фарри. Он уже сошел с ровной дороги у ворот в пыль, которая переходила далее в грязь ухабистой и безобразной улочки. Посмотрел вперед. Торговец… факир… почему-то он вдруг подумал и о том и о другом, словно, как Майлин и Ворланд, они были настолько тесно связаны друг с другом, что мысль о них могла смешаться в единый мысленный голос.

Никто из спутников не попытался остановить его. Наверняка они посоветовались и решили, что потеря Фарри стала и их потерей.

Позади был постоянный мерцающий свет космопорта, но дорога делала извилистый поворот, и зловоние, исходящее от зданий, преследовало их. Появилось нечто вроде света — тут и там виднелись огни из дверей, однако, в соответствии с правилами, они светились едва-едва, напоминая небольшие искры. Было ясно, что никому в городе не дозволялось устанавливать снаружи домов яркие лампы за пределами неровной стены, разделяющей поселение космопорта от того места, где царил закон, а за нарушение следовало суровое наказание.

Пока Фарри медленно пробирался вперед, чтобы уловить связь со смуксом, наступила полнейшая тишина. Тем не менее, он оставался уверен, что рано или поздно найдет верный путь.

Вокруг их группы нависал запах, который исходил из лабиринта отвратительных закоулков. Только сейчас он не старался обращать на это внимания, поскольку ему нужен был ясный разум, без взрывов ярости, чтобы обнаружить хоть какой-нибудь след местонахождения Тоггора.