Опасная охота - Нортон Андрэ - Страница 32

«Неплохо, неплохо! Вспомни, если этот лангрон — из тех, кто с Атрой, то он ослеплен теми, другими. Он сумеет втянуть их…»

«Нет. Возможно, они считают, что он теперь в ловушке», — и в словах почувствовалось удовлетворение.

Темнота, окутавшая Фарри, становилась плотнее, словно чтобы вытянуть воздух из его легких, хотя огоньки, светившие до этого, исчезли. Он опасался, что это давление усилится, даже хотя не ощущал сейчас своего тела.

А потом — ничего…

Фарри открыл глаза. Темных складок тумана, так беспокоивших его, больше не было — скорее, он видел перед собою какую-то серую пелену, похожую на свет раннего утра или мглу, которая окутала его, когда он впервые вышел на разведку этой планеты. Он лежал на боку, но слабая попытка пошевелиться тотчас же дала ему знать, что он — пленник мысленного голоса, призвавшего его сюда.

Однако серый туман, казалось, медленно колыхался довольно странным образом, от чего он ощутил боль. Он опять полностью чувствовал свое тело, но боль от этого была менее ощутима, нежели то появляющаяся, то исчезающая мгла.

Над ним возвышалось кресло, а сам он лежал не очень далеко от него на полу, выложенным в шахматном порядке каменными зелеными и коричневыми плитами, причем коричневые плиты покрывали сетки из зеленых жилок. Кресло было белое, а его ножки, подлокотники и спинка были богато изукрашены замысловатыми рельефными узорами, а каждая из ручек завершалась шаром, настолько прозрачным, словно его долгие годы омывал поток чистейшей свежей воды. Спинка кресла была покрыта подушками, а сиденье — каким-то неизвестным материалом, инкрустированным зелеными листьями и цветами всех форм и оттенков; тут и там виднелись свитки, напоминающие те, которые однажды показывал Фарри Зорор. В общем, все здесь говорило о том, что этот Народ некогда овладел тайными знаниями.

Перед креслом стояла скамеечка для ног, а на ней сидело крошечное существо, по виду которого не сразу было понять, разумное ли это существо или выученное животное.

Маленькое тело сидящего было покрыто пятнистыми чешуйками золотого оттенка, однако облик существа был как у гуманоида. Голова, округлая на затылке и сужающаяся впереди, сидела на длинной и гибкой шее. У него имелось четыре руки, похожие на тонкие палочки, верхняя пара которых завершалась тонкими пальчиками; задние же имели широкие мягкие пальцы. В передних лапах существо покручивало белую трубку с целым рядом отверстий. Сунув ее конец в короткий рылообразный рот и проводя пальцами по всей ее длине, оно издавало серии звуков, напоминающие журчание воды. Глаза были очень большие и светились, как зеленые огни, если такое вообще могло быть.

Эти глаза пристально рассматривали Фарри, и он понял, что это существо отлично знает его. Он осторожно попытался мысленно связаться с ним — но весьма удивился, обнаружив, что, очевидно, лишен этого чувства — это походило на тот туман, куда он попадал до этого. Иными словами, Фарри натолкнулся на стену.

Журчащая музыка трубки стала громче, и туман в комнате стал разреженнее. Теперь Фарри видел больше деталей окружающей его обстановки — крепкие ножки и низкую поверхность длинного стола, стены, исписанные руническими изображениями, украшения подушки кресла. Фарри облизнул пересохшие губы, готовясь заговорить с существом, поскольку вступить в мысленный контакт с ним не удалось. Однако ему не удалось проверить, способно ли это существо с трубкой понять звуковую связь — за столом послышалось какое-то движение, и он увидел еще одну фигуру.

На первый взгляд этот человек выглядел как многие космонавты, с которыми Фарри доводилось встречаться — высокий гуманоид, вероятно даже выше Зорора. На руках и ногах он носил обтягивающие сапоги, и его обувь и одеяние словно были единым целым, а поверх всего этого надета зашнурованная куртка, затянутая на узкой талии широким ремнем, отбрасывающим серебряное свечение. Голову венчала копна взъерошенных ярко-рыжих волос. Кожа лица и открытые части рук были светлыми — и их не покрывал космический загар.

В выражении его лица было что-то отчужденное и застывшее. Глаза с набрякшими веками были полузакрыты, а лицо выглядело настолько правильным и белым, словно его вырезали из того же вещества, что и кресло. Он подошел к креслу и уселся. Когда он рассматривал Фарри, на его лице не шевельнулась ни одна мышца, и все говорило о том, что именно он здесь командует.

— Итак… — произнес новоприбывший, и хотя Фарри не смог пробить мысленный барьер, для незнакомца, похоже, никаких препятствий не существовало. — Кто ты? — Чувствовалось, что этот вопрос предполагает равнодушное любопытство. И снова Фарри попытался ответить, но так и не справился с невидимым препятствием.

Сидящий на табуреточке для ног слегка наклонился вперед. Он перестал играть на своей «флейте», спрыгнул вниз на мягкие лапки и на шаг приблизился к Фарри. Создавалось впечатление, что это существо как будто управляло телом Фарри. Он легонько коснулся кончиком флейты Фарри по губам, явно приглашая, а возможно, и приказывая ему воспользоваться не мысленным, а нормальным разговором. Совершив это, он возвратился на скамеечку и снова застыл на своем месте.

Человек в кресле наблюдал за происходящим и теперь кивнул.

— Итак… — он снова вперился в Фарри. — Ты кто? — он произнес это, как резкий приказ.

— Фарри… — услышал пленник в своих же ушах хриплый ответ. Впечатление было такое, словно бы он закричал — поскольку по комнате раскатом пробежало негромкое эхо.

— Значит, это не ошибка, что это ты, — раздался у него в голове ровный голос вопрошаемого. — Какое имя ты носишь в рядах Лангрона? Или его отняли у тебя вместе со всеми остальным, калека?

— Меня зовут Фарри, — ответил он, не понимая, что имеет в виду дознаватель.

Лицо мужчины слегка нахмурилось. Затем Фарри содрогнулся от мысленного проникновения, вторжения в его мозг. Он больше не видел комнаты, мужчины, флейтиста — а чувствовал только те же нестерпимые мучения, охватившие его, когда Майлин попыталась сломить барьер, отделяющий его от большей части его прошлого. Он не мог защитить себя от силы, направленной на него дознавателем, равно как не мог пробить окружающий его мысленный барьер. Боль превратилась в темноту, и он смог ощутить лишь слабую радость, когда она ушла.

Наконец, тяжело дыша, как едва не задохнувшийся, Фарри снова ощутил комнату и тех двоих, что наблюдали за ним. Лицо дознавателя помрачнело еще больше, а существо на скамеечке для ног вытянуло руки и ноги к его дрожащему телу, словно оно тоже было мишенью для внезапного нападения.

— Как тебе удалось сбежать? — прозвучало у него в голове, на этот раз не так жестоко, а скорее помягче. Человек в огромном кресле наклонился вперед, положив руки на колени, и теперь в его глазах уже не было равнодушия.

— Меня освободили… — с трудом промолвил Фарри, пытаясь собрать воедино образы Майлин и Ворланда тогда, когда встретился с ними впервые и когда они спасли Тоггора, а заодно и его самого из омерзительного Приграничья.

— Нет… — мужчина выпрямился в кресле, глядя на Фарри с нескрываемым удивлением. Он указал на него пальцем, словно тот был оружием. — Нет, не может быть, чтобы они тебя схватили, поэтому не ври нам здесь вот так! Значит, вас здесь две группы! — Одним движением он соскочил с кресла и быстрыми шагами отошел от Фарри, а потом исчез из поля зрения пленника.

Фарри пытался понять, а вообще считают ли его хоть насколько-то важным пленником. Он внимательно осмотрел тело и не обнаружил даже намека на путы. Искорок света, сковавших его, здесь не было, но он по-прежнему не мог пошевелиться.

Двигайся, непрестанно билась зудящая мысль. Что там Зорор говорил насчет чар — что это оружие или обман, что его можно использовать, чтобы заманить или ввести в заблуждение тех, кто не способен справиться с ними? Неужели это правда, что он не только не может связаться с другими, но существует еще и барьер, который удерживает его от физических действий? Безусловно, у него не имелось причины не попытаться…