Опасная охота - Нортон Андрэ - Страница 10

Он слышал и мог видеть, но все еще был недвижим в каком-то жутком оцепенении, как и его крылья. Он весь трясся, когда Ворланд поменял захват. Майлин шагнула к нему; он видел ее только уголком глаза. Закатанин крепко прижался к стене. Он прервал контакт с остальными и стоял, прижавшись к грязной поверхности, и лишь ладонь находилась между его головой и диском. Он выпростал вторую руку — жест, который мог бы лишь означать для них сохранять тишину. От паники, охватившей Фарри, его рот и горло пересохли. Даже если бы закатанин не приказал всем молчать, он не смог бы пробиться через то, что охватило его. Ворланд еще теснее прижался к Фарри, и если бы он его не поддержал, то Фарри свалился бы на пол.

Тоггор! Несмотря на то, что он похолодел от страха, что они действительно угодили в ловушку, Фарри думал только о смуксе. Он был настолько напуган, что попытался войти с ним в мысленный контакт. И тотчас же возле него началось движение, и руки Майлин закрыли его голову и уши.

Теперь он ничего не видел! Перед его глазами туда и обратно носились искорки света, как это было на Йикторе. Она была колдуньей своего рода и обладала знанием. Но чтобы использовать его против него… Нет, Тоггор был его другом больше, чем все на свете. Какое-то мгновение он увидел огонь — огонь, чтобы притушить страх и трепет, охватившие его. Он увидел шарфы, которыми обмотал запястье. Вдоль концов крыльев загорелись искры, белые, зеленые — и наконец желтые, как яркое солнце. И их сила вызвала к жизни нечто вроде взрыва, от которого содрогнулось все его тело.

Глава четвертая

Всю свою жизнь Фарри старался быть осмотрительным и избегал опасности. Совсем недавнее обретение крыльев придало ему уверенности в себе, но столкнуться лицом к лицу с врагом намного больше и сильнее его, с врагом, сражающемся на его же территории, который мог призвать любые силы… Только на этот раз весь здравый смысл словно вытрясли из его скованного тела. Он не смог бы набрать сил, чтобы противиться Ворланду, которому был ростом по плечо. Этот высокий, закаленный в боях космонавт препятствовал ему, и Фарри не мог вырваться из его объятий, чтобы прийти на помощь Тоггору. Он по-прежнему пребывал во власти этой мистической силы, удерживающей его. Сейчас он молча позволил себе вертеться между Ворландом и Майлин, а тем временем уже все трое крепко удерживали его и снова слушали диск закатанина.

— Так и будем молчать? — спросил факир слегка свистящим голосом, что выдавало его торговый сленг.

— Неужели мы похожи на безмозглых грязевых червей? Да, мы молчим, только вот что начинает удивлять…

Тихий голос снова нарушил тишину, и они уловили внятный разговор.

— Да… удивлять… ведь никто не сможет застать нас здесь… или это тоже ложь? Что путешественник, бывает, способен обладать удивительными силами и защитными устройствами новой планеты? Помолчите!

И тотчас же нечто новое стало мучить Фарри. Терзавшая сила оставила его в покое, словно была неким покрытием, которое снялось с его тела. То, что прежде ломало его, частично исчезло. Желтый свет на запястье, исходивший от повязок, начал отливать зеленым, коричневым и красным, а потом окончательно превратился в красный, как только что выступившая кровь. Его мозг потряс страшный гром, будто кто-то беспорядочно забил в несколько барабанов или трещоток, а алая повязка тем временем замерцала.

Ворланд снова сменил захват, и все же у Фарри не хватило сил, чтобы вырваться на свободу. Он видел в смешанном свете, исходящем от повязки на запястье и единственной тусклой лампы, пульсацию, происходящую в такт ударам. Сперва он подумал, что его качает из стороны в сторону тоже в такт этим ударам, затем увидел, что Майлин, Зорор и Ворланд качаются вместе с ним. Губы Ворланда зашевелились; наверное, он что-то говорил, но барабанная дробь в голове у Фарри приглушала его слух до какого-то отдаленного звука, раздающегося снаружи — только барабанная дробь оставалась точно такой же.

Первым зашевелился закатанин. Держась за сумку и ножны, висящие на ремне, он вытащил не один из ножей, запрещенных для пришельцев с других миров, а скорее изогнутый и сверкающий коготь, в два раза крупнее, чем те, что украшали его пальцы.

Серебряный, по всей длине он был изукрашен крошечными голубыми камешками, искрящимися подобно бриллиантам. Отойдя от стены, закатанин использовал этот коготь, как будто это действительно был нож, разрезая им вдоль и поперек воздух, словно сражался с каким-то невидимым врагом. Оружие-коготь стал изменяться в цвете, вкрапленные голубые камешки становились более темного и насыщенного оттенка, как это сделали шарфы. Любому, не относящемуся к роду закатанина, было очень трудно прочесть выражение его чешуйчатого лица; тем не менее нельзя было ошибиться в его глазах, ибо они не потемнели от ярости, а, напротив, сверкали от интереса, словно его внимание привлекло какое-то новое знание, и он был почти готов выудить все секреты из этой встречи.

Майлин держала руки ладонями вниз, один за другим разгибая пальцы до тех пор, пока они не вытянулись все прямо, напоминая веер. Она по очереди внимательно разглядывала пальцы, словно убеждаясь, что они все по-прежнему на месте.

Фарри почувствовал, как его запястье повлажнело, и опустил взгляд. Из двойного «браслета» падали капли. Так они могли бы капать из какого-нибудь сосуда с водой — если не принять во внимание, что из руки не могла идти чистая вода. Вначале это была скорее розоватая пена, превратившаяся затем в иную субстанцию, того же самого красного оттенка, какого была повязка. Кровь!.. Безусловно, это была кровь, такая же, какая медленно вытекает из свежей раны. Она падала, но не долетала до пола, поскольку снова превращалась в крошечные шарики тумана, прежде чем достичь уровня коленей Фарри.

Создавалось впечатление, что эта влага наполняла воздух, исчезая в нем, ибо теперь казалось, что и вокруг него кровь, как на вкус, так и на запах.

Теперь из ленты на запястье Фарри стал утекать цвет. Она постепенно сминалась, в то время как пепельные точки на ней становились больше. Затем оба слоя стали тоньше и рассыпались, как зола из костра. Только на руке Фарри остался след, красный, как ожог. Ворланд, державший Фарри, как пленника, отпустил его, и снова смешение мыслей в голове Фарри рассортировалось в послание.

Тоггор! Он начал выискивать смукса снаружи.

«Плохо…» — умудрился уловить Фарри, но послание было очень слабым и тихим. Все явственно услышали то, что последовало после, и на этот раз им не понадобился никакой диск или линия связи для поиска. Раздавшийся крик был не мысленным, а громко вырвавшимся из горла.

— Аааааааа!

Тоггор! Но этот крик исходил не от Фарри. Скорее иной разум посылал следующее: Ощущение существа, которое крепко-крепко держали, существа, ринувшегося в воздух…

— Дурак! — услышали они голос без всякой помощи. — Спакет! — И тут возник расплывчатый мысленный образ бледного брюха животного, тяжело бредущего по толстому слою грязи.

— Этот малыш, — шипящим шепотом произнес Зорор, пряча серебряный коготь в ножны, — он ударил его — ну, того «паука», который сплел эту сеть. Какое оружие у Тоггора, мой маленький брат?

— Яд в коготках. — Наверное, он выпустил смертельную дозу, поскольку Фарри никогда не пытался извлечь крохотные желтые бусинки жидкости, которые Растифф регулярно изымал из-под когтей Тоггора, пока тот находился у него в плену.

— С-с-с, — закатанин бесшумной походкой перешел помещение, а Ворланд быстро отошел в сторону, давая Зорору подойти к внешней двери. — А тот, на кого так напали, умрет? — Он вытянул руку и отвел Фарри от космонавта, а потом подошел к нему вплотную.

Тот потирал запястья, выгибал плечи и как можно сильнее изгибался сам, чтобы суметь компактно сложить крылья и снова спрятать их под плащ.

— Он умрет? — повторил закатанин.

Фарри покачал головой. Он чувствовал сильнейшую усталость, словно целый день пробирался по болотам Нексуса. И хотя силы его были на исходе, у него хватило воли стоять и думать о том, что могло произойти в другой комнате.