Неведомые звезды - Нортон Андрэ - Страница 16

Так что во время полета я или неумело помогал Рызку, или, уставившись в зеркало, пытался увидеть в нем незнакомое лицо.

Точность нашего выхода из гиперпространства в систему Сорориса вновь продемонстрировала мастерство Рызка, и я в который раз задумался о том, что же привело его в трущобы Окрестностей. Здесь было три планеты, две из них были мертвые — растрескавшиеся каменные шары без атмосферы, расположенные так близко к солнцу, что экипаж любого опустившегося туда корабля изжарился бы как на сковородке.

В противоположность им, Сорорис был планетой морозов и только экваториальная область соответствовала здесь стандартам моего вида и подходила для жизни. К северу и югу от этой полосы планета была покрыта ледниками, и лишь в немногих местах в этот ледяной покров вторгалась открытая земля. В одной из таких прогалин, довольно далеко от разбросанных вокруг космодрома поселений и должен был находиться Сорнуф.

Пока я упаковывал все, что могло понадобиться для посещения затерявшегося во льдах города, Рызк вывел корабль на полярную орбиту Сорориса. Ввести необходимые координаты в автопилот шлюпки тоже было заботой Рызка. От автоматики будет зависеть мое благополучное приземление неподалеку от Сорнуфа и возможность возвращения на корабль, причем последнее было менее вероятно.

Если бы опасения Рызка оправдались и на космодроме нашелся бы переоборудованный катер, на котором достаточно безрассудный пилот попытался бы взять корабль на абордаж, «Обгоняющему ветер» пришлось бы, уклоняясь от нападения, сменить орбиту. В этом случае Рызк должен был сообщить мне о нападении, и я был бы вынужден задержаться на планете до тех пор, пока корабль не вернется на прежнюю орбиту, чтобы встретить шлюпку в запрограммированной точке.

Я с удвоенной тщательностью проверил свое снаряжение, как будто, пока мы были в гиперпространстве, не проверял его не менее десяти раз. Я запасся небольшим пакетом с едой, который выручил бы меня, если бы местная пища оказалась для меня несъедобной, «переводчиком», передатчиком для связи с Рызком и, конечно, взял камни с Лоргала. У меня не было никакого оружия, даже парализатора. С Тебы я ничего не смог вывезти. До тех пор, пока мне не удастся разжиться каким-нибудь местным оружием, я мог надеяться лишь на знание приемов самообороны.

В динамике интеркома заскрипел голос Рызка, который сообщил о том, что мы прибыли, и я в последний раз перепроверил снаряжение. Иит растянулся на кровати и, по-видимому, спал, как это последнее время бывало каждый раз, когда я заходил в каюту. Обиделся ли он на меня или просто стал безразличным к моим делам? Крохотный росток беспокойства, вызванного его непонятным равнодушием ко мне быстро перерастал в серьезную тревогу, мне не хотелось внизу на планете в одиночку испытывать собственную находчивость.

Я не решился уйти просто так. Охлаждение в наших отношениях почему-то беспокоило меня, и я с трудом удерживался от того, чтобы попросить его о совете. Я не выдержал и направил ему мысль.

— Я улетаю…

Это было ясно и без моего объяснения и прозвучало глупо.

Иит медленно открыл глаза.

— Желаю удачи.

Он лишь слегка приподнял голову, как будто не желая полностью просыпаться.

— Пользуйся своими задними глазами так же, как и передними.

Он закрыл свои собственные глаза и оборвал контакт.

«Задними так же, как и передними»… я шел к шлюпке и, герметизируя за собой двери раздраженно пытался понять смысл этих слов. Устроившись в гамаке, я сообщил Рызку о готовности к вылету и едва не потерял сознание, когда аварийная катапульта вышвырнула спасательную шлюпку в пространство.

Пока приборы ориентировались в пространстве и разыскивали ближайшую планету, я лежал и пытался предусмотреть возможные неожиданности. Я провел с Иитом очень много времени и теперь мне было непривычно оказаться в космосе без него. Я почувствовал, что, несмотря на бунт, мне все же не хватало его.

В то же время меня переполняло пьянящее возбуждение от того, что я отбросил излишнюю рассудительность и предпринял опасное и полностью самостоятельное путешествие. Но сейчас мне некогда было размышлять. Шлюпка перешла в режим торможения, и я понимал, что скоро окажусь на планете, где должен быть готов к неожиданностям, которые потребуют всего моего внимания.

Шлюпка приземлилась в начале одного из узких ущелий, своими очертаниями напоминавших следы от вонзившихся в лед когтей. Возможно, ледники покрывавшие Сорорис, начинали таять, и эти долины были первым результатом этого процесса. Буквально со всех сторон живо текли ручьи, слившиеся возле шлюпки в довольно широкий поток. Но мороз был так силен, что моему лицу стало больно от соприкосновения с холодным воздухом. Я захлопнул забрало шлема, запер люк шлюпки и, взяв снаряжение, пошел по хрустящему под ботинками моего скафандра перемешанному со льдом песку.

Если расчеты Рызка были правильны, мне нужно было лишь спуститься по этому ущелью до того места, где оно переходило в похожую на ладонь долину от которой отходили другие узкие, растянувшиеся в северном направлении, ущелья и откуда я должен был увидеть стены Сорнуфа. С этого места единственной путеводной нитью оставался рассказ моего отца. Лишь теперь я понял, как исчерпывающе подробно он описывал местность, так, будто хотел, чтобы я получше запомнил его рассказ. Тогда только я охотно слушал все его истории, а мои молочные брат и сестра были невнимательны и явно скучали.

«Передо мной на фоне городской стены виднелся храм богини льда Дзииты, — рассказывал отец. — Дзиита не главное божество Сорориса, но у нее много почитателей и с ее помощью можно попасть к жрецам основных храмов города. Я сказал „она“, потому что это живая женщина, которую местные жители считают земной частью духа льда, и относятся к ней как к сверхъестественному созданию, даже телом отличающемуся от своих почитателей.»

Подойдя к тому месту, которое описывал отец, я действительно увидел стены города, а неподалеку — храм Дзииты.

Я приземлился на рассвете и только сейчас тонкие, едва теплые, солнечные лучи заискрились, отразившись от угрожающе нависшей надо мной высокой ледяной стены. Около храма не было никаких признаков жизни, и я с тревогой подумал, не оставили ли Дзииту в полном одиночестве те, кто поклонялся ей много лет назад, когда ее посетил пришелец.

Эти тревоги рассеялись, когда я подошел ближе к каменному, покрытому сиявшим льдом зданию. Храм в форме усеченного конуса по размерам приближался к «Обгоняющему ветер». Снаружи здание окружали ряды столов, которые представляли собой вытесанные изо льда плиты толщиной с руку, лежавшие на толстых цилиндрических опорах из того же замерзшего вещества. На столешницах были вырезаны просьбы почитателей Дзииты; некоторые надписи уже почти исчезли под слоями нового льда, другие, совсем свежие, были покрыты тонким слоем замерзающей поверх них влаги.

На столах лежали меховые изделия, пища, стебли каких-то почерневших от мороза растений. Казалось, что Дзиита никогда не пользуется этими приношениями и оставляет их, чтобы они вмерзали в растущие ледяные столы.

Я прошел между двумя такими ледяными столами, направляясь к единственному отверстию в закругленной стене храма ко входу, открытому для ветра и мороза. То, что я увидел, ободрило меня: отец рассказывал об этом подвешенном в портале гонге. Я поднял руку и ударил в него рукой очень легко, но гул, которым он отозвался на мое прикосновение, казалось, достиг ледника за моей спиной.

«Переводчик» был со мной, и я начал свою речь — мне пришлось импровизировать, потому что о ритуале приветствия в отцовской истории ничего не говорилось.

Меня несколько смутило, что из храма никто не вышел. Может быть, храм был пуст и новая Дзиита еще не заняла свое место?

Я уже почти решился войти когда в темном овале входа что-то затрепетало и материализовалось в стоявшую передо мной фигуру.

Фигура была укутана так же тщательно, как туземец с Лоргала. Но то были гуманоиды в обыкновенных одеждах. Здесь же передо мной извивалось существо, чье обмотанное лентами или бинтами тело было похоже на куколку бабочки.