На крыльях магии - Нортон Андрэ - Страница 25

Марис вздохнула и пристально посмотрела на Арону. Да, девушка чем-то серьезно расстроена, но с тех пор, как в деревне появилась Эгил, дочь Элизабет, Арона часто расстраивается. И что за разговоры о ребенке? Никто ни о чем подобном и не говорил, она это сказала девушке совершенно ясно. Тогда почему она не идет наверх? Арона вытерла нос рукой.

— Пойду, если ты прикажешь Эгилу не делать этого! — настаивала она.

Марис посмотрела еще внимательней. Да, Арона испугана. Трудно представить себе мягкую вежливую Эгил в роли хулиганки, но тут она вспомнила, как много лет назад сама страдала от унижений, причиненных Пелиел, дочерью Лаелл.

— Эгил! — позвала хранительница. — Эгил, дочь Элизабет. Пожалуйста, спустись.

Эгил надел брюки и рубашку, напряженно размышляя. Эта Марис, дочь Гайды, сделала его своим учеником вместо Ароны, поместила их в одну комнату и сказала, что теперь они должны быть вместе. Что еще могло это значить, кроме того, что она отдает ему Арону в жены? А Арона — не невинная девственница; он от многих слышал, как тщательно готовят женщин фальконеров. Может, она ожидала каких-то предварительных шагов с его стороны? Поцелуев, цветов, клятв в вечной любви? Она все это получит! Но он не потерпит, чтобы с ним обращались как с разбойником только за то, что он попытался осуществить свое право.

Когда Эгил спустился, Арона побежала наверх и надела самое плотное и закрытое платье. Плотно завязала волосы, обула неслышные домашние туфли. Эгил и Марис негромко разговаривали внизу. Старая хранительница прервала его на середине фразы и потребовала:

— Нет, Эгил, дочь Элизабет, я не понимаю. Я хочу, чтобы вы, девушки, отправились вместе наверх и жили, как сестры, пока вы здесь.

Арона внимательно посмотрела на Эгила в тусклом свете от очага. Она приняла решение.

— Я могу остаться здесь, у огня, — предложила она. Марис и Эгил покачали головой. Арона осмотрела мощные мускулы Эгила, вспомнила, с какой силой он удерживал ее вопреки ее желанию. — Эгил, — в отчаянии сказала она, — ты пойдешь наверх. Я не хочу спать. Я останусь здесь и составлю компанию нашей хозяйке.

Он крепко взял ее за руку.

— Не глупи, Арона. — Это было сказано таким тоном, что она поняла: он все равно будет добиваться своего.

Арона впилась ему в руку своими короткими, подрезанными ногтями, но без всякого результата.

— Госпожа! — снова отчаянно закричала она. Марис резко подняла голову, теперь проснувшись полностью.

— Не хочу думать, что я сделала своей ученицей хулиганку. Арона, ты не должна ее бояться. Ты должна уметь постоять за себя.

Пойманная в ловушку, Арона прошептала:

— Ты иди первым, Эгил. Я приду позже. — И добавила, обращаясь к хранительнице: — Госпожа Ленине права. Они другие. — Она высморкалась в свежую тряпку, которую дала ей старуха. — Они ведут себя, как Фальконеры. Мы их не понимаем. Ты понимаешь? Может, волшебница знает? — И она посмотрела в сторону двери.

Марис погладила ее по волосам.

— Сейчас поздно идти к волшебнице, но если ты действительно боишься, можешь сегодня спать со мной, но только одну ночь. Вы должны научиться жить вместе, сама понимаешь.

Арона понимала. И это больше всего ее пугало.

На следующее утро, Эгил, одетый и умытый, пытал ее:

— Чего ты хочешь, моя маленькая сестра-подруга? Клятвы в верности до гроба? Хочешь, чтобы я умолял тебя на коленях? Чтобы заплатил (что-то) твоей семье? Ты только мне скажи. Помни: я здесь чужак и не знаю ваших обычаев.

— Эгил, — в отчаянии промолвила она, — ты только должен попросить.

— Ну, что ж! Я прошу.

— Нет. Еще нет. Я пока тебя боюсь.

— Ты сама мне сказала, что я должен только попросить, — рассердился он. — Я попросил. И теперь ты мне отказываешь? Не знаю, какую игру ты ведешь, но отныне будь со мной почестней!

Она с трудом вырвалась.

— Ты думаешь, что я тебе принадлежу! — потрясенно воскликнула она. — Спроси у Лойз, дочери Аннет, что это такое! И оставь меня в покое! — И она принялась за работу по дому и окончание отчета о деревенском собрании, время от времени подсовывая Эгилу под нос отдельные части записи.

Весь день он мрачно поглядывал на нее: за работой по дому и за записями, за едой и после нее, когда они сидели на крыльце с шитьем, и перед тем, как ложиться спать. Она рано поднялась наверх и услышала вскоре, как поднимается Эгил. Тогда она побежала вниз, таща за собой свое лоскутное одеяло.

— Его нужно починить. — И она подшивала одеяло, пока уже не могла держать глаза открытыми. Эгил по-прежнему смотрел на нее, как кошка на мышиную норку. Арона зевнула, потянулась и сказала, что должна выйти на улицу. Закутавшись в одеяло, она как можно тише выскользнула из ворот и пошла по темной тропе.

Слишком темно, чтобы бежать. Девушка, как могла быстро, шла по тропе, взглядом отыскивая препятствия. Где дорога к дому волшебницы? На западных равнинах жалобно завыл пес Джонкары. Конец одеяла, промокший, тащился по влажной полузамерзшей земле. Сжав губы, Арона плотнее закуталась в одеяло. Тропа под подошвами мягких домашних туфель казалась непривычно жесткой и неровной. Девушка остановилась, она старалась дышать как можно тише. Послышалось ей, или действительно сзади кто-то идет? Если это Эгил, она выкрикнет сигнал тревоги, закричит громко, как сможет, и потребует, чтобы это дело передали старейшим.

Почему он себя так ведет? Словно Ролдин и Аста, Дочь Леннис, и фальконеры — все вместе! Арона передохнула и пошла дальше. Знакомые деревенские тропы в темноте казались совершенно другими, а она не посмела прихватить свечу или факел. Арона снова услышала сзади звуки осторожных шагов, на этот раз уже ближе, и остановилась. Что-то теплое и мягкое прижалось к ее ногам. Она наклонилась и протянула руку. Знакомый голос требовательно произнес:

— Мяу!

— Рыжая Малышка! — обрадовалась девушка, беря кошку на руки. И пошла дальше. — Покажи мне дорогу к дому волшебницы, кошечка. Пожалуйста. — Кошка шла вперед. Арона — за ней. Тропа казалась незнакомой, а ночь такая холодная. «О, госпожа волшебница, помоги мне!» — молча упрашивала Арона. Ветер развевал ей волосы. Уши ее словно заледенели и ужасно болели, нос наполнился льдом. Она переставляла ноги и, поскользнувшись, тяжело упала. Сзади послышался крик Эгила:

— Арона! Арона! — Девушка с трудом поднялась.

И тут она почувствовала, как ее сознание прочно перехватило сознание волшебницы. Ноги, без всяких усилий с ее стороны, крепко держали тело и двинулись по тропе, которая показалась Ароне неправильной. Без света солнца, луны или факела она теперь совершенно отчетливо видела все у себя под ногами. А ноги двигались все быстрее и быстрее, пока она не побежала, как девушка-вестница. Голос Эгила все громче звучал сзади. Из последних усилий Арона ворвалась в дверь дома волшебницы и вцепилась, тяжело дыша, в тяжелое простое платье исхудавшей старой женщины.

— Садись, — бесстрастно произнесла волшебница. На огне висел котелок, от него вкусно пахло. Арона узнала запах овощей. И еще там, должно быть, самая старая из он-кур варится уже несколько дней. Девушка, едва не теряя сознание, упала на стул.

— Арона! — звал Эгил. Волшебница налила супа в красную глиняную миску, протянула ложку из того же материала, потом села и посмотрела куда-то в пространство. Крики прекратились. Девушка почувствовала, что Эгил возвращается в Дом Записей. Довольная, волшебница смотрела, как девушка ест, пока ее миска не опустела.

—. Я знаю, это должно было случиться, — голос волшебницы доносился словно с расстояния. Рыжая Малышка села Ароне на колени и замурлыкала. А волшебница принялась связываться с хранительницей записей, чьи экстра чувства были сильнее зрения и слуха.

На рассвете Эгил пришел в дом волшебницы. С ним была расстроенная Марис. Волшебница усадила их и Арону, села сама.

— Можем передать дело старейшим, — рассудила она, — а можем и сами договориться.

Лицо старой хранительницы, затуманившееся при мысли о еще одном собрании, прояснилось. Ужасный позор — не суметь сохранить порядок в собственном доме.