На ее условиях - Мори Триш - Страница 6

— Зачем? Я люблю секс.

— Я ничего не хочу об этом слышать! Мне хватит того, что, если вы согласитесь, между нами секса не будет. Таким образом, не будет угрозы беременности. И осложнений.

Со вздохом Алесандер вновь повернулся к окну. Свет в небесах угасал, освещение в заливе загоралось, заливая побережье золотом. Симона права, без секса не будет нежеланных детей. Никаких осложнений, как она сказала. А это значит, что она не сможет претендовать на поместье Эскивелей.

А тем временем этот брак еще и избавит его от нравоучений матери. Алесандер почти рассмеялся. У Эзмерельды не будет причины ждать от него предложения, потому что он будет уже женат. Это чудесно. Он не помнил, когда последний раз испытывал искушение заключить настолько безумную сделку. Но поверят ли им? Поверит ли кто-нибудь, что из всех женщин в мире он решил жениться именно на этой? Он не шутил, она была совершенно не в его обычном вкусе. Алесандер любил откровенно сексуальных женщин, не бродяжек в мешковатой одежде. И хотя было что-то этакое в ее больших глазах и хрипловатом голосе и где-то под слоями ткани были спрятаны женственные формы, для его согласия условия сделки еще надо было доработать. Ему нужен лишний стимул, чтобы сделать их договор более убедительным.

— Это очень благородно с вашей стороны — пожертвовать собой ради деда. Но с чего мне ввязываться в это? В чем моя выгода, учитывая, что мы вычеркнули секс?

Симона моргнула, глядя на него, и он увидел, что она совершенно не готова к этому вопросу. Его поражала ее наивность. Неужели она думала, что он пойдет на это исключительно по доброте душевной?

— Ну, — начала она, — вы уже владеете большей частью виноградника Фелипе…

— Я сказал вам, я честно купил эту землю. Она уже моя.

— Но вы знали, как он ее потерял. Вы воспользовались несчастьем старика, потому что вам это было на руку.

— Если бы я не купил ее, это сделал бы кто-то другой.

— Но ее купили вы, и не говорите мне, что не обрадовались этому шансу. Фелипе сказал, ваш отец пытался выкупить у него эту землю на протяжении десятилетий.

— И вы считаете, если я соглашусь на эту сделку, это облегчит мою совесть? — Алесандер покачал головой. — Нет уж, моя совесть чиста, и мне не снятся кошмары. Дайте мне по-настоящему весомый повод согласиться.

Сердце Симоны стукнулось о ребра. «Согласиться»? Он серьезно? Он близок к тому, чтобы всерьез согласиться на ее безумный план? Она облизнула губы.

— Чего вы хотите? — спросила она осторожно, едва дыша в ожидании его ответа.

— Я окажусь прав, если предположу, что Фелипе оставит свою часть поместья вам как единственной наследнице?

— Д-да, он еще не встречался с поверенным, чтобы изменить завещание, но говорил, что хочет это сделать.

— Тогда вот моя цена. Когда Фелипе умрет и вы вступите в права наследства, я хочу, чтобы вы отписали остаток поместья в мою пользу.

— Весь?

— Там не так уж много осталось. И вы хотите, чтобы я на вас женился, не так ли? Чтобы Фелипе думал, что его драгоценный виноградник снова цел?

— Конечно!

— Тогда, если вы согласны на мое условие, можете считать нас официально помолвленными.

Глава 4

— И так, моя будущая супруга, что скажете? Мы договорились?

Договорились? Кровь так гремела у Симоны в висках, что она едва слышала собственные мысли. Часть ее уже праздновала — она добилась немыслимого и получила согласие Алесандера. Скоро Фелипе увидит свой драгоценный виноградник вновь объединенным под сенью их брака.

Но когда его не станет, когда их брак будет расторгнут, виноградник останется целым — Алесандер завладеет всем поместьем. По легкой улыбке, с которой он ждал ее ответа, Симона могла сказать: он предвкушает их соглашение. Стоит ли ей принять его условия? Фелипе пообещал: после его смерти то, что оставалось от его поместья, будет ее. Он хотел, чтобы лозы остались в их семье, хотел, чтобы у нее были средства. После того как ее расточительные родители оставили ее с пригоршней сувениров и больше ни с чем, это поместье должно было стать ее единственным имуществом. И если она отдаст его Алесандеру, то снова останется ни с чем. Но что пользы ей с виноградника, если она все равно собирается возвращаться к учебе в Мельбурне? Что он для нее, кроме связи с прошлым и жизнью, которой она была лишена? Ей нет места здесь, по правде говоря. Несмотря на наследственность, она не была виноделом. Она даже толком не знала языка.

— Хорошо, — почти прошептала Симона, зная, что на самом деле выбора у нее нет. — Договорились.

— Отлично, я скажу адвокатам подготовить соглашение.

— Это не должно получить огласку! Фелипе не должен ничего заподозрить.

— Вы считаете, я хочу, чтобы это стало публичным достоянием? Нет уж, мои юристы не проронят ни слова. Никто не будет знать, что наш брак ненастоящий.

Симона кивнула, внезапно почувствовав огромную усталость. Она пришла сюда и добилась того, чего не смела ожидать. Случилось невозможное, и Алесандер Эскивель согласился на ее безумный план. Скоро виноградник будет объединен, и у Фелипе снова появится причина улыбаться. Она должна быть вне себя от радости. Но вместо этого Симона чувствовала себя выжатой, морально и физически.

— Мне нужно идти, — сказала она, увидев, что за окном уже стемнело. — Фелипе будет волноваться. — Она снова взглянула на Алесандера. — Полагаю, вы свяжетесь со мной, когда бумаги будут готовы?

— Подожди, я возьму куртку и отвезу тебя домой.

— Не надо, — запротестовала она, но Алесандер уже исчез в спальне.

Она вполне может добраться на автобусе. Дорога будет долгой, зато у Симоны появится время подумать. И еще ей хотелось вдохнуть ветер, не приправленный смесью ароматов цитруса, мускуса и чистейшего тестостерона.

— Надо, — сказал Алесандер, вернувшийся с курткой и ключами. — Нам нужно многое обсудить.

— Что, например?

— Например, как мы познакомились, для начала. Нам нужно сопоставить наши истории. Полагаю, ты не хочешь, чтобы я рассказывал людям, что ты явилась ко мне на порог и предложила на тебе жениться. Плюс нам надо рассчитать, как скоро осуществить наш план. Учитывая состояние Фелипе, ты вряд ли хочешь долгую помолвку?

— Н-нет… — О таком она и не думала.

Конечно, он прав, просто Симона не позволяла себе планировать настолько далеко. Слишком не уверена она была в том, что сможет провернуть этот план и получить согласие Алесандера.

— Давай назначим церемонию на следующий месяц, а тем временем нам надо будет появляться вместе на публике. Это решим по ходу дела. Кроме того, я думаю, самое время мне поближе познакомиться с будущим родственником.

Машина Алесандера была компактной, с низкой посадкой, и выглядела так, словно ее место скорее на гоночной трассе, чем на городских улицах. Черный цвет только усиливал это впечатление. Симона осмотрела авто с подозрением.

— Ты уверен, что ее можно водить в городе?

Алесандер рассмеялся, низко и бархатисто, и усадил ее в свой суперкар. Окруженная непривычной роскошью, Симона чувствовала смех мужчины как прикосновение внизу живота. Она неловко поежилась в объятии кожаного сиденья.

Суперкар не столько ехал, сколько крался по улицам Сан-Себастьяна — хищник, отражающий натуру владельца, готовый мгновенно сменить полосу или обогнать более медленного соперника. Потом они выехали на шоссе, и мотор мягко взревел, пожирая мили до маленького рыбацкого городка под названием Гетария.

По дороге они сочинили историю о том, как случайно встретились в Сан-Себастьяне, где Симона остановила Алесандера на улице, чтобы спросить дорогу. Вернее, историю составил Алесандер, пока Симона изо всех сил старалась игнорировать головокружительный эффект от пребывания рядом с ним в очень небольшом замкнутом пространстве. Ей не нужно было поворачивать голову, чтобы знать, что он рядом. Им был пропитан воздух, которым она дышала, и запах кожаных сидений делал эту смесь еще более пьянящей. Ей не нужно было смотреть на его длинные пальцы, чтобы знать, как уверенно они сжимают руль, и она знала, когда он переключал скорость, потому что движение воздуха от его жеста ласкало ее бедро.