Весна войны - Каменистый Артем - Страница 5

За «глас с небес» ответил Влад:

– Он со мной говорил.

– У вас появились свои тайны от нас?!

– Никаких тайн. Он переживает за твои нервы.

– Мои нервы в полном порядке.

– Я тоже так считаю. Ладно, в общем, так: все плохо. Если двигаться к предполагаемому убежищу, то дней пять придется барахтаться в этой грязи.

– Мы бросили дрона вчера. И еще одного сегодня утром. Сколько еще придется бросить?!

– Я тоже умею считать, и мне это тоже не нравится. Надо отсюда выбираться, хрен с ним, с убежищем. Да и сомневаюсь, что оно целое. Хотя с той базой Кос все же угадал, всегда все знать он не может.

– Назад далеко идти. И не хочется. Так мы будем ближе к радикалам.

– Ненамного, даже очень ненамного, но вообще-то согласен. Предлагаю на юг двигать, там ближе всего к нормальной земле.

– Влад, но я карту смотреть, там море очень близко. Ты уверен, что на берегу будет лучше?

– Я ни в чем не уверен. Кос говорит, что моря там давно уже нет.

– Как нет?!

– А вот так. Вместо пролива, что в твои времена соединял Черное и Азовское моря, с севера теперь какая-то равнина зеленеющая.

– Почему? Куда пропадать море?

– Спроси что-нибудь полегче. Кстати, в мои времена там не было моря. Множество мелких озер-лиманов, которые называли одним словом: Сиваш, и перешеек, соединявший полуостров с сушей. А на карте Коса вместо всего этого широкий пролив. Кстати, старый пролив, который на востоке, и в мое время существовал.

– Извини. Забываю, что все поменялось после войны. Для меня ведь почти ничего не прошло. Я не привыкла к таким изменениям, я здесь недолго была.

– Ничего страшного. Я куда больше здесь проторчал и тоже не привык. Ну так что? Рискнем? На юг?

– Если ближе ничего хорошего нет, пусть так.

– Либерий, а ты не возражаешь?

– Удивлен, что про меня вдруг вспомнили и даже что-то спросили, но, переборов свое немалое потрясение, спешу согласиться с твоим предложением. Не будь при нас дамы, пусть даже она древняя, я мог бы многое сказать, стараясь в грубой форме подтвердить правильность выбора, но ограничусь приличной фразой: мне не хочется находиться в этой трясине еще пять дней.

– Итак, единогласно. Разворачиваемся на юг. И в честь поворота принесем жертву духам болота: оставим здесь один регенератор.

– Влад, ты чего?! – вскинулась Тейя. – А если двое пострадают, как мы лечить их одним станем?

– Не знаю. Зато точно знаю, что до вечера у нас остановятся еще два дрона, они последние часы идут с перегревом. Если этот ремонтник возьмет с них часть груза и облегчит еще несколько машин, мы имеем шанс дойти без потерь.

– Лучше бросить что-то другое.

– И что предлагаешь? Одежду? Еду? Предметы гигиены? Энергоячейки? Картриджи для копира и медблоков? Мы и так оставили по минимуму запасов. Дальше придется оставлять то, без чего нам непросто будет обойтись.

– Бросим то, что не сможем создать при помощи копира.

– Картриджи, еда, блоки интеллекта, энергоячейки – ты все это хочешь оставить? Без еды не прожить ни нам, ни тем, кого мы найдем; блоки интеллекта – это наше будущее, без них нам не оживить сложные машины; энергоячейки – это пища дронов, самое сильное наше оружие и прочее-прочее. Посмотри назад: у нас осталось всего девять дронов, и самые мощные из них тащат регенераторы. О картриджах с редкими элементами для копиров вообще молчу. Разве не помнишь мои рассказы? Как мы долго и нудно добывали для них сырье.

– Извини. Помню.

– Даже если бросим регенератор, не уверен, что машины выдержат остаток пути по этой грязи. Одну потерять еще ладно, потеряем две, придется бросать добро прямо в эту жижу. А регенератор можно оставить здесь, на холмике, и потом за ним вернуться. Ничего ему не сделается. В этих краях даже тварей нет, его никто не повредит.

– Я уже извинилась. Хорошо, согласна: оставим один регенератор. И еще можно попробовать что-то на Эхнатона погрузить.

Боевой дрон, услышав свое имя, шустро подлетел и, описывая вокруг холмика круги малого радиуса, прогудел:

– Эхнатон две тысячи сто четырнадцать дробь сорок три продолжает выполнять боевой долг. Состояние систем удовлетворительное. Готов к атаке и обороне.

– Нет, Ти, наш краб пойдет налегке. Танки грязи не боятся, но и телеги с навозом не таскают.

– А что такое танки?

Глава 3

Предсказания Коса далеко не всегда сбывались, но в этот раз он ни на каплю не ошибся. На другой день, задолго до вечера, далеко впереди Либерий разглядел что-то новое, выбивающееся за рамки опостылевшего однообразия: изменение цвета равнины. Влад, оставив караван, отправился в разведку на Эхнатоне. Боевой дрон, не будучи обременен тихоходными гражданскими собратьями, полетел так, что пришлось придерживать шапку.

Если раньше даже единичные травинки на серой грязи были нечастым явлением, то чем дальше продвигался Эхнатон, тем больше их попадалось. И не единичных, а приличных пучков, а затем и небольшие полянки начали встречаться. Правда, ставить на них ногу Влад бы поостерегся, но все равно признаки были перспективные.

Вскоре дрон донес пассажира до местности, где серой корки на подсохшей грязи вообще не наблюдалось. Тощий дерн затягивал песок, там и сям прорывающийся желтоватыми проплешинами, далеко впереди виднелись группки невысоких деревьев, только начавших зеленеть.

Рискнув спуститься, Влад убедился, что почва твердая. Присел, вырвал клочок тонкого дерна, набрал горсть песка, поднес к глазам. Мельчайшие обломки ракушек, вон среди них что-то вроде крохотного стеклышка блеснуло. Или это просто кусочек прозрачного минерала? В любом случае по этой почве дроны промчатся если не с ветерком, то без надрыва своих двигательных установок, починить которые не всегда получалось даже с помощью копира. Слева тянутся заросли сухого прошлогоднего тростника, кое-где среди них зеленеют молодые побеги. Там, наверное, влажная почва или даже болотце. Но в любом случае не токсичная безжизненная грязь, убивающая обувь и технику, да и никто не станет переть через такие места напрямик, если их можно объехать.

Кос и правда не ошибся с выбором направления.

Не считая Эхнатона, на твердую землю выбрались всего восемь дронов, один все же пришлось бросить прошлым вечером. Это примерно двадцать процентов от первоначального количества. А ведь путешествие еще не закончено, да и неизвестно, есть ли у него вообще конец.

Едва грязь осталась позади, как устроили привал на ночь. Двигаться дальше побоялись: темнота вот-вот спустится, вдруг на шум сбегутся здешние твари. За последние дни от них успели отвыкнуть. Влад специально обошел окрестности, изучая следы на песке, и, хотя не заметил ничего подозрительного, расслабляться не стал.

А потом, после заката, вдруг расслабился. Крышкой контейнера вырыл ямку в песке, окружил ее бруствером, притащил стебли тростника и сухие ветки кустарника, развел крошечный костерок.

– Для чего ты сжигаешь органику? – удивилась Тейя.

– Тащи сюда пайки. Будем ужинать, сама поймешь.

Разогревать пищу в пайках не требовалось: что надо, само разогревалось после разрыва оболочки. Влад все-таки пояснил:

– Просто присядь возле костра на охапку тростника и поешь, глядя на огонь. Обещаю: тебе очень понравится.

Либерию ничего объяснять не надо было – ухватил паек, подстелил сложенный несколько раз плащ, присел, пробурчал:

– Да разве это костер? Вы костров не видели.

– Большой опасно. Равнина плоская, видно издали. Мало ли кто заметит.

– Это ты прав, – согласился церковник.

Тейя, не забывая о пайке, удивилась:

– И правда интересно смотреть. Почему так, Влад?

– Ты разве никогда у костра не сидела раньше?

– Нет. Зачем? Не было смысла.

– Эх… да как же вы вообще жили?.. Я и сам не знаю, почему возле костра приятно посидеть. Есть мнение, что это срабатывает память предков. Они с помощью огня защищались от хищников. Для них пламя – это символ защищенности, спокойствия.