Магический камень - Нортон Андрэ - Страница 3

Случайно мне попался на глаза сверток, плотно упакованный в темно-синюю кожу. Едва коснувшись его, я поняла, что внутри — мой обручальный подарок. Он никогда не включался в число фамильных драгоценностей, и никто другой в семье никогда не упоминал о нем. Видимо, мать приобрела его в какой-то торговой сделке, а не получила по наследству.

Сгорая от любопытства, я развязала шнурок и обнаружила в свертке кулон с драгоценным камнем, оправленным в серебро. Камень был необычного голубовато-серого цвета, размером с небольшое куриное яйцо, искусно отполированный так, что падавший свет заставлял его искриться и сверкать. Когда я протянула руку, чтобы достать его из мягкого кожаного гнезда, мне показалось, что пальцы мои погрузились в расплавленный металл. Обладай я голосом, я наверняка бы вскрикнула. Я отдернула руку и, мгновение спустя, вновь обернула кулон в кожу и завязала шнурок.

Обычно я с радостью пользовалась случаем подержать в руках изящную брошь или пряжку, поскольку каким-то образом видела — иногда позже, во сне — образы, связанные с прежними владельцами вещей.

Однако сейчас я не испытывала никакого желания прикасаться к кулону матери. Помню, я подумала, что если возьму драгоценность в руку, она причинит мне невыносимую боль, напомнив об утрате. Мне не хотелось, чтобы образ матери преследовал меня в ночных видениях, меня и без того после ее смерти мучили кошмары. Я поспешно положила кожаный сверток к другим драгоценностям, предназначавшимся для нашей фамильной сокровищницы, и выбежала за дверь, словно за мной по пятам гнались демоны.

Мне ни разу не представилась возможность показать этот камень тебе. Ты все мотался между Ульмспортом и Веннеспортом, а я часто оказывалась вдалеке от наших веннеспортских владений. Мне ни разу не случалось извлечь на свет эту тщательно спрятанную драгоценность.

Ведь прошло почти двадцать лет, прежде чем ты завел разговор о женитьбе. Ты был столь учтив со мной, столь застенчив, что я удивляюсь, как ты вообще отважился произнести слово «свадьба». Будь все спокойно, я наверняка с радостью бы показала тебе кулон. Любая невеста гордилась бы таким подарком будущему мужу. Однако судьбе было угодно распорядиться так, что те дни трудно было назвать спокойными.

С некоторых пор тебя беспокоили слухи об исходящей из-за моря угрозе, и ты пытался убедить братьев матери, что наши торговые связи могут пострадать. Тебя встревожило появление в некоторых портах Долин чужаков из далекого Ализона. Они приезжали под видом торговцев, всюду совали свой нос и задавали чересчур много вопросов. Я слушала тебя и разделяла твое беспокойство. Несколько раз я писала дяде Паранду, предупреждая его об опасности, но в те дни, похоже, никакие слова не могли бы заставить Долины стряхнуть сонное оцепенение.

Мы очень страдали от отсутствия признанного лидера — главы кланов вообще отказывались верить в наличие какой-либо угрозы и не собирались сотрудничать или строить совместные планы, пока не стало слишком поздно. Когда на нас обрушились вторгшиеся с моря орды Ализона, как ты и предупреждал, все, что мы построили в Веннеспорте, было уничтожено. Я вновь увидела наши бывшие владения годы спустя, и моему взору предстали лишь обгоревшие остовы зданий. Таким образом, Ализон лишил меня и моего нареченного и дара, который должен был украсить мой свадебный наряд. Ты погиб, а что касается драгоценности — никто не в силах был сказать, какая судьба ее постигла.

Чем больше я думала о камне, тем больше убеждалась, что он носит в себе Силу. Как иначе можно объяснить то отвращение, которое вызывало у меня прикосновение к нему? В свое время я думала, что мне причиняет боль его связь с матерью, но даже тогда я спокойно дотрагивалась до вещей, которыми она постоянно пользовалась — ее счетных палочек, щетки для волос, любимых перьев для письма. И никакие болезненные видения, связанные с этими предметами, не вторгались в мои сны.

Тогда я мало что знала о Силе, если не считать того, что жители Долин всегда с большой неохотой говорили о ней и еще с большим отвращением относились к попыткам ее использовать. Наши Мудрые владеют Силой, но пользуются ею, лишь исцеляя больных или предсказывая будущее с помощью рунных досок. Мы ценим знание лекарственных трав, которым обладают наши Мудрые, и их искусство целительниц, но любой уроженец Долин содрогнется при мысли о чистой Силе, которой владеют заморские Волшебницы Эсткарпа или легендарные маги древнего Арвона.

Когда погибла мать, я все еще считала себя чистокровной уроженкой Долин — хотя достаточно было взглянуть на мое отражение в полированном металле или воде, чтобы заметить, как разительно отличаюсь я от соплеменников, включая моих собственных родителей.

Мои волосы не были рыжими, выгоревшими на солнце, как у них, не были зелеными или голубовато-зелеными мои глаза. С самого детства волосы мои были темно-каштановыми, подобно редкостному ламантиновому дереву, как ты любил говорить, а глаза — ярко-голубыми. Кожа моя была бледной, и не желала темнеть в жаркие летние месяцы. Моя внешность, как и моя немота, еще ребенком поставили меня особняком от прочих.

Некоторые наставницы Ришдола подозрительно перешептывались, пока наставница Гверса не дала ясно понять, что я нахожусь под ее особой опекой. Лишь однажды я услышала, как какая-то кухарка прошипела при виде меня: «Отродье Арвона!», но я понятия не имела, что она хотела сказать. Когда я спросила об этом наставницу Гверсу, та поджала губы и ответила, что некоторые предпочитают создавать проблемы на пустом месте, тогда как забот и без того хватает. Впоследствии я проштудировала архивы аббатства в поисках сведений об Арвоне, но нашла крайне мало упоминаний об этой загадочной стране, лежащей за горами вдоль границ самых северных Долин. Наставница Гверса сказала лишь, что ни один из жителей Долин не путешествовал туда, так как народ Арвона живет обособленно и не любит чужих. Она также добавила, что в Арвоне есть Силы, которых благоразумному человеку лучше всего избегать. Много лет спустя я попыталась проанализировать смутные слухи о редких свадьбах между уроженцами Арвона и Долин. Детей, которых подозревали в том, что они родились в подобном браке, сторонились, словно они чем-то отличались от нормальных людей. Похоже, именно тогда я начала интересоваться, не может ли быть причиной моей собственной странности кровная связь с Арвоном. В конце концов, я родилась в отдаленной Долине, граничащей и с Арвоном, и с избегаемой всеми Пустыней.

Я составила перечень своих необычных черт: моя немота с рождения, моя несвойственная уроженке Долин внешность, мои странные сны (возможно, подобные тем, что были у моей матери), моя способность находить потерянные вещи. Мне пришло в голову, что обручальный дар моей матери может происходить из Арвона. Я больше не в силах была игнорировать очевидный вывод, что моим отцом мог и не быть Дуин из клана Эккора.

В перечень фактов следовало включить еще одно свидетельство. Когда мне было шестнадцать, дядя Паранд увез меня от матери и взял с собой в торговую поездку вдоль побережья. Он сказал, что я смогу многому научиться, помогая ему вести бухгалтерию. После первых коротких поездок он объявил, что моя помощь была поистине бесценной и что мне можно доверять (и что, к счастью, я не страдаю морской болезнью от качки), после чего пригласил меня отправиться с ним в значительно более долгое путешествие, через море к восточным землям, о крупных портах которых я до сих пор лишь слышала — Верлейн, Сулкаркип и расположенный в глубине суши речной порт Эсткарпа, Эс.

Прогуливаясь в одиночку возле замка Эс, я встретила одну из Волшебниц Эсткарпа. Мне тогда было восемнадцать; дядя Паранд предупредил меня, чтобы я держалась подальше от любой женщины Древней Расы, одетой в характерные серые одежды Волшебниц. Я отступила на обочину тропы и замерла, чтобы не привлекать внимания. Казалось, сперва Волшебница вообще меня не заметила, но, едва пройдя мимо, она внезапно остановилась, повернулась и сделала знак в воздухе правой рукой. К моему удивлению, линии, которые чертили ее движущиеся пальцы, светились голубым сиянием (как мне потом объяснили, это означало, что я не запятнана Тьмой). Колдунья покачала головой и удалилась прочь, не сказав ни слова. Она уже не видела, что знак ее продолжал светиться — сначала красным, затем оранжевым, затем желтым — прежде чем окончательно угаснуть. Я не стала рассказывать об этом случае дяде, не стала я и делать о нем записей для кого бы то ни было до сегодняшнего дня, когда я выстраиваю в ряд аргументы, чтобы убедить.., полагаю, я пытаюсь убедить саму себя. Мой верный Неуверен — будь ты рядом, ты наверняка бы со мной согласился.