Луна трех колец - Нортон Андрэ - Страница 3

— Не сейчас, после рапорта.

— Все равно, — если он и понял смысл моей холодности, он ничем не выдал этого. Наоборот, он уселся ждать меня, а я медлил, давая ему возможность уйти. Но он не ушел.

— Меня зовут Гек Слэфид.

— Крип Ворланд, — я неохотно пошел за ним.

Выход был забит торговцами, и мы, как полагается иноземцам, среди них не толкались. Он бросил взгляд на мой значок, я сделал то же. Он был на грузовом судне, но на его диске было две полосы, а у меня только одна.

Однако продвижение по службе в Синдикате шло тогда более медленно.

Никогда нельзя судить о планетном возрасте тех, кто большую часть жизни проводит в космосе. Некоторые даже и сами не знают, сколько им лет.

Однако я прикинул, что этот Гек Слэфид немногим старше меня.

— Еще не подкалымил? — спросил он.

Это был слишком наглый вопрос даже для людей Синдиката. Я подумал было, что он просто не соображает, что подобных вопросов не задают никому, разве что родственникам или близким друзьям. Возможно, он слышал об обычаях Свободных Торговцев и воспользовался этим неудачным способом завязать разговор.

— Нам еще не освободили порт, — я не стал показывать, что оскорблен: может, его вопрос был вполне безобидным, хотя и выглядел скверно. Надо уметь отвести оскорбление в сторону, когда имеешь дело с чужаком, а Синдикат для нас был более чужим, чем иные негуманоиды.

Видимо, он уловил мои ощущения, потому что не стал развивать эту тему. Пока мы шли по заполненным народом улицам, он указывал на безвкусные флажки и полосы ткани, где были написаны местными загогулинами объявления о всевозможных развлечениях — от совершенно невинных, до граничащих с пороком. На ярмарке собирались продавцы и покупатели, жрецы и уважаемые люди, так что здесь сосредотачивались все, кто добывал себе средства к жизни предложением развлечений для ума и чувств.

— Здесь есть, на что посмотреть — или ты дежуришь вечером? — не был ли его тон чуть-чуть покровительственным — или мне показалось? Я решил не доискиваться. Мы не были связаны какой-нибудь торговлей, а я был осторожен.

— Да, мне говорили, что тут есть кое-что интересное. Но я еще не отстоял вахту.

Он ухмыльнулся и поднес руку ко лбу, как бы салютуя.

— Тогда у тебя счастье впереди, Ворланд. Мы уже отстояли, и ночь у меня свободна. Если освободишься, посмотри это, — он повел рукой, указывая на полосу в конце линии.

Она не блестела красками, как другие, а была странного серого оттенка с розовыми прожилками, однако от нее нельзя было отвести взгляд.

— Это что-то особенное, — продолжал Слэфид. — Конечно, если тебе нравятся шоу животных.

Шоу животных? Я снова смутился: я полагал, что у людей Синдиката совершенно иные понятия о развлечениях — что-нибудь близкое к извращениям, почти упадочным удовольствиям внутренних планет. Затем у меня возникло подозрение — не эспер ли этот Гек Слэфид? Ведь он безошибочно спикировал на такое развлечение, которое в первую очередь заинтересует меня, если я о нем узнаю. Я развернул один из усиков моего мыслеискателя — не вторгаться в мозг, конечно, этого я ни в коем случае не должен был делать — а только осторожно обнаружить ауру эспера. Ее не оказалось, и я даже слегка подосадовал на себя за свою подозрительность. Я ответил:

— Если мне повезет, я обязательно последую твоему совету.

Его окликнул кто-то, носящий знак его корабля, и он легким поклоном простился со мной и пошел к своему другу. Я же стоял некоторое время перед этой почти бесцветной рекламой, пытаясь понять, чем она так привлекает взгляд. Такие вещи очень важно знать Торговцу. Действует ли оно так только на меня, или на других тоже? Мне почему-то было так важно получить ответ на этот вопрос, что я решил найти самого спокойного члена нашей команды и проверить на нем действие рекламы.

Мне повезло. В эту ночь я был свободен. Команда «Лидиса» была столь мала, что свободными бывали только четверо, и трудновато было заставить ходить по двое, если у них разные понятия о развлечениях. Мы считались младшими, и я вышел вместе с Грисом Шервином, вторым механиком. Прекрасно: мне нужен был практичный спутник для проверки рекламы, и Грис подходил как нельзя лучше. Он был потомственным Торговцем, как и все мы, но основной его любовью был корабль, и я не думаю, что он интересовался торговлей кроме тех случаев, когда от него этого ждали. К счастью, я вспомнил, что неподалеку от рекламы шоу животных есть темно-малиновая реклама выставки мечей, и воспользовался этим, как приманкой для Гриса. Он был игроком, но такая деятельность не рекомендуется на чужих планетах. Игра, наркотики, пьянство и чересчур пристальное внимание к дочерям чужеземцев могли привести к неприятным последствиям, вплоть до угрозы кораблю, так что подобные желания временно блокировались, и мы, в конце концов, соглашались, что это разумно.

Улица, где располагалось шоу, была теперь ярко освещена фонарями, висевшими каждый над своей рекламой и окрашенными в тот же свет.

Светящиеся изображения на них извещали о том, что происходит внутри. Серая с розовым полоса была еще здесь, фонарь в виде серебряного шара висел над ней, и никакие изображения не разбивали его перламутровый свет.

— Что это? — спросил Грис, подойдя.

— Говорят, шоу животных, — ответил я.

Поскольку Свободные Торговцы большую часть жизни проводят в космосе, понятно, что у них мало контактов с животными. Много лет на всех кораблях жили кошки — для защиты груза, поскольку они охотились на всяких паразитов, прячущихся в трюмах. Веками они считались членами команды. Но число их все уменьшалось: они уже не приносили так часто и много потомства. Мы уже забыли, откуда родом эти животные, и не могли добыть для них притока свежей крови, чтобы восстановить их размножение. Несколько кошек оставалось на базах, их высоко ценили, охраняли и заботились о них в надежде, что размножение восстановится. Все мы пытались время от времени заменить кошек другими животными из многих миров. Один-два вида обещали размножение, но большинство животных не могло приспособиться к корабельной жизни.

Вероятно, желание иметь компаньонов-животных так привлекло нас к инопланетным зверям. Не знаю, как Грис, но я считал, что просто обязан посетить палатку под лунным шаром. Оказалось, уговаривать Гриса не пришлось: он охотно пошел со мной.

Откуда-то доносился глухой тяжелый звук гонга. Постепенно стихали смех, разговоры, песни на улицах: толпа платила дань призыву храма. Но тишина длилась недолго, потому что, хотя ярмарка и имела свои религиозные традиции, они с годами потускнели.

Мы прошли под тенью серой рекламы в сиянии лунной лампы. Я рассчитывал увидеть какие-нибудь изображения животных, могущие послужить приманкой для публики, но там оказался только экран с надписью на местном языке, а над дверью качалась странная эмблема-маска — не животного, не птицы, а комбинации того и другого. Увидев ее, Грис издал негромкое восклицание.

— Что это?!

Его тон меня не удивил. Я слышал его и раньше, но только в тех случаях, когда Грис стоял перед новой и непонятной машиной.

— Это же настоящая находка!

— Находка? — переспросил я, решив, что речь идет о какой-нибудь удачной покупке.

— Настоящее зрелище, — поправился он, как будто прочел мои мысли. Это шоу Тэсса.

Грис, как и капитан Фосс, бывал на Йикторе и раньше. Я же мог только повторить:

— Тэсса?

Я думал, что изучил ленты Йиктора достаточно внимательно, но смысл этого слова ускользнул от меня.

— Пошли! — Грис подтолкнул меня к стройному туземцу в серебряной тунике и высоких красных сапожках, принимающему плату за вход. Туземец взглянул на нас, и я поразился.

Вокруг нас была толпа йикториан. Они лишь немногим отличались от людей нашей породы. Но этот юноша в бледной одежде казался более чужим этому миру, чем мы.

Он был так хрупок, что казалось, ветер, треплющий рекламу над ним, может закрутить его и унести. У него была очень гладкая кожа без всяких признаков бороды, очень белая, почти без красок. Черты лица человеческие, за исключением громадных глаз, таких темных, что нельзя было определить их цвет. Брови наклонялись к вискам так далеко, что сходились с серебристо-белыми волосами.