Влечение - Томас Рози - Страница 69

В Дублине она припарковала фургон и остановилась на ночь в небольшой гостинице, где подавали завтрак. В одиночном номере с кроватью, застланной зеленым сатиновым покрывалом, и деревянным распятием на стене она достала единственную присланную Тонио открытку. Эту приморскую деревню и скупую подпись она знала наизусть, как свои пять пальцев. И теперь развернула карту, чтобы определить маршрут. Из Дублина путь лежал через Порт-Лише, Лимерик и Трали к маленькому населенному пункту на берегу Атлантического океана.

Джесс сложила карту, встала и устремила взгляд в заляпанное зеркало трельяжа, установленного на темной полированной тумбочке. Оттуда на нее смотрела бледная женщина с тревожными, широко открытыми глазами.

— Если кто-то и искал ветра в поле, так это я, — произнесла она вслух.

Однако это не изменило ее намерений. Смерть Дэнни развязала узел, который, как она думала, был завязан раз и навсегда. В последующие за катастрофой месяцы концы все более расходились, а после известия, что отцом Дэнни был все-таки Йен, от узла вообще ничего не осталось. Ей больше не нужно было носить в себе тайну об их с Тонио общем ребенке. Ее больше не мучило чувство ответственности и вины. Тонио уже не мог упрекнуть ее в том, что она украла у него сына или что не сберегла ребенка, которого он никогда не видел. Ничто больше не мешало ей его разыскивать.

«Вот где нужно жить» — написал он. И подписался полным именем: «Тонио Форнази» — как будто она могла перепутать его с дюжиной других Тонио. Все, что оставалось, это сделать открытку отправной точкой запоздалого поиска.

К утру дождь прекратился. По голубому небу неслись белые клочья облаков. Джесс ехала медленно, жадно впитывая взглядом каждый изгиб дороги, каждый участок плодородной почвы. Ночь она провела в Лимерике, в баре с комнатами на втором этаже. Выпила пинту «гиннеса» и немного поболтала с веселым строителем. Очутившись у себя в номере, она легла в прохладную постель и долго прислушивалась к доносившимся снизу голосам и музыке. А потом сладко уснула.

Следующий день оказался пасмурным, со шквалистым ветром, бросавшим в лицо мириады брызг, так что Джесс опрометью метнулась к своему фургону. Тело уже начало привыкать к новым контурам кабины, хотя педали еще оказывали ногам небольшое сопротивление.

Ближе к вечеру она достигла побережья. Море было свинцового цвета, с серебристыми барашками там, где оно набегало на скалы. С вершины пологого холма ей открылась деревня, где когда-то жил Тонио.

Деревенька насчитывала не более дюжины белых одноэтажных домиков. На единственной улице расположился маленький универсам с пыльными полками и пустым баром. Джесс постояла у прилавка, рассматривая выстроившиеся на голубой клеенке пачки печенья и пакеты с крупами. Из подсобки вышел хозяин, на ходу вытирая рот.

Джесс стало неловко. Она попросила пакет кукурузных хлопьев и полфунта масла местного производства. Продавец молча отрезал брусок и бросил на весы поверх толстого куска оберточной бумаги. Она расплатилась и сосчитала сдачу, в то же время пытаясь угадать, как давно Тонио в последний раз покупал здесь продукты или сидел на дубовой скамье бара за пинтой темного пива.

Образ Тонио, долгие годы служивший маяком, как-то вдруг, без предупреждения, потускнел, начал стираться в памяти. Сердцу стало неуютно в груди.

— Путешествуете? — без особого интереса спросил хозяин. В его глазах Джесс была всего лишь запоздалой туристкой, летом их здесь легионы.

— Да.

С покупками в руках она двинулась к двери. Хозяин магазина уже собрался было вернуться в подсобку, допить свой чай, но она вдруг решилась.

— Вы случайно не знаете Тонио Форнази? Он все еще живет здесь?

Некоторое время хозяин молча разглядывал ее.

— Он ирландец, — добавила Джесс, как будто иностранное имя требовало уточнения.

Мужчина приподнял одну бровь.

— Вот как — ирландец? Тогда он должен здорово отличаться от других.

Джесс помимо воли рассмеялась. Нет, какая же она идиотка! Явилась в самую западную точку страны (дальше на запад уже Америка) в ответ на открытку, присланную пятнадцать лет назад.

Поколебавшись, хозяин магазина тоже засмеялся.

— Вам нужен Тони. Последний дом вдоль по улице, с левой стороны. С окнами на море.

Джесс резко прекратила смеяться. У нее перехватило дыхание.

— Последний дом налево… С окнами на море… Большое спасибо!

И выбежала на улицу. До конца улицы было не более пятидесяти ярдов. А там действительно стоял дом с белеными стенами.

Небольшой садик отделял его от стихийно возникшей дороги, идущей вдоль берега. Тропа, ведущая через сад к дому, была окаймлена мелкими валунами и галькой и обсажена невысоким кустарником. В японском стиле, определила Джесс, и так же дышит покоем. Она открыла калитку и вошла в сад. Подошла к зеленой двери. Постучала. Не дождавшись ответа, снова постучала. Дома никого не было.

Она закрыла за собой калитку. Пересекла дорогу. Села на жесткую траву и стала смотреть на море. Неподалеку в море выдавалась белесая скала, которую облепили чайки. Казалось, все притихло в ожидании условленного сигнала.

Джесс услышала шорох гравия под колесами и обернулась. К ней шел, толкая велосипед, какой-то мужчина. Плотного сложения, с морщинистым лицом и тронутыми сединой волосами. Тонио. Джесс встала. В голове с молниеносной быстротой промелькнули картины прошлого, которые она тотчас начала подсознательно приспосабливать к этому новому образу. Наверное, он тоже нашел ее сильно изменившейся. А глаза у Тонио остались прежними — немыслимо голубыми.

— Майкл из магазина сказал, что меня спрашивали… Джесс?

Голос тоже остался прежним.

— Да, это я.

Он прислонил велосипед к каменной ограде сада и, взяв ее руки в свои, покачал головой и все с той же неотразимой улыбкой произнес.

— Сколько лет, сколько зим. Надо же — Джесс! Идем внутрь.

Переступив через порог, Джесс поймала себя на мысли о том, что в воображении ни разу не позволила себе зайти так далеко. Странно, но факт.

Никогда, даже в самых смелых мечтах, она не представляла себе, чтобы Тонио ввел ее в свой дом и показал ей свое жилище со всеми красноречивыми — красноречивее любых слов — подробностями.

Низкий потолок с темными балками. Каменная печь с открытой топкой, а рядом — наколотые дрова в корзине.

В нишах на полках — книги в мягкой обложке. На оштукатуренных стенах — картины, главным образом морские пейзажи. Дубовый полированный комод, уставленный фотографиями в рамках.

На ближайшей фотографии была снята девочка лет одиннадцати, с длинными распущенными волосами, в белой школьной блузке с галстуком. Джесс увидела комнатные цветы — королевские бегонии — и ухоженный, на совесть политый фикус. Телевизор. И покрытые пылью старинные часы. Это была семейная комната, или зал. Должно быть, вон за тем столом едят и делают уроки.

— Чем ты сейчас занимаешься? — спросила Джесс и еще раз огляделась. Обстановка начала казаться поразительно знакомой, как будто и не могла быть другой. В поле ее зрения попала рабочая шкатулка для вязания, а затем — кошка со злыми глазками: видимо, ее разбудили.

Тонио остался стоять у печки. Джесс догадалась: он не знает, как себя вести.

— Вот, стал художником-самоучкой. Это все мои. Летом удается порядочно продать. Мегэн, моя жена, преподает химию в школе. Она уроженка Уэльса. Из Суонси.

На комоде стояла свадебная фотография. Белоснежная вуаль. Цветы в бутоньерке.

— Из Суонси? — машинально повторила Джесс. — Ах, из Суонси.

— Бриджид — это наша дочь — учится в той же школе. Она у нас единственная. Ей тринадцать лет. А у тебя?..

— Бетт. Ты помнишь, наверное.

— Да, помню.

— У меня еще был сын. Дэнни. Он погиб в автокатастрофе одиннадцать месяцев назад.

— Боже милосердный, какое горе! Прими мои соболезнования.

Наконец-то перед ней стоял прежний, порывистый Тонио, а не коренастый мужчина, занявший его место.