Камень предтеч (пер. Л. Ткачук) - Нортон Андрэ - Страница 17

Я с трудом заставил себя зажать отверстие в тубе и поднести ее к мордочке пушистого существа. Его острые зубки вцепились в оболочку с не меньшей жадностью, чем мои; я медленно сжимал тубу, а оно изо всех сил сосало, прижимаясь ко мне своим крошечным тельцем.

В мешочке на поясе было еще три таких тубы. Я знал, что каждая содержит запас пищи на день, если уж совсем туго придется, ее можно растянуть на два. Четыре дня. Возможно, нам удастся продержаться все восемь. Ни один человек в здравом рассудке не пошел бы на такой риск, если бы ему предоставили свободу выбора.

Я полежал спокойно и почувствовал себя окрепшим. Налитую свинцом правую руку начало слегка покалывать, но камень тут был ни при чем, просто стало восстанавливаться кровообращение. Затем руку свело болезненной судорогой. Я заставил себя пошевелить пальцами в перчатке, несколько раз поднял и опустил руку, стиснув зубы от боли, которую причиняли мне эти упражнения.

Через некоторое время рука снова слушалась меня, словно и не было всей этой истории с камнем. Я сел и огляделся вокруг. В шлюпке было шесть гамаков, по три у каждой стенки, и я лежал в крайнем справа. Все они располагались на некотором расстоянии от приборной доски, так что до нее нельзя было дотянуться из гамака. Так же были устроены и те спасательные шлюпки, которые мне доводилось видеть раньше. В них имелись ленты с записью курса; раненому достаточно было только добраться до нее, дальнейшего участия человека не требовалось.

Как и те койки, что я видел на корабле, гамаки явно не предназначались для человеческого тела. Да и воздух, до сих пор раздражавший мой нос и легкие, конечно, отличался по составу от нормального. У меня мелькнула мысль, что в нем могут содержаться ядовитые вещества, которые со временем прикончат меня, но тут уж я все равно ничего не мог сделать.

На стене я заметил линии, обозначавшие, как мне показалось, контуры шкафов. Возможно, там до сих пор лежит запас продовольствия. Я все еще находился в полусонном состоянии. Правда, силы вернулись ко мне, но у меня по-прежнему было такое ощущение, будто я наблюдаю за происходящим со стороны и все это меня совершенно не касается. Как-то раз я поднял руку и посмотрел на нее. Под перчаткой грубая корка, покрывавшая шелушащиеся струпья, образовавшиеся на месте фиолетовых волдырей, слезла. Новая кожа была блестящей и розовой.

Пушистое тельце шевельнулось, и я снова почувствовал, как жесткие волосики царапнули мою шею. Затем мой спутник сполз по мне вниз и, вытянув вперед лапу-ручку, попытался зацепиться за сетку соседнего гамака. Расстояние было слишком велико, в конце концов он вцепился когтями задних лап в ткань моего скафандра и, рванувшись вперед, зацепился за край сетки. Он проворно изогнулся, ухватился покрепче и перепрыгнул на новое место. Воспользовавшись гамаком в качестве лестницы, он живо добрался до одного из обозначенных шкафчиков; держась левой передней и обеими задними лапами за раскачивающийся гамак, он ощупал маленькими серыми пальчиками поверхность шкафа. Не знаю, нажал он на кнопку или сдвинул защелку, но дверца распахнулась, да так резко, что ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться. На полке были закреплены две трубки. Они отдаленно напоминали лазеры, и я подумал, что, очевидно, это – оружие или спасательные инструменты. Оставив дверцу открытой, существо методично перебралось к следующей. Я наблюдал за ним с некоторой тревогой.

То, что я разговаривал с ним, не мешало мне считать своего спутника животным. Без всякого сомнения он был отпрыском Валькирии, хотя по-прежнему оставалось непонятным, кто его отец. Я и раньше слышал о животных-мутантах, способных общаться с людьми. Но теперь стало ясно: кем бы ни было это существо, оно гораздо умнее, чем я решил вначале.

– Кто ты такой? – спросил я его, и мой голос прозвучал в маленькой каюте слишком громко.

Возможно следовало спросить:

– Что ты такое?

Он замер с вытянутой лапкой и, изогнув длинную шею, взглянул на меня. Тут только мне пришло в голову, что когда я очнулся от притока воздуха, на мне уже не было шлема. Я определенно не снимал его, до того как потерял сознание, значит…

– Иит.

Одно единственное слово с непривычным звуком, если только в произнесенном мысленно слове можно выделить звуки.

– Иит, – повторил я вслух. – Что ты имеешь в виду? Ты – Иит, как я – Мэрдок Джорн, или Иит, как я – человек?

– Я – Иит, я сам, я… – он не удосужился ответить на мой вопрос, даже если и понял, о чем я его спрашиваю.

– Я – Иит, вернувшийся…

– Вернувшийся? Как? Откуда?

Он опустился в гамак, который так сильно закачался под его легким тельцем, что ему пришлось вцепиться в сетку, чтобы не упасть.

– Вернувшийся в тело, – произнес он, как нечто само собой разумеющееся. – Животное дало мне тело, другое, но вполне сносное. Хотя, возможно, его и не мешало бы несколько изменить. Но, при соответствующем питании, это и так произойдет, когда наступит время.

– Значит ты один из аборигенов, один из тех, кого мы не смогли найти, и благодаря тому, что Валькирия проглотила то зерно, ты… – В моей голове возникали самые невероятные предположения.

– Тот мир не был домом, – ответил Иит так резко, словно был обижен этим предположением. – Там не было того, что могло бы сделать тело для Иита. Пришлось ждать, пока не открылась дверь, пока не возникла подходящая оболочка. То млекопитающее с корабля имело все, что мне было нужно, поэтому оно заметило зерно и приняло в себя то, из чего снова мог родиться Иит.

– Родиться снова – но как?

– Из анабиоза. – Он начал проявлять раздражение. – Для нас сейчас гораздо важнее выжить.

– Выходит я нужен тебе? – Зачем он заставил меня бежать с «Вестриса», спас меня в шлюпке, стащив шлем с моей головы? Может быть, я ему нужен.

– Да, мы нужны друг другу. Разные формы жизни, объединяясь, иногда могут достичь большего, чем по отдельности, – заметил Иит. – Я получил тело, у которого есть свои преимущества, но у него нет той силы и роста, которые есть у тебя. С другой стороны, то, что дано мне, может помочь тебе в борьбе за жизнь.

– А это содружество – у него есть какая-нибудь цель в будущем?

– Это еще предстоит узнать. Пока нам надо думать о том, как выжить, вот что сейчас важнее всего.

– Ты прав. Что ты ищешь?

– Еду и питье, предназначавшиеся для подкрепления тех, кому придется воспользоваться этим маленьким кораблем, ты же сам предположил, что они, вероятно, лежат именно здесь.

– Да, если они никуда не делись и не рассыпались в прах, и если мы сможем воспользоваться ими без риска отравиться. – Однако я приподнялся в гамаке и стал следить за тем, как Иит открывает лапой следующий шкафчик.

В нем были две канистры, закрепленные противоударными ремнями. И хоть Иит вступил с ними в упорную борьбу, ему не удалось достать ни одну из них. Ноги меня не держали, но я все же дотащился до соседнего гамака и ухитрился сорвать ближайшую канистру с крючков, на которых она висела.

Она сужалась кверху. Я зажал ее между коленями и при помощи одного из инструментов, висевших у меня на поясе, открыл ее. Внутри плеснулась жидкость. Я принюхался; при мысли о том, что возможно, мне повезло и это – вода, у меня снова пересохло во рту. В полужидком пайке НЗ содержалась влага, но ее было недостаточно для того, чтобы утолить жажду.

Запах был резким, но не противным. Это могло быть питье, топливо, все что угодно. Снова риск, сколько раз я… мы уже рисковали с те пор, как покинули «Вестрис».

– Как ты считаешь, это питье или топливо? – спросил я Иита, держа канистру так, чтобы он, она или оно могло в свою очередь понюхать ее.

– Питье, – был его решительный ответ.

– Откуда ты это знаешь?

– Неужели ты думаешь, я говорю так только потому, что мне этого хочется? Нет. Мое тело способно само определить ядовитые вещества. – Это – полезно, выпей и сам убедишься.

Он отдал приказание властным тоном, и я забыл, что оно исходило от крошечного, покрытого шерстью существа неизвестного вида. Я поднес горлышко к губам и набрал полный рот жидкости, такой кислой, что едва не опрокинул канистру. Вино это вещество не напоминало, но и водой, безусловно, не было. Однако, когда я невольно проглотил его, то почувствовал прохладу в горле, и во рту стало свежо, словно я хлебнул из холодного ручья. Я отпил еще и передал контейнер Ииту, поддерживая его, пока он сосал. Итак, у нас была необходимая нам влага. С едой нам не повезло. В соседнем шкафчике мы нашли засохшие жесткие брикеты розоватого цвета. Иит заявил, что они ядовиты. Если это и был неприкосновенный запас, сохранившийся на шлюпке, то он предназначался не для нас.