Изгнание - Нортон Андрэ - Страница 5

Нолар повертела в руках деревянный цилиндр и увидела на одном из металлических наконечников какие-то знаки. Вероятно, имя владельца. К несчастью, знаки эти для нее были лишены смысла, потому что ее никто не учил читать. Девочка решила, что футляр был потерян или выброшен недавно: он чист и не изношен. Она раньше не ходила по этой тропе.

Может быть, владелец еще поблизости. Ранний зимний вечер быстро темнел, и поэтому Нолар почти сразу заметила теплый свет свечи впереди и слева от тропы. И обнаружила, что свет исходит из окна ветхой хижины со странной формы крышей, отходящей в нескольких направлениях. Нолар постучала в дверь и, когда никто ей не ответил, чуть приоткрыла дверь.

— Убери этот сквозняк, — послышался ворчливый голос изнутри. — Если ты медведь, уходи. Если гость, закрой дверь.., если открыта дверь. Как я могу держать в порядке свои свитки, если по дому гуляет ветер?

Нолар осторожно вошла и закрыла за собой дверь. Слабый свет предшествовал человеку, вышедшему из-за угла со свечой в руках. У Нолар создалось впечатление длинного тонкого носа и проницательных глаз под густыми бровями. Потом она разглядела высокого старика, закутанного в бесконечное количество слоев старой одежды.

— И кто же у нас здесь такой? — спросил старик неожиданно низким и глубоким для такой тощей фигуры голосом. — Я тебя раньше не видел. — Нолар отшатнулась, когда он поднес к ее лицу свечу. — Нет, не убегай, — торопливо сказал он. — Это… ты нашла.., о, дай-ка мне взглянуть. Я всюду искал этот свиток рода Инскофа.

Нолар протянула свою находку.

— Он лежал среди листьев на тропе. Я из-за него упала.

Старик, который довольно разглядывал содержимое футляра, остановился и тревожно посмотрел на нее.

— Надеюсь, ты не поранилась. Тебе нужно выпить что-нибудь теплое. Куда я девал свой котелок?

Кстати, а где чашки? Но я забываю о приличиях. Меня зовут Остбор. Некоторые называют меня Остбор-Ученый, что очень великодушно с их стороны, я уверен.

Может быть, ты знаешь, — продолжал он с таким видом, словно делился большой тайной, — это правда, я много времени провел в Лормте. — И он замолчал, вежливо ожидая ее реакции.

— Прошу прощения, сэр. — Нолар не знала, что ответить. — Меня отправила в горы семья из-за моего лица.

Остбор помигал и посмотрел на нее, как сова.

— Из-за лица? А что с твоим лицом? У тебя есть лицо и у меня тоже. Что в этом необычного?

— Знак, сэр, — негромко сказала Нолар.

— Гмм — вот это. — Остбор небрежным взмахом руки отбросил этот знак, как нечто несущественное. — Не думай об этом, дитя. Всего лишь небольшое пятно на новом пергаменте. Если рукопись написана четким почерком, это пятно никому не мешает. Говоря о рукописи… Я полагаю, ты принесла мне футляр, потому что прочла на нем мое имя. Я сам его вырезал, — добавил он, гордо поглаживая зарубки, которые заметила Нолар.

Нолар внутренне сжалась.

— Я не умею читать, сэр. Никто не подумал научить меня.

Остбор на время лишился речи.

— Что! Не умеешь читать… Но ты научишься — и читать, и писать. Я тебя научу. Это в сущности совсем просто. Ну, по правде говоря, одним это дается легче, чем другим, но большого ума тут не требуется, а я по твоим глазам вижу, что ум у тебя есть. Садись, подожди, позволь мне сдвинуть эти записи. Некоторые называют меня Остбор Крыса с Рукописями, но я считаю это совершенно несправедливым. — Выразительными жестами подчеркивая свои слова, Остбор принялся убирать множество свитков и рукописей. — Ну, может не совсем несправедливым. Я действительно собираю разные вещи, в основном, как видишь, рукописи. Из-за своего интереса к родословным. Кто был прапрадедом? Он был местный или нет? Кто на ком женился? Кстати, а ты кто?

Нолар распрямилась: она собирала с пола свитки.

— Меня зовут Нолар, сэр, я из рода Мерони. Вернее, Мерони — это род моей матери.

Остбор одобрительно закивал.

— И очень известный род. Я больше знаком с той его ветвью, которая поселилась у Петеля, но я вообще читал о Мерони. Послушай, мы все еще стоим в холодной комнате, и нам нечего выпить. Пойдем к огню, я буду искать котелок, а ты расскажешь мне о себе. Вчера я его видел, но где же он сейчас? — Он провел Нолар по извилистому коридору в тесную комнату, приятно теплую от огня в очаге. Пространство вокруг грубого каменного очага было удивительно чистым и аккуратным. Как будто заметив взгляд Нолар, Остбор объяснил:

— Когда дело доходит до рукописей, с огнем нужно быть очень осторожным.

Рукописи нужно держать подальше от огня. Некоторые старые ученые в Лормте.., я помню одного, который ставил свечи прямо на свитки… Очень небезопасно. Однажды свиток вспыхнул и сгорел. Ужасно!

— А сам ученый не пострадал? — спросила Нолар.

— Нет, нет, бедняга, хотя и сжег рукава, когда гасил огонь. Я десятки раз говорил ему, что нужно быть осторожнее. Ты тоже должна беречься. Когда имеешь дело с пергаментами, особенно старыми, нужно помнить, что материал почти всегда сухой и очень хрупкий. Достаточно одной искры. Поэтому я так стараюсь, чтобы вокруг очага было чисто, и берегу свечи от сквозняков. Могу добавить, — сказал он, с торжеством извлекая котелок из-под груды вещей, — для моего дома это большая проблема. Не могу представить себе, как это ветер проникает повсюду. Сейчас наберу воды. Ты, конечно, останешься на ночь. — И прежде чем Нолар успела возразить, что ей нужно вернуться на ферму, Остбор исчез в одном из коридоров.

Это была первая из множества ночей, проведенных здесь Нолар. Оглядываясь назад, она видела, что несколько бесценных лет, проведенных ею с Остбором, были самым счастливым временем в ее жизни.

Долгими зимними вечерами тишина прерывалась лишь треском огня в очаге и бормотанием Остбора, перелистывавшего страницы. Иногда он разрешал Нолар подогреть немного вина. Позже наступили возбуждающие весенние дни, когда девочка бродила по горным лугам и отыскивала цветы и растения, такие же, как на рисунках старинных рукописей, собранных Остбором. Он говорил, что со временем сам напишет и нарисует собственный каталог растений.

— Видишь ли, тогда люди получат упорядоченные записи и больше не должны будут полагаться на путаную и ненадежную память мудрых женщин.