Чёрный Триллиум - Нортон Андрэ - Страница 69

— Джеган! — Кадия бросилась к нему. Рот охотника приоткрылся — тонкая струйка слюны текла между нижних клыков.

— Джеган! — еще раз позвала Кадия.

— Назад! — голос его звучал глухо. Казалось, он выдохнул, а не выговорил это слово.

Неожиданно охотник опрокинулся на спину, руки его забегали по сухой траве — он как бы цеплялся за былинки. Цеплялся за жизнь…

Кадия просунула ему лезвие между зубов, попыталась разжать тиски челюстей, а когда ничего не получилось, начала трясти за плечи. Потом — откуда только силы взялись! — стащила его с древней дороги, перетянула через длинный мелкий ров к могучим деревьям.

Волшебная тростинка, как бы поджидая ее, покачивалась и вертелась в воздухе. Словно эта палка что-то понимает! Кадия теперь не испытывала никакого страха — душа будто опустела. Она вытащила амулет. Капелька янтаря переливалась всеми цветами радуги. Менялась окраска сполохов, но в этом мельтешении, в игре света Кадия не уловила предупреждения о надвигающейся опасности. Совсем наоборот! Черный Триллиум словно подбадривал ее, понуждая к действию…

Подул ветер, погнал вдоль древней дороги клубы пыли. Джеган неожиданно сел, поднял голову. Дышал он тяжело, с присвистом…

— Черта! — ни с того ни с сего вымолвил он.

Кадия недоуменно глянула на него, потом проследила за его взглядом. Охотник смотрел на свой походный мешок, который остался лежать на сухом дерне, покрывавшем широкую, прямую, как стрела, просеку, проложенную в диком лесу.

Да, мешок — это важно, там полно всяких необходимых вещей. Кадия скинула рюкзак, висевший у нее за спиной, выпрямилась, оглянулась по сторонам. Очень ей не хотелось выходить на открытое место. Было страшно… однако делать нечего. Левой рукой она вцепилась в амулет и, пригибаясь, одолела ров, выбралась на просеку. В то же мгновение волшебная тростинка отчаянно заплясала в воздухе, попыталась было броситься вперед, но Кадия не обратила на нее никакого внимания. Страх на какое-то мгновение оставил ее — принцесса схватила мешок и бросилась назад, к спасительным деревьям.

Итак, ей удалось еще раз одолеть страх. Джеган за одежду притянул ее к себе, но тут силы оставили его, и он снова опрокинулся навзничь.

— Что, что, Джеганчик? — Кадия наклонилась к нему. Охотник, опираясь на нее, поднялся и теперь стоял покачиваясь.

— Я… не могу идти… — он еле одолевал слова. Каждый звук давался ему с большим трудом. — Ты… не можешь вернуться. Это и есть Запретный путь!..

Страх родил в Кадии неукротимую волю. И злобу!.. На всех и вся! За разгром Цитадели, за гибель родителей, за крушение надежд, за участь изгоя на собственной родине, за необходимость оставить Джегана. Самое дорогое существо, которое столько лет было рядом с ней! За то, что ей придется поступить таким образом; за то, что она, в конце концов, уйдет, а он останется здесь, беспомощный, умирающий, потерявший имя. Самое дорогое, что есть у человека! Мягкая почва колебалась под ногами, из мха выдавилась вода.

Голова Джегана опустилась на грудь. Он едва держался на ногах, его заметно покачивало, и, если бы не помощь спутницы, он давно рухнул бы на мшистую подстилку.

— Острый Глаз… — с болью выговорил он. — Острый Глаз… Мне нельзя… Только тебе открыт путь… Клянусь, если… мне… как-нибудь удастся найти выход… Хоть как-то справиться… с собой, я нагоню тебя. Я… буду очень стараться. А теперь ступай…

— Я… — ее губы внезапно оледенели, Кадия не могла и трех слов выговорить. — Джеган… я позабочусь… — наконец, сумела вымолвить она.

Охотник в ответ с трудом поднял правую руку — этим жестом ниссомы благословляют тех, кто уходит на охоту. Потом указал в сторону скрытой под дерном дороги. Кадия догадалась, что он хочет дать ей направление — в какую сторону двигаться. Тут к ним подлетел волшебный жезл, настойчиво замаячил перед глазами — вперед, вперед!

Джеган еще раз безмолвно указал ей, чтобы она взяла и его рюкзак, — Кадия отрицательно замотала головой, потом подчинилась. Не убирая кинжал в ножны, опустив голову, обняла охотника и с трудом одолела первый шаг. Второй дался легче — вот она уже перебралась через ров, тростинка, приплясывая, заспешила вдоль дороги. Ветер ударил ей в лицо, запорошил пылью глаза, принес отвратительный смрад, словно где-то жгли что-то живое. И точно, пахнуло паленым мясом — ни скритеки, ни болота подобного зловония не издают.

Она зашагала за тростинкой, по пути раза два обернулась, но Джегана уже не было видно. Не удержавшись и взглянув в третий раз, Кадия заметила на обочине, у подножия могучего дерева, странный блеск. Она осторожно приблизилась и подняла со мха искусно сделанную стрелу — не дротик! Древко и оперение — цвета запекшейся крови. Такие стрелы она уже встречала — да-да, даже помогала собирать… При штурме Цитадели! Ими обстреливали осажденных лаборнокцы… Но как это оружие попало сюда? И почему лежит так аккуратно, ровно? Словно указывает направление…

В следующее мгновение она отшвырнула стрелу. Может, ей как раз надо двигаться в противоположную сторону? Может, здесь опять использована черная магия?.. Иначе как объяснить, что захватчики смогли преодолеть барьер, который оказался гибельным для Джегана? Ее вел амулет, а что же такое волшебное было у солдат Хэмила? Разве что обагренная кровью невинных жертв сталь? Может, эта стрела сотворена руками самого Орогастуса?

Она принялась изучать место находки. Совсем рядом со стрелой Кадия обнаружила след сапога, отчетливо выделявшийся на влажной земле. Еще дальше — ее чуть не вырвало — валялся труп скритека, погибшего ужасной смертью. Его словно со всего размаха ударили о твердую землю или камни — тело представляло собой один сплошной кровоподтек.

Кадия осторожно осмотрелась, потом, напряженно вглядываясь и вслушиваясь, готовая в любое мгновение лицом к лицу встретить опасность, прошла в глубь леса. Зловоние усилилось. Она бросила взгляд направо и увидела привязанного к дереву оддлинга. Вернее, раздувшийся труп. По татуировке и нарисованным кругам, по шерстке принцесса сразу определила, что это уйзгу. Перед смертью его жестоко пытали.

Амулет, который она по-прежнему сжимала в руке, вдруг ожег ее ледяным холодом.

Чуть дальше ей открылось место, где совсем недавно происходило какое-то побоище. Кусты и нижние ветви деревьев были переломаны, посреди истоптанной поляны — большое кострище, откуда несло таким смрадом — хоть нос затыкай. Рядом на кучах вывернутого из земли торфа валялся еще один оддлинг. На него невозможно было смотреть! Кадия невольно вскрикнула — сломанная рука покойника неожиданно поднялась, сохранившийся глаз осмысленно глянул на девушку. Другой был выбит, глазница полна крови.

Мурашки пробежали у нее по телу.

«Кто же все это сотворил?» — спросила она себя, потом решила помочь раненому. Но как, чем?

Рука вновь двинулась. Раненый был не в состоянии говорить и пытался объясниться жестами. Он с трудом указал на свой нож, болтавшийся на поясе.

Кадия едва справилась с собой — еще чуть-чуть, и она сбежала бы из этого жуткого места. Тем более теперь, когда поняла, о чем умолял умирающий. Принцесса всегда испытывала особое благоговение перед хорошим оружием, неплохо обращалась с мечом. Когда же Джеган научил ее некоторым приемам владения длинными ножами, которые были неотъемлемой частью снаряжения ниссомов, она навсегда отдала предпочтение доброму кинжалу. Но никогда еще ее рука не поднималась на человека. Теперь, по-видимому, этого не избежать.

…Еще один выворачивающий душу всхлип, слабое движение руки.

Принцесса сжала губы, выхватила кинжал, взялась обеими руками за рукоять. Ей припомнились слова Джегана, которые он произносил, когда приходилось добивать раненых животных.

— Иди с миром! — выговорила она и с размаху всадила кинжал в сердце несчастного оддлинга. Потом ударила еще раз и еще…

Она вскочила и, пошатываясь, поспешила уйти отсюда. Долго еще ее преследовало ощущение сопротивления плоти, ее содрогание, когда лезвие погрузилось в тело живого существа. Принцесса обтерла кинжал о траву и принялась засовывать в ножны. Долго не могла попасть, тихонько скулила и торопливо выговаривала слова молитвы, которую читали защитники Цитадели, когда лаборнокцы пошли на решительный штурм. Потом, чтобы успокоиться, занялась мешком Джегана — переложила в свой часть вещей.