Дрессировщики - Сотник Юрий Вячеславович - Страница 4

Недалеко от них на середине перекрёстка стоял постовой милиционер низенького роста, с большими закрученными вверх усами. Секунд пятнадцать ребята молча смотрели на этого милиционера, потом взглянули друг на друга.

— Ой, а лейтенант-то! — совсем тихо, упавшим голосом сказал Гриша.

Олег молчал. Ребята машинально тронулись дальше и долго шли, не говоря ни слова.

— А может, она его не покусала? — сказал наконец Гриша.

— Почём я знаю? — почти шёпотом ответил Олег.

— Может, она вовсе и не бешеная?

Олег вдруг резко остановился.

— А если бешеная? Если покусала? Тогда что?! — вскрикнул он неожиданно тоненьким, пискливым голоском.

— Предупредить нужно, да? — глядя себе под ноги, сказал Гриша.

— Ты думаешь, не надо, думаешь, не надо? А если человек из-за нас умрёт? Тогда что?

— Вот я и говорю: надо.

— Надо, надо! Как ты предупредишь? Пойдёшь и скажешь ему: «Здравствуйте, это мы на вас собаку натравили. Теперь идите делать прививки, потому что собака, может быть, бешеная». Так ты ему скажешь, да? Знаешь, что он с нами сделает?

Ребята подошли к крыльцу старинного особняка, украшенному каменными львами со щербатыми мордами. Олег положил на одну из ступенек свой портфель и сел на него. Гриша сел рядом. Глаза у дрессировщика покраснели, он часто моргал мокрыми ресницами и хлюпал носом.

— Дурак я!.. Нет… нет, не дурак, а просто идиот, что послушался тебя! — причитал он, мотая из стороны в сторону головой. — Послезавтра папа из отпуска приезжает, а я… я ему такой подарочек: «Платите штраф рубликов двести за вашего сына»…

— И ещё из пионеров исключат, — добавил Гриша.

Долго сидели дрессировщик и ассистент на ступеньках крыльца между каменными львами. Лица обоих выражали уныние. Уже давно настало время обедать, но ни Гриша, ни Олег не вспоминали об этом. Оба с тоской представляли себе, как их задерживают в милиции, как вызывают туда ничего не подозревающих родных и как, наконец, па глазах у товарищей снимают пионерские галстуки. И каждый чувствовал, что он не в силах вынести всё это. И каждого вместе с тем мороз подирал по коже, как только он начинал думать о лейтенанте, который мог умереть мучительной смертью из-за их малодушия.

— У него, может, дети есть, — медленно проговорил Гриша.

Олег немного помолчал, потом сказал решительным тоном:

— До приезда папы из отпуска ничего не будем делать. Послезавтра папа приедет, я его встречу как следует, а потом пойдём и заявим.

Гриша не ответил. Олег помолчал ещё немного и вдруг быстро поднялся:

— Нет, не могу! Лучше сразу, чем ещё два дня мучиться! Идём!

Гриша не шевелился. Он сидел на ступеньках, опустив голову, и молчал.

— Ну, пошли! Решили, так уж решили, — сказал Олег.

— Куда пошли? — не подымая головы, проворчал Гриша.

— Ну, в милицию, в третье отделение. Пойдём, расскажем всё, а там они уж сами найдут того лейтенанта и предупредят. Пошли!

Но Гриша и на этот раз не шевельнулся.

— А мне чего ходить? Твоя собака, ты и иди.

— Ах так? Ну и пожалуйста!.. Как хочешь! — Олег всхлипнул. — Сам подбил меня, чтобы натравить, а теперь в кусты… Как хочешь. Пожалуйста!..

И Олег, вытянувшись в струнку, слегка подрагивая узкими плечами, не оглядываясь, пошёл по тротуару.

Тут только Гриша поднял голову и стал смотреть вслед удаляющемуся товарищу. Через минуту он вскочил и догнал дрессировщика.

— Ладно, пошли, — глухим от волнения голосом сказал Гриша.

Ребята вошли в подъезд и очутились в длинном коридоре с рядами закрытых дверей. Только первая дверь справа была открыта. Она вела в комнату, разделённую деревянным барьером на две части. В первой половине комнаты никого не было, если не считать милиционера, стоявшего у двери. За барьером у стола стоял маленький толстый лейтенант с красным лицом и что-то сердито кричал в телефонную трубку. За другим столом, в дальнем углу, сидел ещё один работник в милицейской форме.

— Вам чего тут нужно? — строго спросил милиционер, стоявший у двери, как только ребята сунулись в комнату.

— Нам? Нам… начальника… — пролепетал Олег.

— Какого начальника? Дежурного? По какому вопросу?

— Нам по вопросу… нам заявить нужно, по очень важному…

— Дежурный занят. Посидите здесь, — сказал милиционер, пропуская ребят в комнату, и передразнил с усмешкой — «Заявить»!

Ассистент с дрессировщиком сели на стоявшую у стены скамью с высокой спинкой и положили на колени портфели, а на портфели руки. Лица ребят стали серыми от страха, потому что толстый лейтенант, побагровев, сверкая маленькими глазками, кричал в телефон, с каждой секундой всё больше распаляясь:

— А я из-за вас получать взыскания не намерен, товарищ Фролов! Понятно вам, не намерен! Я лучше сам на вас взыскание наложу. Письмо получено. Да, да, получено, товарищ Фролов. — Лейтенант взял со стола какой-то зелёный конверт, потряс им в воздухе над головой и с размаху бросил на стол. — И вы, товарищ Фролов, пожалуйста, маленького из себя не стройте!

Тут Гриша почувствовал, как Олег толкнул его в бок, и услышал его взволнованный шёпот:

— Дураки мы! Пойдём скорее! Ведь письмо написать можно. Напишем письмо — и всё!

Ребята поднялись.

— Всё! Кончены разговоры! Всё! — яростно прокричал толстый дежурный, бросив трубку на рычаг, и повернулся к мальчикам: — Так! Слушаю вас!

Мальчики с глупым видом посмотрели друг на друга и ничего не ответили.

— Ну! Что вам угодно? — повысил голос дежурный.

— Нам… Мы… Нам ничего… Мы просто так… — пробормотал Олег.

— Как это «просто так»? Что вам здесь, место для прогулок?

— Мы… Пойдём, Уточкин, — быстро сказал Олег.

Мальчики бросились было к выходу, но тут же застыли на месте, в ужасе приоткрыв рты и вытаращив глаза. В дверях, высокий, подтянутый, стоял тот самый лейтенант, из-за которого они сюда пришли.

Грише казалось, что прошли целые часы, прежде чем Олег выдавил сдавленным голоском:

— Здравствуйте, товарищ лейтенант.

— Здравия желаю! — ответил лейтенант, напряжённо вглядываясь в мальчишек.

И вдруг дрессировщик и ассистент, словно подхваченные волной отчаяния, заговорили одновременно, заговорили громко, быстро, перебивая друг друга:

— Товарищ лейтенант, вы… вы нас простите, это мы на вас тогда собаку…

— Ага… Нечаянно… Мы вам только показать…

— Мы её дрессировали для охранно-сторожевой службы…

— Он поводок нечаянно упустил… И она вырвалась.

— Мы отрабатывали с ней команду «фасс», и мы хотели потом пойти в питомник и показать, как мы её дрессируем.

— Вам теперь прививки надо делать…

— И мы хотели попросить, чтобы нам дали настоящую овчарку на воспитание… и…

— Потому она, может быть… бешеная. Нам тоже делают прививки.

По мере того, как дрессировщик с ассистентом, повторяясь и путаясь, оправдывались перед милиционером, лицо лейтенанта становилось всё жёстче и сердитее.

— Ясно! Хватит! — вдруг прикрикнул он и, сунув руки в карманы брюк, большими шагами стал ходить по комнате.

Ребята умолкли.

— А, ч-ч-чёрт! — через минуту проговорил высокий лейтенант.

Дежурный сидел, низко склонив голову над столом, и Гриша заметил, что он покусывает губы, чтобы не рассмеяться.

Милиционер, сидевший в углу, закрыл лицо растопыренными пальцами правой руки, и плечи у него дрожали. Милиционер, стоявший у двери, тоже с трудом сдерживал улыбку.

— А, ч-ч-чёрт! — повторил высокий лейтенант и вдруг, вынув руки из карманов, сжав кулаки, остановился перед мальчишками. — Да вы… да я вам сейчас… да я… — выкрикнул он громко и, так и не договорив, снова принялся шагать по комнате.

— Это которая тебе брюки на коленке порвала? — спросил дежурный, всё ещё глядя в стол.

Лейтенант не ответил. Тогда дежурный поднял голову и обратился к Грише:

— Так! Давай адрес.

— Кузнецов переулок, дом три, квартира восемь, — тихо ответил тот.

Дежурный записал на четвертушке бумаги адрес и посмотрел на Олега: