Ложь и любовь - Норт Хейли - Страница 47

Мэг кивала и тихо благодарила всех, кто пришел на похороны. Она вообще мало разговаривала, даже с Паркером, однако неизменно стояла рядом с ним – спокойная, уравновешенная, с ясными глазами.

Черный костюм, который надела Мэг, выбрала для нее Тинси. Паркер знал это точно, потому что мать пожаловалась ему, что в жизни не встречала женщины, которая бы так мало интересовалась покупками. Еще больше ее изумило, что Мэг отказалась надеть фамильные драгоценности Понтье – комплект из серег и ожерелья, в котором бриллиантов было даже больше, чем жемчуга. В конце концов, ее удалось уговорить надеть серьги. Паркеру еще не приходилось видеть, чтобы эти драгоценности смотрелись на ком-то так выигрышно, как на Мэг, выделяясь на фоне темных волос и бледной кожи. Даже на Марианне, для которой хорошо выглядеть было целью жизни, серьги не казались такими прекрасными.

Паркер выпрямился, поднял руки над головой и потянулся. У него на губах заиграла улыбка. Греясь у огня и думая о Мэг, он почувствовал себя гораздо лучше. Ощущение потери не ушло, но по крайней мере Паркер осознал, что жизнь продолжается. Мало того, не только продолжается, но может стать даже лучше.

Он снова подумал о Мэг. Черный костюм строгого покроя с высоким воротом не скрывал женственные изгибы ее фигуры. Пиджак обрисовывал тонкую талию и пышную грудь. Может, скромная длина юбки – до середины колена – и выполнила задачу не привлекать внимания к ее стройным ногам, но зато облегающий покрой великолепно подчеркивал соблазнительные бедра. Глядя на Мэг, Паркер гадал, каким видом спорта она занимается. Чтобы иметь такую фигуру, нужно заниматься чем-то активным, например, теннисом. «Хорошо бы она играла в теннис. Нужно будет у нее спросить», – подумал Паркер с улыбкой.

О чем спросить? – Его улыбка поблекла. О чем только он думает! Мэг – вдова Жюля. «Вдова, дурень! Можно подумать, ты представляешь для нее хоть какой-то интерес».

Но самым забавным было то, что Паркер интуитивно чувствовал: Мэг тоже проявляет к нему интерес. Разумеется, он был этим страшно горд – он, Паркер Понтье, которому достаточно поманить пальцем, и любая женщина в городе побежит к нему со всех ног. Паркер невесело усмехнулся. Конечно, Мэг с ним мила: он ведь приходится ей деверем. К тому же Мэг очень высоко ценит семью, это ясно уже по тому, как она мужественно стояла рядом с ним, принимая соболезнования бесчисленных посетителей. И по тому, как она относится к Гасу.

«А все-таки, Паркер, ты ей небезразличен».

Паркер повернулся спиной к огню. Передняя часть его тела и так разогрелась больше, чем нужно. И жар охватил его тогда, когда он позволил себе задуматься о том, что было бы, если бы женщина вроде Мэг находилась при нем не один день, а постоянно, день за днем.

Возвращаясь из кухни с кружкой теплого молока, Мэг помедлила, не дойдя до лестницы. Из-под двери библиотеки выбивалась полоска света.

Паркер. Наверняка он. Больше некому. Тинси дали успокоительное и уложили в постель. Понтье-старший рано удалился к себе, предварительно выпив подряд несколько порций бурбона. Вскоре после похорон приветствовать друзей, заехавших выразить свои соболезнования, остались только Мэг, Паркер, Матильда и Амелия Энн с мужем.

Паркер, который стоически вызвался помочь нести гроб с телом брата, не пожелал заливать горе спиртным. Мэг догадывалась, что он не сможет заснуть и засидится допоздна, и его единственными спутниками будут призраки прошлого.

Желтая полоска света как будто манила ее. Мэг подошла ближе. Утром она уедет домой, ее наличности хватит на обратный билет до Лас-Вегаса. Если понадобится, чтобы Мэг подписала какие-то бумаги или присутствовала на семейном совете, она вернется, но сейчас она нужна своим детям, и они ей нужны. Ее настоящая жизнь не здесь, а в Лас-Вегасе.

Мэг сожалела только о том, что оставляет Гаса. Она остановилась возле самой двери в библиотеку, прижала кружку к груди и заглянула в комнату. Паркер сидел за столом, подперев голову руками, глаза его были закрыты, лицо искажено болью. Глядя на него, Мэг призналась себе, что Гас не единственный, с кем ей будет жаль расставаться.

Паркер отодвинул стул, встал и подошел к камину. Присел у огня. Мэг увидела, как вспыхнула спичка, до нее донесся слабый запах горящей серы. Щепки в камине занялись огнем.

Наверное, он собирается бодрствовать всю ночь. Будет сидеть наедине со своими мыслями – как догадывалась Мэг, далеко не приятными. Хотя на протяжении всего дня Паркер был сама любезность, держался он отстраненно. Свои истинные чувства Паркер запрятал глубоко в себя, демонстрируя окружающим только те, которых требовали от него обстоятельства. Бесстрастность Паркера помогала Мэг легче переносить испытание. По собственной воле ввязавшись в эту историю, она считала своим долгом пройти все испытание до конца как можно более достойно. Она держалась рядом с Паркером, вежливо отвечала на соболезнования посетителей. Обычно разговорчивая, на этот раз Мэг последовала примеру Паркера и была молчалива, мысленно благодаря его за то, что он рядом.

Она еще не встречала мужчины, похожего на Паркера. И вряд ли когда-нибудь встретит, поняла Мэг с куда большим сожалением, чем готова была признать. В нем удивительным образом сочеталась старомодная галантность и умение совершенно естественно и с полным на то правом взять на себя контроль над любой ситуацией. Исключение составляет Гас – похоже, Паркер не очень представляет, как обращаться с племянником.

Но больше всех других качеств Мэг нравилась преданность Паркера семье. Он явно считал большинство своих родственников слегка чокнутыми, но, несмотря на это, оказывал им всяческую поддержку. С братом Паркер никогда не ладил, однако искренне скорбел о его смерти.

Паркер заботится о тех, кого любит, а ведь далеко не все ведут себя так же. Мэг вспомнила телеграмму, присланную Марианной из Цюриха: «Передайте пожалуйста Гасу что я прилечу в Новый Орлеан когда смогу». С таким же успехом она могла бы сообщить: «Когда мне вздумается». Но почему не сейчас, когда ее сын больше всего нуждается в семье, в ощущении стабильности, в поддержке, наконец? Мэг стояла рядом с Паркером, когда тот скомкал телеграмму и бросил в огонь, пока она не попалась на глаза Гасу.