Вождь - Норман Джон - Страница 25

«Верно, — усмехнулся Палендий. — А теперь отпусти меня. С завтрашнего дня можешь приступать к занятиям».

— Прошу, отпусти меня! — воскликнула женщина. — Мне больно!

Он немедленно разжал пальцы. Женщина отдернула руку, потирая запястье. Она прежде не понимала, что значит оказаться беспомощной в могучих руках.

— Да и к чему мне терять время, разглядывая простую рабыню? — рассеянно сказал гладиатор.

— Я не рабыня! — закричала женщина. — Рабыней была та девушка, которая разливала кану!

— Вы обе рабыни, — возразил он.

— Я не рабыня! Я патрицианка!

— Нет, ты рабыня, — повторил гладиатор.

— Нет! — закричала она.

— В школе меня научили, как, глядя на женщину, определить, рабыня она или нет, — объяснил гладиатор.

— И что же, я похожа на рабыню? — раздраженно поинтересовалась женщина.

— Да.

— Убирайся! — велела она.

Гладиатор отступил назад и поклонился.

— Да, госпожа.

— Что за состязания будут завтра вечером? — вдруг спросила она.

— Пока это секрет.

— И ты будешь участвовать?

— Насколько я понимаю, это неизбежно, — ответил гладиатор.

— Конечно.

— Госпожа желает присутствовать? — спросил он.

— Разумеется, нет!

— Спокойной ночи, госпожа, — сказал гладиатор, еще раз поклонился и ушел.

Вскоре в том же коридоре показался капитан, который направлялся к залу управления. Судебный исполнитель стояла у иллюминатора, одной рукой впившись в раму, а другой прижимая к себе сумочку. Она вглядывалась в молчаливые глубины ночи, где вспыхивали огоньки далеких солнц и звезд. Женщина казалась испуганной. Капитан остановился, вопросительно глядя на нее.

— Со мной все в порядке, — заверила она.

— Я только что встретился с двумя телохранителями Палендия. Надеюсь, они не приставали к вам?

— Нет! Конечно, нет! — ответила она.

— Разве к ней можно пристать? С рабынями так не поступают, им просто приказывают…

— Напрасно таким людям позволяют находится на свободе, — заметил капитан.

— Несомненно, — усмехнулась она.

— Их следует держать в клетке.

— Наверное, — она не смогла удержаться от смешка.

— С вами все в порядке? — насторожился капитан.

Она кивнула. Она слышала, что рабынь иногда держат в клетках, причем довольно тесных.

— Желаю вам приятного вечера, — произнес капитан.

— Капитан, завтра вечером ожидаются какие-нибудь зрелища?

— Зрелища?

— Ну да — бои, состязания?

— Да, состязания.

— Могу я узнать, где именно и когда? — спросила женщина.

— Боюсь, вам это будет неинтересно, — нерешительно ответил капитан. — В нижнем отсеке корабля, секция девятнадцать, через час после ужина.

— Все зависит от того, как я себя буду чувствовать завтра вечером, — произнесла женщина. — Если заскучаю, то приду.

— Вам не следует этого делать, — заметил капитан.

— Почему же?

— Я не уверен, что зрелище покажется вам приемлемым, — объяснил капитан.

— Надеюсь, другие женщины там будут?

— Несомненно.

— И я имею полное право прийти? — допытывалась она.

— Ну конечно!

— Ведь это круизный кораблю, на нем не может не быть развлечений, — продолжала женщина. — Я заплатила за билет.

— Полностью согласен с вами, — кивнул капитан.

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем, — ответил он. — Только вы родом с Тереннии…

— Ну и какое это имеет значение? — спросила она.

— Никакого.

«Тогда посмотрим, какое настроение у меня будет завтра вечером», — решила она.

Она отклонила предложение капитана проводить ее до каюты — в конце концов, она была родом с Тереннии. Однако, если быть точным, следует упомянуть, что после ухода капитана женщина вновь заволновалась. Она смотрела через иллюминатор на звезды и планеты и не могла избавиться от страха — она чувствовала себя такой маленькой и беспомощной! Сам корабль со своими сложными системами жизнеобеспечения казался недоступным ее пониманию. Женщина думала, что напрасно не позволила капитану проводить ее до каюты. Идти туда было далеко, через несколько коридоров, а она была одета так, что все становилось ясно с первого взгляда — она не существо, равноправное с мужчиной, а настоящая женщина. Она взглянула на свое отражение в иллюминаторе. Нет, она действительно не такая, отличающаяся от «равноправных» женщин. Она поспешила в каюту, постоянно оглядываясь, даже останавливаясь, прежде чем свернуть в другой коридор, и наконец, испуганная, задыхающаяся, — ибо все время ей пришлось идти мелкими шажками, как позволяла одежда, — она достигла своей двери. Через мгновение она очутилась в каюте, навалилась плечом на дверь и заперла ее на два оборота ключа. Она тяжело дышала. Внезапно зарыдав, она опустилась на колени рядом с дверью, вытянув руки по ее холодной стальной обшивке.

Она не рабыня! Она в безопасности!

Глава 10

— Что за отвратительная одежда! — рассмеялась одна из зрительниц.

Судебный исполнитель не сочла нужным отвечать ей.

— Не сердитесь! — продолжала женщина. — Садитесь рядом со мной, — и она указала свободное место на скамье.

Судебный исполнитель улыбнулась и подошла к ней.

— Я очень опоздала? — небрежно спросила она.

— Совсем нет, вы как раз вовремя, — заверила ее соседка.

Артисты, если так можно было их назвать, еще не появились на огороженной деревянным барьером арене, окруженной трибунами. Зал в секции девятнадцать имел очень высокий потолок; вверху можно было разглядеть длинные, ничем не прикрытые стальные брусы и шпангоуты. В секции, одной из сотен ей подобных, умещалось несколько тонн груза. Теперь же в ней находились только скамьи, да по углам стояло несколько контейнеров и спасательных капсул. Секцию освещали мощные электрические прожектора, маленькая арена была залита их слепящим светом. Включать свет можно было с пульта, находящегося у двери. Дальний угол секции скрывался в полутьме — вероятно, где-то там артисты ожидали своего выхода. Если это и было зрелище, то оно не отличалось профессиональной постановкой.

— В чем суть сегодняшнего состязания? — спросила судебный исполнитель.

Да, она пришла слишком рано — собралось всего несколько зрителей.

— Не знаю, — ответила ее соседка, одна из тех женщин, что прошлым вечером сидели за столом капитана. Вместе с другими после ужина эта женщина поцеловала дочь судьи и пожелала ей счастья. — Мне не хотелось обидеть вас, дорогая, — продолжала она. — Я уверена, что ваш наряд приемлем на Тереннии.

— Это обычная одежда людей моего круга, — подтвердила судебный исполнитель.

— Женщин и мужчин?

— Конечно.

— Понятно, — протянула соседка так, что становилось ясно: она ничего не поняла.

— Мы одинаковы, — продолжала судебный исполнитель.

— И мужчины, и женщины?

— Да.

— Вам это не кажется нелепым? — поинтересовалась соседка.

Судебный исполнитель предпочла оставить этот вопрос без ответа.

— Простите, — спохватилась соседка.

— Ничего страшного, — успокоила ее судебный исполнитель.

Соседка сегодня была одета не в вечернее платье, уместное за ужином у капитана, а в нечто более приличествующее для посещения состязаний — хорошо сшитый брючный костюм.

— Вчера вечером вы были одеты совершенно иначе, — заметила соседка.

Это была правда. Облегающее белое платье без рукавов, купленное на корабле, в которое судебный исполнитель осмелилась облачиться вчера, как небо от земли отличалось от тереннианской одежды, так называемой «униформы», надетой ею сегодня. Униформа была призвана скрыть половые признаки — это пытались сделать различными способами, более или менее успешно. Сегодня судебный исполнитель надела самый распространенный вид униформы — намеренно широкую, бесформенную мешковатую одежду из целого куска ткани. Ткань скрывала ее от шеи до щиколоток. Одежда внизу имела широкие штанины и нечто вроде длинной серой накидки поверх них. Вдобавок судебный исполнитель надела «балдахин» — проволочную раму, укрепленную на вороте униформы и поднимающуюся над головой, с прикрепленными к ней полупрозрачными «занавесями». Это сооружение должно было скрыть изгиб ее плеч и откровенные выпуклости груди. Единообразие и в поведении, и во внешности высоко ценилось на Тереннии.