Убийца Гора - Норман Джон - Страница 30

Один из них держал перед собой длинный рулон бумаги с колонками цифр и пояснений к ним, что, вероятно, было каким-то счетом, похожим на те, что висели вдоль стен комнаты. Среди них я заметил лист бумаги с результатами соревнований тарнов, за которыми также следовали колонки цифр, что, очевидно, было подведением итогов выставленной на соревнование команды тарнсменов либо представляло собой финансовый баланс проведения всего мероприятия.

— А вот это может вас заинтересовать, — заметил Хо-Ту, проходя дальше по коридору.

В конце его виднелась дверь с выставленными возле неё часовыми. Они, конечно, сразу признали Хо-Ту и отперли перед ним дверь. К моему немалому изумлению, в четырех футах за ней находилась вторая дверь со встроенным в неё оконцем для наблюдения. Едва мы приблизились, в оконце показалась голова дежурившей там женщины, также узнавшей Хо-Ту и кивнувшей ему.

Вскоре послышался звук отпираемых засовов, тяжелая дверь отворилась, и мы оказались в следующем коридоре. Едва мы вошли, дверь за нашей спиной тут же была заперта на засов. Здесь нам встретилась ещё одна женщина. Как ни странно, обе они — и та, у дверей, и эта, встретившая нас в коридоре, были в длинных белых, довольно приятного покроя одеяниях, с волосами, перевязанными на затылке белыми шелковыми лентами. Обе были без ошейников.

— Это рабыни? — спросил я Хо-Ту.

— Конечно, — ответил он.

Дальше по коридору мы встретили ещё одну женщину. Мужчин пока что не было видно.

Мы свернули куда-то в сторону, и я, к своему удивлению, обнаружил, что мы оказались перед громадным, высотой в двенадцать и шириной в пятнадцать футов, стеклянным окном.

За окном я увидел нечто напоминавшее Сад Удовольствий, залитый ровным, исходящим откуда-то из-под высокого потолка светом. Между разбросанными в отдалении небольшими бассейнами тянулись аккуратные дорожки, засаженные по обе стороны низкорослыми деревьями и цветущим кустарником. Откуда-то доносились приглушенные звуки музыки. Вдруг я увидел двух бредущих по тропинке очень молодых, лет, наверное, семнадцати, девушек, одетых в белые платья, с волосами, стянутыми на затылке белой шелковой лентой.

Я невольно смутился.

— Не бойтесь, — успокоил меня Хо-Ту. — Они не могут нас увидеть.

Я внимательно пригляделся к отделяющему нас окну. Девушки прошли рядом с ним, и одна из них, глядя в него с другой стороны, как в зеркало, поправила ленту на своих волосах.

— Наружная сторона стекла зеркальная, — пояснил Хо-Ту.

Это произвело на меня впечатление, хотя, конечно, на Земле мне приходилось сталкиваться с подобными вещами.

— Это изобретение строителей, — продолжал Хо-Ту. — Оно довольно часто встречается в домах рабовладельцев там, где имеется необходимость наблюдать за кем-то, не будучи при этом замеченным.

— А услышать они нас могут? — шепотом поинтересовался я.

— Нет, — ответил Хо-Ту.

Тут одна из девушек легко подтолкнула свою подругу, и они с веселым смехом побежали по дорожке.

Я вопросительно посмотрел на Хо-Ту.

— Особая система звукоизоляции, — пояснил он. — Мы их слышим, — пояснил он, — а они нас — нет.

Я посмотрел вслед удалявшимся девушкам. Вдали, на площадке, появились ещё несколько их сверстниц, две из которых играли в мяч.

— Они рабыни? — спросил я.

— Конечно, — ответил Хо-Ту, — но они об этом не знают.

— Не понимаю, — признался я.

Потом я увидел девушку, перебирающую струны лютни. Прекрасная, как и все остальные, она медленно брела по тропинке. Две первые девушки уже сидели на краю бассейна и бросали в воду мелкие камешки.

— Это экзотики, — сказал Хо-Ту.

Так на Горе назывались необычные разновидности рабов. Встречались экзотики довольно редко.

— Какого рода? — спросил я.

Самому мне видеть здесь экзотиков не доводилось, хотя на Земле я, конечно, встречал выведенные путем искусственного скрещивания породы животных, например собак или золотых рыбок, и восхищался результатами такой селекции, воспринимая их как победу человеческого разума. В обычных условиях экзотики воспринимаются как нечто деформированное по отношению к своему естественному виду, чего, собственно, и добиваются при их выведении. Однако иногда искусственная деформация организма может нести и более серьезные и даже зловещие изменения. Можно, например, вывести женщину, слюна которой будет содержать яд; такая женщина, будучи помещенной в Сады Удовольствий противника, таит в себе не меньше опасности, чем нож убийцы.

Хо-Ту, вероятно, догадался о направлении моих мыслей и рассмеялся.

— Нет, нет! — ответил он. — Это обычные женщины, хотя и несколько более привлекательные, чем остальные представительницы их пола.

— В чем же проявляется их экзотичность? — поинтересовался я.

Хо-Ту посмотрел на меня и усмехнулся.

— Они ничего не знают о мужчинах.

— Вы имеете в виду, что они рабыни белого шлема?

Он рассмеялся.

— Я имею в виду, что они содержатся в этих садах с младенческого возраста и за все это время никогда не видели мужчин. Они не знают об их существовании.

Теперь я понял, почему в коридорах нам встречались только женщины.

Я снова посмотрел через застекленный экран на этих девушек, беспечно играющих в мяч и резвящихся на краю бассейна.

— Они растут в полном неведении относительно своей природы, — заметил Хо-Ту. — Они не знают даже, что они — женщины. Понятия пола для них не существует.

Я прислушался к приглушенным аккордам лютни за стеклянным экраном и ощутил легкое, непонятное беспокойство.

— Их жизнь приятна и беспечна, — продолжал Хо-Ту. — У них нет никаких забот, кроме поиска новых удовольствий.

— А что будет с ними потом? — спросил я.

— Подобная разновидность экзотиков ценится чрезвычайно высоко, — ответил Хо-Ту. — Обычно торговый агент убара приобретает такую девушку и выставляет её на праздновании в честь победителя на соревнованиях среди высшего офицерского состава города. Накануне отобранной девушке подмешивается в пищу наркотик, и её, спящую, забирают из сада. Все это время она находится в бессознательном состоянии. Приходит же она в себя в самый разгар празднования победителя, сидя, как правило, раздетой в клетке наедине с рабами-мужчинами, установленной на видном месте между столами.

Я снова посмотрел на девушек за защитным экраном.

— Иногда, хотя и не так часто, они после этого сходят с ума, — продолжал Хо-Ту, — и на следующее утро их убивают.

— А если нет?

— Тогда к ней приводят женщину из тех, что прежде ухаживали за этой девушкой, и та объясняет ей, что она представляет собой на самом деле, рассказывает, что она женщина, рабыня, должна носить ошейник и служить своему новому хозяину, как правило, победителю на соревнованиях при дворе убара.

— И много таких девушек в доме Кернуса?

— Конечно, — ответил Хо-Ту, ведя меня дальше по коридору.

Глава 10. ПО ПУТИ К ЗАГОНАМ ДЛЯ РАБОВ

Мы снова миновали две двери: одну, закрывающуюся за нашей спиной женщиной в белом одеянии, и вторую — часовым на посту.

В коридоре мы прошли мимо четырех обнаженных рабынь, которые, стоя на четвереньках, скребками и губками чистили керамические плиты пола. Рядом с ними расхаживал раб-мужчина с толстым, тяжелым ошейником на шее и длинной плетью в руках.

— Вот ещё одна интересная комната, — обратил мое внимание Хо-Ту, открывая широкую дверь. — Обычно она охраняется, но сейчас она пуста.

Я снова оказался перед прямоугольным защитным экраном, но на этот раз стеклянный проем был только один.

— Да, — ответил Хо-Ту на мой немой вопрос, — это тоже зеркальное.

С другой стороны экрана была металлическая решетка с частыми прутьями. Я догадался, что она установлена на случай, если кто-то, находящийся по ту сторону окна, захочет его разбить. В комнате, сейчас пустующей, виднелись небольшой шкаф для хранения одежды, необычных размеров диван и несколько брошенных на него покрывал. Полы устилали пушистые ковры, они окружали и утопленную в пол ванну. Помещение вполне могло бы служить комнатой какой-нибудь женщине из высших слоев общества, если бы не представляло собой зарешеченную тюрьму в работорговом доме Кернуса.