Рабыня Гора - Норман Джон - Страница 89

Глава 21. МЕНЯ ОТПРАВЛЯЮТ ИЗ ТЕЛНУСА

Я и оглянуться не успела, как на запястьях за спиной защелкнулись наручники. На мне — короткая желтая рабская туника из плотной грубой ткани. Я стою у ворот «Чатки и курлы».

— Пошли, Йата, — позвал Страбо и зашагал к верфи. Опустив голову, я поплелась за ним — босая, со скованными за спиной руками.

Теперь я знаю: я люблю Клитуса Вителлиуса из Ара. По-настоящему люблю. И все же, на свое несчастье, предала его. Вот бы вернуть все назад! Навалиться бы, собрав свои слабые силенки, вместе с ним на тяжелое весло! Поменяться бы с ним местами. Пусть бы меня, заковав в цепи, отправили вместо него на галеры. Я, ничтожная рабыня, в низости и суетности своей втоптала в грязь не просто воина — но своего любимого! Ну и что, что ему дела нет до меня, что в его могучих руках я — лишь тварь бессловесная? Какая разница? Я люблю его. Даже не думала, Что можно так любить. Сколько чувств породил он во мне! Сколько гнева, сколько ненависти! Я и не знала, что такое бывает. Я жила мечтой о мести, бредила ею, и вот, когда месть свершилась, оказалось, что принесла она мне только боль, только горе, неизбывную беду, что поплатилась я за нее им самим, тем, которого любила, Клитусом Вителлиусом из Ара.

Все в таверне — и мужчины и девушки — не скрывали радости. Как счастливы, как довольны были они, что я выдала Клитуса Вителлиуса! «Хорошее дело сделала», — тут и там слышала я. Даже пирожное дали. Но наедине с собой я обливалась слезами.

Вот не знала, что могу так любить! Что угодно отдала бы, лишь бы повернуть все вспять.

Конечно, обходился он со мной — хуже некуда. Но какая разница? Я люблю его. Все остальное не важно.

И все-таки я предала его.

Ну, подумаешь, позабавился со мной, а потом — вот простодушная жестокость! — отдал крестьянам. Не знала я разве, что я рабыня? Так чего же еще ждала? Что станут обращаться как со свободной женщиной? И как несоизмеримо страшен был мой ответный удар! За такую ничтожную провинность — если это вообще провинность — я, простая рабыня, обрекла его на вечную каторгу на галерах.

Хорошее дело сделала! Я выла от горя. Люблю его. Люблю!

Надо было служить ему в таверне, поцеловать на прощание, признавая поражение, отпуская навстречу славе и свободе, и остаться — пусть забудет о девушке, которой обладал когда-то и которую бросил. Тогда я знала бы: он на свободе.

Разве этого мало?

Но я предала его, своего любимого.

Страбо удивленно обернулся — до его уха донесся стон отчаяния.

— Прости, хозяин, — пролепетала я. Мы пошли дальше, к верфи.

В ту ночь, когда я выдала Клитуса Вителлиуса, меня избили. Не сумела ублажить пьяного матроса.

Дважды досталось мне и в следующие ночи.

— Что-то ты больше никуда не годишься, — проворчал Аурелион, мой хозяин.

— Прости, хозяин, — только и сказала я в ответ.

— Наверно, пора вернуть тебя в Ар.

Потянуло рыбой и солью — порт уже недалеко. В просветах между строениями виднелись пришвартованные у причалов галеры. Мы спустились к верфи.

Нет на мне больше ни увешанного колокольчиками черного эмалевого ошейника, ни ножного браслета «Чатки и курлы».

У причала — какой-то шум, показались бегущие мужчины. Там, внизу, что-то случилось.

Теперь на моей шее защелкнут серый стальной корабельный ошейник с ярлычком. Надпись на нем гласит: «Пошлите меня леди Элайзе из Ара, из Шести Башен».

Я выдала Клитуса Вителлиуса из Ара. Не люби я его так безмерно — не могла бы так ненавидеть.

Выдала того, кого любила!

Страбо взял меня за руку. Вот странно! Я же в наручниках. Потащил через толпу. По пристани метались люди. У столба со щитом запалили костер с белесым дымком — а ведь до полудня еще далеко. Зазвонили тревогу. На вершине столба взвился алый диск.

— Пошли, — не отпуская руку, прокладывая путь сквозь толпу, торопил Страбо.

— Сбежали! — услышала я.

— Сбежали!

— Сбежали!

Мимо промчались вооруженные копьями стражники со щитами. На крышах стояли люди.

— Кто сбежал? — прокричала я.

Не переставая звонили тревогу. Протащив через толпу, Страбо торопливо вел меня к пристани.

— Кто сбежал? — приставала к нему я.

— На колени! — приказал он.

Я встала на колени у сходней, ведущих к палубе таранного судна под названием «Сокровище Джеда». Торговцы иногда пользуются такими судами. Узкие, скоростные, хорошо ходят по мелководью, хоть вместимостью обычным грузовым кораблям и уступают.

Не мешкая, Страбо указал на меня корабельному надсмотрщику, составляющему перечень грузов. Тот кивнул.

— Встань, — приказал Страбо.

Я встала.

Он толкнул меня на сходни. Мы взошли на палубу шириной футов двадцать.

Страбо отдал надсмотрщику ключ от моего ошейника, тот сунул его в сумку, подозвал матроса и кивком указал на меня. Матрос сбегал за легкими корабельными кандалами, защелкнул на щиколотках соединенные двенадцатидюймовой цепью железные кольца. К поперечной цепи крепилась еще одна — около трех футов длиной, с миниатюрными наручниками на конце. Страбо освободил мне руки, бросил в сумку хозяйские наручники и ключ. На их место приладил корабельные, соединенные цепью с ножными кандалами. Вот я и снова скована по рукам и ногам.

— Удачи тебе, рабыня, — кивнул Страбо.

— Удачи тебе, хозяин, — откликнулась я. Он сошел на берег. Сходни убрали. Отдали швартовы. Трое матросов длинными шестами отталкивали суденышко от причала. На скамьях по бортам — гребцы, свободные матросы. Заняли свои места двое рулевых. Чуть пониже встал старшина гребцов. На высоком мостике — капитан. Плавно, неспешно суденышко двинулось в открытое море. Старшина не начнет задавать гребцам ритм, пока не отойдем от причала. Треугольный парус не расправят, пока не выйдем из гавани.

А на берегу все ходило ходуном. Стражников собралось еще больше. Звон не умолкал. У столба, над которым парил алый диск, вился белесый дым.

Я подошла к поручням. Здесь же стоял принимавший груз надсмотрщик. От причала отваливали другие суда. Мы отправлялись караваном.

— Кто сбежал, хозяин? — спросила я.

— А ты не знаешь?

— Нет, хозяин.

— Двенадцать человек из Ара.

— Как же они вырвались? — Наверняка те самые, кого я на днях, в тот самый день, когда повстречалась с Клитусом Ви-теллиусом, видела на верфи.

— Один пленный сбежал и освободил остальных. Дрались как львы.

— Что за пленный?

— Какой-то Клитус Вителлиус.

Меня охватила дрожь. От радости я едва не лишилась чувств.

— Последний раз их видели на пути к таверне «Чатка и курла», — добавил он.

Не говоря ни слова, я дрожала всем телом.

— Видно, какая-то шлюха выдала их вожака, Клитуса Вителлиуса. — Он злорадно хохотнул. — Не хотел бы я оказаться на ее месте.

«Месть рабыни — не шутка», — сказала я тогда Клитусу Вителлиусу.

«Месть воина — тоже», — ответил он.

Я испуганно отпрянула тогда, и по приказу моего хозяина, Аурелиона из Коса, Клитуса Вителлиуса повели из таверны.

— Он воин из Ара, — рассуждал надсмотрщик. — Не завидую я той девке.

Берег медленно уплывал вдаль.

— Ты ее знаешь? — спросил он. — Ты ведь из «Чатки и курлы».

— Да, хозяин, — ответила я. — Но в «Чатке и курле» он ее не найдет. Ее уже отослали.

— Повезло предательнице.

— Да, хозяин.

«Сокровище Джеда» повернуло к выходу из гавани. На носу корабля выведены краской глаза. Два обведенных черным огромных голубых глаза с черными зрачками. Теперь они смотрят в открытое море.

— Весла на воду! — скомандовал старшина гребцов. Весла скользнули в уключины.

— Греби! — В один и тот же миг весла погрузились в воду — по двадцать с каждого борта. Вниз-вверх, вниз-вверх. Поблескивая на солнце, с лопастей падают капли, мерно плещется вода.

Сердце переполняет тревога. И все же я безмерно счастлива: Клитус Вителлиус на свободе, с ним — его люди!

Стоя рядом, надсмотрщик разглядывал меня, закованную кандалы.