Рабыня Гора - Норман Джон - Страница 77

Плетка!

— Бегу, хозяин! — торопливо вскрикнула я.

— Паги!

Я, в колокольчиках и шелках, бегу к клиенту налить ему паги.

Я босая. На левой щиколотке — ремешок с колокольчиками.

Народу в таверне все меньше, еще ан-другой, и заведение закроется.

Кое-кому из девушек уже разрешили уйти отдыхать. Опустив голову, стоя на коленях, я наливала мужчине пагу.

Бузебиус — ключи хранятся у него — наконец-то снял с меня кожаные наручники.

На мне только колокольчики и шелковое платье. Уже поздно. Серьги, ожерелье и браслет я оставила там, в комнате. Снова я просто рабыня, что разносит пагу.

В зале кроме меня еще всего одна девушка.

— Паги! — послышался голос. Я обернулась. Они сидели вдвоем.

Преклонив колени и опустив голову, я налила в его чашу паги.

— Подай мне чашу!

Отставив в сторону кувшин с пагой, я встала в позу, в которой на Горе принято подавать мужчине пагу или вино.

— Сначала сними платье, — приказал мужчина.

Я повиновалась. Он — клиент. Его приказ — закон. Нагая, я, опустив голову, встала перед ним на колени.

— Теперь можешь подавать пагу, — разрешил он.

— Да, хозяин.

Обеими руками я потянулась к чаше. Мужчине подают чашу, держа ее в ладонях, стоя на коленях, опустив голову.

Я потянулась к чаше.

И вдруг, едва я собралась поднять чашу, на моих запястьях с пугающе звонким металлическим лязгом защелкнулись наручники.

Я испуганно подняла глаза.

— Нет!

— Ты наша, — сказал он. Я отпрянула, но рука его крепко держала соединяющую наручники цепь.

— Мы немало сил потратили на твои поиски, — подал голос его спутник.

Я с ужасом переводила глаза с одного на другого.

— Я продал тебя этим господам за два тарска, — объявил подошедший к нам Бузебиус, снял с моей ноги колокольчики, положил на стол. Сунул ключ в небольшой, но прочный замок ошейника. Расстегнул ошейник, тоже положил на стол.

— Она ваша, господа.

— О, нет! Нет! — молила я. Бузебиус отвернулся и ушел.

— Мы заплатили за тебя два серебряных тарска, — сказал мне один из мужчин. Я, обнаженная, со скованными наручниками руками, стояла перед ним на коленях, обмирая от ужаса.

— Теперь ты наша, — добавил второй.

— Не убивайте меня, — умоляла я.

— Подай нам паги, — велел первый.

Дрожа, я подала им пагу — сначала одному, потом другому. Они выпили — не спеша, наслаждаясь своим триумфом и моим отчаянием.

— Пора в дорогу, — сказал первый.

Схватив меня за руки, то подталкивая, то волоча за собой, они вытащили меня из таверны.

— Пожалуйста, не убивайте! — твердила я.

Те самые. Те двое, что первыми встретились мне на Горе, когда, обнаженная, прикованная цепью к скале, я проснулась в чистом поле. Тогда они хотели перерезать мне горло.

— Пожалуйста, не убивайте меня! — рыдала я. — Пожалуйста, хозяева, не убивайте!

Зажав меня между собой, они поволокли меня из таверны. Дальше, к длинному мосту, в беспросветную горианскую ночь.

Глава 15. СО МНОЙ ГОВОРИТ МОЯ ХОЗЯЙКА

Женщина полулежала в роскошном кресле. Меня швырнули на выложенный плитами пол к ее ногам.

— Вот твоя хозяйка. — Один из мужчин указал на царственно раскинувшуюся женскую фигуру. Незнакомка прекрасно сложена, изящно одета. Лицо скрыто покрывалом.

Стоя на коленях, я подняла на нее глаза. Я — ее рабыня. Наручники с меня успели снять, облачили в короткую, без рукавов, белую домашнюю тунику.

Кроме нее, на мне никакой одежды. Ноги босые.

— Оставьте нас, — произнесла женщина. Оба мужчины исчезли.

Оставшись наедине с хозяйкой, я склонилась до самого пола.

— Подними голову, Джуди!

Я ошарашенно уставилась на нее.

— Ты не узнаешь меня, Джуди?

— Нет, госпожа.

Откинув голову, женщина залилась смехом.

Откуда мне ее знать? Мысли неслись вскачь. Обращается ко мне как к знакомой. И назвала меня Джуди. С тех пор как я покинула Землю, этим именем меня не называл никто.

— Джуди Торнтон! — хохотала женщина.

Судя по смеху — совсем молодая. Ну, может, чуть старше меня. Моя хозяйка — молодая девушка!

— Госпожа? — недоуменно выдавила я.

— Что ж, прелестная Джуди, тяжело быть рабыней?

— О, да, госпожа!

— Не хочется ли тебе на свободу?

— Хочется, госпожа!

Сияя улыбкой, она грациозно откинула с лица покрывало.

— Элайза! — вскричала я. — Элайза Невинс!

Плача от радости, я бросилась в ее объятия. Она обвила меня руками. Конец мучениям! Не в силах совладать с собой, я давилась рыданиями. Сталь наручников, страх плетки, унижение, отчаяние — все позади!

— Я люблю тебя, Элайза! — кричала я. — Я люблю тебя! Свобода! Элайза поможет мне! Скоро я снова буду на Земле!

Она спасет меня!

— Я люблю тебя, Элайза! — твердила я сквозь рыдания.

Но тут сидящая в кресле женщина оттолкнула меня, и я, потеряв равновесие, заскользила назад и снова упала на колени. Озадаченно взглянула на нее.

— Это хорошо, — сказала она, — что рабыня любит свою хозяйку.

— Пожалуйста, не шути так! — взмолилась я.

— Разве ты не благодарна мне? — спросила она.

— Да! Да! — затараторила я. — Благодарна, еще как благодарна, Элайза.

— Хорошо, — отчеканила она, — что рабыня благодарна хозяйке за то, что ей позволили жить, не убили.

— Элайза?

— Не вставай с колен, — холодно оборвала она меня.

— Когда меня освободят, когда я вернусь на Землю?

— Ты всегда была дурой, — заявила она. — И что только находили в тебе все эти мальчишки?

— О чем ты?

— Вот потому-то ты и рабыня, а я — свободна.

— Но ты ведь, — прошептала я, — не собираешься держать меня в рабстве? Ты же с Земли.

— Здесь не Земля! — прозвучало в ответ.

— О, я прошу тебя, Элайза!

— Молчи, — приказала она.

Я умолкла.

— Мы отчаянно соперничали, верно? — спросила она.

— Да.

— Приятно будет, — протянула она, — иметь тебя рабыней-служанкой.

— О, нет, Элайза, — запричитала я.

— Еще на Земле я видела в тебе рабыню, — холодно отрезала она. — В аудиториях, в столовой, в библиотеке, когда ты прогуливалась по кампусу, блистала на всяческих сборищах, назначала свидания, смеялась, аплодировала, загорала у бассейна, выпендривалась перед мальчишками, прелестная, очаровательная, пытаясь затмить меня красотой, — уже тогда я разгадала твою истинную сущность, поняла, чего ты заслуживаешь, чем станешь в один прекрасный день — просто милашкой рабыней.

— Освободи меня! Она рассмеялась.

— Ты же спрашивала, хочу ли я на свободу, — простонала я.

— А ты хочешь?

— Да! Да!

— Тем приятнее будет владеть тобой. Свободы тебе не видать. Ты прирожденная рабыня. Как и многие женщины Земли.

— Но и ты ведь земная женщина! — вскричала я.

— Да, — ответила она, — но я рождена не рабыней. Я другая. Я опустила голову.

— Известно ли тебе, в чем заключаются обязанности рабыни-служанки?

— Элайза!

— Известно? — повторила она. — У меня нет ни малейшего желания тратить время на твое обучение.

— До некоторой степени, — холодно ответила я.

— Ничтожества вроде тебя больше ни на что не годятся, — заявила она. — У меня для тебя работы хватит.

— Прошу тебя, Элайза! — срывающимся от слез голосом пробормотала я.

— Пойди в мою комнату, — велела она. — Дверь направо. На стене висит расстегнутый рабский ошейник и плетка. Принеси их.

Босая, как была, я вошла в изящную, вычурно обставленную комнату. Сундуки, зеркала. В полу утоплена ванна. Нашла ошейник и плетку, вернулась, протянула ей.

— На колени! — прозвучал приказ.

Отступив на шаг, я встала на колени.

— На помосте ты была очень хороша, — отметила Элайза.

— Ты видела!

— Все.

Видела, как меня, голую, выставили напоказ, как меня продали!

— Почему же тогда ты меня не купила?