Охотники Гора - Норман Джон - Страница 35

Преследователи находились совсем рядом. Треск ветвей раздавался все ближе и ближе.

В обращенных ко мне глазах Арна застыло отчаяние.

Я молча протянул ему руку. Он слабо пожал ее.

Я опустился на четвереньки и, таща за собой длинную цепь, постарался отползти как можно дальше от того места, где был установлен капкан. Может, мне удастся затеряться… Голова начала кружиться сильнее, сознание едва брезжило в мозгу. Мне казалось, что я ползу уже целую вечность. Сил не оставалось, и вперед меня толкала только мысль о том, что я не должен останавливаться, не должен позволить себе…

— Вот он! — раздался надо мной чей-то голос.

Я открыл глаза и сквозь застилавший их туман различил стоящих вокруг женщин-пантер.

Меня подхватили под руки, и я почувствовал, как на запястьях защелкнулись наручники.

Сознание оставило меня. Все вокруг потемнело.

9

ВСТРЕЧА ОХОТНИКОВ

Сознание медленно возвращалось.

Я лежал на какой-то поляне. Вокруг широко раскинулись ветви тур-деревьев. Значит, мы находились где-то в чаще леса, в бору, заросшем этими красивейшими могучими деревьями, на сто, а то и на двести футов возносивших свои кроны в бездонное ночное горианское небо. Серебряные звезды выглядывали из-за густой, едва различимой темной массы листвы. Трава касалась моей щеки, и ее узкие длинные стебли неприятно щекотали лицо.

Я поморщился и отвернулся.

Ближе к центру поляны возвышался толстый прочный шест с двумя металлическими кольцами для рабов, очевидно, глубоко вбитый в землю. Сейчас кольца пустовали.

— Он пришел в себя, — послышался рядом женский голос.

Я увидел, что ко мне направляется девушка, одетая в шкуры лесных пантер. На ней был целый набор золотых украшений: тонкий браслет на руке, широкий на щиколотке и длинный, четыре раза опоясывающий шею шнурок с нанизанными продолговатыми золотистыми бусинками. На поясе у девушки висел охотничий нож.

Она подошла ко мне и остановилась. Ноги у нее были просто восхитительные, а фигуре могла бы позавидовать любая красавица.

Я попробовал пошевелиться. Кожаные ремни надежно стягивали запястья и лодыжки. Мои руки оказались разведены широко в стороны: меня растянули на каркасе из четырех балок, напоминавшем большую деревянную раму. При этом веревки затянули так крепко, что я почти не мог шевелиться.

Молодая женщина склонилась надо мной. В руке она держала короткое копье.

Я отвернулся.

Острием копья незнакомка кольнула меня в щеку и развернула мое лицо к себе.

— Ну, здравствуй, раб, — сказала она.

Я не ответил.

Она снова пристально вгляделась мне в лицо и рассмеялась.

Как я ее ненавидел!

Женщина не позволила мне отвернуться и острием копья удерживала мое лицо в прежнем положении.

— Неужели на меня так неприятно смотреть? — спросила она.

Я окинул ее оценивающим взглядом.

По правде говоря, это была одна из самых красивых женщин, которых мне когда-либо доводилось видеть. Роскошные светлые волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам; огромные темно-синие глаза, сейчас смотревшие на меня с таким презрением… Казалось, она рождена лишь для того, чтобы доставлять радость мужчине. Однако в каждом ее движении сквозил хищник; она напоминала пантеру в человеческом обличье, дерзкую и коварную, желанную и смертельно опасную, женственную и неутомимую. Высокий рост женщины, пожалуй дюймов на шесть превышавший средний рост горианской женщины, лишь подчеркивал производимое ею впечатление горделивой надменности.

— Нет, — ответил я, — смотреть на тебя не неприятно.

Незнакомка окинула меня высокомерным взглядом.

— Я свободный человек и требую, чтобы со мной обращались как с пленным, а не как с рабом.

Она медленно провела острием копья по моей открытой груди. Я стиснул зубы.

— Вам не следовало пить вино, — медленно произнесла женщина. — Тут вы допустили ошибку.

— Да, — согласился я.

Я не мог отвести от нее глаз.

— Мы уже не первый раз используем свой лагерь как ловушку.

У меня сжались кулаки от ярости.

— Тебе удалось уйти в лес дальше, чем всем остальным, — продолжала она. — Ты сильный и выносливый.

Я снова почувствовал наконечник копья на своем теле. Я посмотрел ей в глаза.

— Ты сильный, — повторила она.

Я рванулся в растягивающих тело кожаных ремнях, напрягая мышцы рук и ног. Безрезультатно. Путы, затянутые женщинами-пантерами, держали надежно. Я был полностью в их власти. Я снова посмотрел в глаза стоящей рядом со мной молодой женщины.

Это, конечно, Вьерна, в этом я нисколько не сомневался. Только предводительница банды, чье влияние и власть общепризнанны и бесспорны, может смотреть на пленника с таким холодным спокойствием и безразличием. Ее право — решать, как со мной поступить. Я и мои люди находились всецело в ее власти.

Подошла еще одна девушка и остановилась рядом с Вьерной. Ее я тоже узнал. Это была Мира, с которой я разговаривал в нашем лагере в лесу.

Она запрокинула голову и посмотрела в небо.

— Скоро взойдут луны, — сказала она и, взглянув на меня, рассмеялась.

Вьерна села рядом со мной на землю, по-мужски скрестив перед собой ноги.

— Давай побеседуем, — сказала она, вынимая из-за пояса охотничий нож. — Как твое имя?

— Где мои люди? — спросил я.

— Ты должен только отвечать на мои вопросы, — холодно заявила Вьерна.

Я почувствовал у себя на горле лезвие ножа.

— Я Боск, — ответил я, — торговец со свободного острова Таборг.

— Тебе ведь советовали больше не входить в леса, — сказала она, поигрывая ножом у меня перед глазами.

Я промолчал. Мы продолжали внимательно рассматривать друг друга.

— Где мои люди? — снова спросил я.

— Закованы в цепи.

— Что вы собираетесь с нами сделать?

— Зачем тебе эта женщина, Талена? — не ответив на мой вопрос, спросила Вьерна.

— Некогда, очень давно, она была моей свободной спутницей.

— И ты решил спасти ее, как герой, и возобновить ваши прежние отношения?

— Да, я очень надеялся, что наши отношения будут восстановлены.

— Она была бы тебе неплохой спутницей, верно?

— Верно, — согласился я.

— Но ведь она всего лишь рабыня! — рассмеялась моя собеседница.

— Она дочь убара! — с негодованием воскликнул я.

— Мы научили ее тому, что значит быть рабыней, — заверила меня разбойница. — Я лично за этим следила.

Я снова заворочался в своих кожаных путах.

— Думаю, она очень изменилась с тех пор, как вы виделись в последний раз, — заметила Вьерна.

— Что вы с ней сделали? — закричал я.

— Человеческие существа вообще изменчивы, — пожала плечами предводительница. — Мало что в них остается постоянным. Ты — глупец, потому что принимаешь образ, оставшийся в твоих воспоминаниях, за живого, реального человека. Так не бывает!

— Что вы с ней сделали? — взмолился я.

— Самым лучшим для тебя было бы совсем забыть о ней, — ответила Вьерна, продолжая играть с ножом: установила на пальце кончик лезвия и старалась удержать его вертикально. — Послушайся моего совета. Она уже не достойна спасения.

Я забился в своих путах, как связанное животное, почувствовавшее приближение своей последней минуты.

— Какой ты свирепый раб! — насмешливо заметила Вьерна.

В отчаянии от собственной беспомощности я откинулся на спину.

Вьерна начала играть лезвием ножа у самого моего лица. Время от времени я ощущал холод стали.

— Талена собственноручно написала послание своему отцу, Марленусу, великому убару, — продолжала Вьерна.

Я молчал.

— Разве тебе не интересно узнать, что говорится в этом послании?

Я почувствовал лезвие ножа у самого горла.

— В нем она просит отца заплатить за ее освобождение, выкупить ее.

Я невольно закрыл глаза.

— Только рабы просят, чтобы их выкупили, — стучал в мое сознание голос Вьерны.