Мародеры Гора - Норман Джон - Страница 29

— Нам больше ничего не угрожает, — закончил за меня Готрек.

— Устроим пир? — спросил Горм.

— Нет, — ответил Раздвоенная Борода. — Сегодня у меня нет настроения.

— По крайней мере, зверь ушел, — повторил Готрек.

— И нам больше ничего не угрожает, — эхом отозвался Горм.

Я проснулся посреди ночи. Тири спала, прижавшись ко мне. Я не трогал ее этой ночью, однако ножные кандалы снимать не стал.

Я боялся пошевелиться.

По какой-то причине меня охватило беспокойство.

Я лежал и прислушивался к тяжелому дыханию спящих мужчин. Рядом со мной тихо дышала Тири.

Я не двигался.

Мне показалось, что моего лица коснулось легкое дуновение холодного воздуха.

Я лежал в темноте и не шевелился.

И тут я почувствовал его запах.

С диким криком вскочив на ноги, я отбросил в сторону меха.

В то же мгновение мощные когтистые лапы подняли меня в воздух. Я не видел того, кто на меня напал. В следующую секунду меня с силой отшвырнули к стене.

— Что здесь происходит? — услышал я крик.

Тири проснулась и дико завизжала.

Я оказался на полу у стены.

— Факелы! — заорал Раздвоенная Борода. — Принесите факелы!

Рабыни голосили, мужчины удивленно переговаривались.

Я слышал громкое чавканье.

В свете факела, поднятого Раздвоенной Бородой, мы увидели зверя.

Он был всего в десяти футах от меня. Зверь поднял морду от изуродованного тела человека. Его огромные круглые глаза блестели в свете факелов. Рабыни продолжали дико орать, их цепи звенели.

— Оружие! — крикнул Раздвоенная Борода.

— Курия! Курия! — вопили мужчины.

А зверь стоял, склонившись над телом, и моргал. Он не собирался сдаваться. Его шкура была черного цвета с белыми пятнышками, большие заостренные уши прижаты к голове. Он весил около пятисот фунтов и был примерно семи футов ростом. Казалось, его широкий нос с двумя похожими на узкие щели ноздрями сделан из кожи. У него был черный язык и два ряда клыков, четыре из которых, сверху и снизу, выступали вперед, как у волков; два верхних показались мне особенно длинными и кривыми. Руки существа были длиннее и мощнее ног; он держал тело, которое продолжал пожирать, в лапах с шестью пальцами, похожими на щупальца.

Он шипел и рычал, оскалив клыки, и не боялся нас.

Ни один из нас не шевелился. Зверь стоял в свете факелов, не собираясь сдаваться. И тут у него за спиной я увидел поднятый топор, который с яростной силой обрушился на спину чудовищу, чуть пониже шеи. Зверь упал вперед, чуть не задев истерично вопящую рабыню, и я узнал Ролло. Он больше не казался сонным; впрочем, и на человека в этот момент он не особенно походил; Ролло нанес удар, когда остальные — Готрек, Горм, я, даже Раздвоенная Борода — могли только с ужасом взирать на курию. Ролло снова поднял топор.

— Нет! — крикнул Раздвоенная Борода. — Сражение окончено!

Великан опустил топор, медленно вернулся на свою постель и лег спать.

Один из людей Раздвоенной Бороды прикоснулся концом копья к морде зверя, а потом вонзил его прямо в пасть; древко копья вырвалось из его рук, рабыни снова взвыли от ужаса.

— Он все еще жив! — закричал Горм.

— Отойдите от него, — приказал Ивар Раздвоенная Борода. — Опасайтесь челюстей.

При помощи цепей и шестов тело курии удалось вытащить из зала. Мы бросили его на землю за стенами палисада. Начало светать.

Я встал рядом с ним на колени.

Он открыл глаза.

— Ты меня знаешь? — спросил я.

— Нет, — ответил он.

— Это маленький курия, — заметил Раздвоенная Борода. — Обычно они гораздо больше. Обрати внимание на белые полосы. Он болен.

— Надеюсь, — сказал я, — что он пришел в зал не из-за меня.

— Нет, — успокоил меня Раздвоенная Борода. — Они прекрасно видят в темноте. Если бы он искал тебя, ты был бы уже мертв.

— Почему он осмелился войти в зал? — спросил я.

— Курии очень любят человеческое мясо, — пояснил Ивар Раздвоенная Борода.

Я знал, что люди, как и другие животные, — для курий всего лишь вид пищи.

— Почему он не попытался убежать и не стал сражаться? — спросил я.

Раздвоенная Борода пожал плечами.

— Он ел, — сказал Ивар. Потом наклонился над зверем. — Ты уже охотился здесь раньше? — спросил он у курии. — Это ты убил верра и боска?

— И в зале, — ответил курия, оскалившись, — я убил человека.

— Кончайте с ним, — приказал Ивар Раздвоенная Борода.

Четыре копья поднялись в воздух, но ни одно из них так и не опустилось.

— Нет, он уже мертв, — сказал Ивар Раздвоенная Борода.

Глава 8. ХИЛЬДА ИЗ СКАГНАРА

— Значит, именно этими духами пользуются высокорожденные женщины Ара, когда отправляются на песенные представления в Эн-Кара? — с любопытством переспросила светловолосая девушка.

— Да, леди, — заверил я ее, кланяясь и стараясь говорить с акцентом жителя Ара.

— Он слишком вульгарный, — сморщила она носик.

— Это счастливый запах, — продолжал уговаривать я.

— Для низкорожденных, — презрительно бросила она.

— Лаламус! — позвал я.

Мой помощник, парень мощного телосложения, но явно глупый, гладко выбритый, как и все продавцы духов, одетый в бело-желтый шелк и золотистые сандалии, поклонился и поспешил ко мне. В руках он держал поднос, уставленный флаконами.

— Я не знал, — вынужден был признать я, — что на Севере есть леди, обладающие таким тонким вкусом.

Возможно, мой акцент не смог бы ввести в заблуждение жителя Ара, но на тех, кто не часто слышал быструю, гладкую речь южан, мелодичную и экспрессивную, он производил нужное впечатление. Мой помощник, к несчастью, не мог говорить.

Глаза Хильды Надменной, дочери Торгарда из Скагнара, вспыхнули.

— Вы, южане, думаете, что на Севере живут одни лишь варвары! — резко сказала она.

— Какими же мы были глупцами, — признался я, опустив голову.

— Я могла бы зажарить вас в жире тарска, — заявила она, — или сварить в масле тарлариона!

— Сжалься над нами, великолепная леди, — застонал я, — сжалься над теми, кто никак не ожидал найти на Севере такую знающую и утонченную госпожу.

— Возможно я вас прощу, — снизошла она. — А еще какие-нибудь духи вы привезли?

Мой помощник подобострастно поднял флакон.

— Нет, — прошипел я. — Эта женщина через секунду поймет, что мы ей предлагаем.

— Дай-ка понюхать, — приказала Хильда.

— Да тут нет ничего особенного, леди, — с тоской протянул я, — хотя среди высокорожденных и самых красивых женщин Ара этот аромат пользуется большой популярностью.

— Дай понюхать, — настаивала она.

Я вытащил пробку и отвернулся, словно сгорал от стыда. Хильда поднесла флакон к носу.

— Отвратительно воняет, — проговорила она.

Я быстро закрыл флакон пробкой и сердито всунул в руки своего смущенного помощника, который поставил его на место.

Хильда сидела в большом кресле, на котором красовался знак Скагнара — нос корабля-змея. Ручки украшали головы оскалившихся слинов. Хильда холодно улыбнулась.

На ней было роскошное платье из зеленого бархата, закрытое до самой шеи и украшенное золотом.

Она взяла следующий флакон, который я для нее открыл.

— Нет, — сказала Хильда и вернула мне флакон.

В ее длинных волосах, заплетенных в косы, сверкала золотистая лента.

— Я и не представляла, — заявила она, — что в Аре такие убогие товары.

Ар, богатый людный город, самый большой на Горе, считался символом высококачественных товаров. Знак Ара, одна-единственная буква, которая стоит на его Домашнем Камне, горианское написание названия города, часто подделывается торговцами-мошенниками, которые ставят его на свои собственные товары. Этот знак совсем нетрудно подделать. Однако, несмотря ни на что, его ни разу не меняли; это часть традиции. Лично я считаю, что товары Ко-Ро-Ба столь же хороши или даже лучше, чем те, что производятся в Аре, но что верно, то верно — Ко-Ро-Ба не имеет репутации величайшего города юго-востока. Ар считается законодателем мод и хороших манер. Многие модницы предпочитают носить одежду, сшитую, «как в Аре», за которую платят значительно больше, чем стоят изделия из гораздо более доброкачественных тканей; «как в Аре» — эту фразу можно услышать довольно часто. Я ничего не имею против моды. После реставрации Марленуса из Ара в 10119 Контаста Ар, со дня основания Ара, на пиру, посвященном одержанной победе, он объявил о том, что отныне рабыни, принадлежащие государству, будут носить платья еще на два с половиной дюйма короче. Этот закон был мгновенно принят в Аре, а затем и во всех остальных городах. Следуя моде, я тоже ввел эти скандальные изменения в собственном доме; я совсем не хотел смущать своих девушек, вынуждая их носить чрезмерно длинные туники; по правде говоря, я даже переплюнул убара из Ара, заставив невольниц укоротить подолы еще на четверть дюйма. У большинства горианских рабынь великолепные ноги; с каждым днем я все больше и больше в этом убеждаюсь; интересно, сколько девушек знает, что свободные мужчины могут любоваться их ножками благодаря тому, что давным-давно, перебрав на победном пиру, Марленус из Ара решил внести изменения в одежду рабынь Ара. Еще один обычай, практикуемый далеко на Юге, ниже горианского экватора, в Тарии, например — прокалывать рабыням уши. Хотя это уже давным-давно делается на далеком Юге, на Севере эта практика не получила особого распространения до тех пор, пока не стала популярной в Аре. Во время пира Марленус, в качестве специального угощения, приготовленного для высших военачальников, показал им танцовщицу, рабыню с проколотыми ушами. В ушах у нее покачивались золотые кольца — крайняя степень унижения; ей даже не дали закончить танец. По знаку Марленуса рабыню схватили, бросили на пол, где она только что танцевала, после чего ею попользовались более ста человек. С тех пор прокалывание ушей начало быстро распространяться на Севере. Частенько хозяева и работорговцы насильно подвергают своих невольниц этой процедуре. Интересно, что протыкание носа для ношения кольца считается рабынями не таким страшным наказанием, как прокалывание ушей. Возможно, причина в том, что на далеком Юге свободные женщины народа фургонов носят в носу кольца; а может быть, дело в том, что отверстия не видно — я не знаю. Прокалывание ушей считается страшным унижением для рабыни. Любая женщина, у которой проколоты уши, рассматривается как рабыня.