Мародеры Гора - Норман Джон - Страница 14

— Остановитесь! — заорал Гурт.

Потому что лезвие топора касалось горла Эльгифу, ее голова была откинута назад. Ивар Раздвоенная Борода ухмыльнулся, глядя на Гурта.

— Остановитесь! — простонал Гурт, который больше не хотел сражаться. — Пусть уходят!

Ивар отпустил Эльгифу и довольно грубо подтолкнул ее вперед.

— Пошевеливайтесь! — приказал он своим людям — И вы тоже, красотки! — крикнул Раздвоенная Борода связанным, нагруженным золотом рабыням.

Позади рухнула крыша храма, и я оглянулся. Небо почернело от дыма.

Ярдах в ста от пристани мы увидели толпу разъяренных мужчин, около двухсот человек, которые загородили нам дорогу. В руках они держали гарпуны, остроги и заостренные палки.

— Вот видишь, — радостно воскликнула белокурая девушка, — мое рабство оказалось недолгим!

— Граждане Кассау! — весело крикнул Ивар. — Вас приветствует Ивар Раздвоенная Борода!

Они посмотрели на него, напряженные и злые, готовые в любую минуту начать бой.

А Раздвоенная Борода, ухмыляясь, перекинул топор через левое плечо и повесил на широкую кожаную петлю. Эта петля крепилась кожаным ремнем, который шел от левого плеча к правому бедру, где имелся специальный крючок, чтобы вес топора не оттягивал ремень. Все воины Торвальдсленда, даже если у них нет никакого другого оружия, носят на поясе нож. Меч обычно крепится на специальном ремне, перекинутом через левое плечо, что, впрочем, принято повсюду на Горе. Естественно, можно подвесить ножны к главному ремню, поскольку он достаточно широк и выдержит дополнительную нагрузку. Он называется главным ремнем, чтобы отличать его от специальных ремней для топора и меча, а кроме того, этот ремень воины носят постоянно. Сюда же, конечно, крепится кошелек и другие нужные предметы. Как правило, горианская одежда не имеет карманов. Кое-кто утверждает, что этот ремень следует называть ремнем господина, потому что он иногда используется для воспитания рабынь. В чем лично я сильно сомневаюсь. Впрочем, как бы там ни было, обнаженных невольниц часто учат послушанию при помощи кнута.

Ивар Раздвоенная Борода протянул руку и взял у одного из своих воинов чашу с монетами, которые бедняки принесли в храм Кассау.

А потом, улыбаясь, принялся разбрасывать монеты.

Мужчины напряженно за ним наблюдали. Даже самая мелкая из этих монет равнялась плате за целый день работы в доках Кассау.

А Ивар продолжал пригоршнями разбрасывать перед рыбаками деньги.

— Сражайтесь! — отчаянно закричала белокурая девушка. — Сражайтесь!

Один из рыбаков не выдержал, наклонился и схватил монету.

В тот же миг одним широким жестом Ивар Раздвоенная Борода высыпал остатки золота на землю. Еще двое наклонились за деньгами.

— Сражайтесь! — снова завопила белокурая девушка. — Сражайтесь!

Первый мужчина, склонившись к земле, поднял другую монету, а потом и еще одну.

Его примеру последовали двое стоявших с ним рядом рыбаков.

И тогда не выдержали остальные, побросав оружие, они опустились на колени и принялись сгребать монеты.

— Трусы! Жалкие слины! — зарыдала девушка.

А потом она уже не могла больше кричать, потому что веревка у нее на шее натянулась, и вслед за другими рабынями она побежала мимо ползающих по земле рыбаков Кассау.

Не встретив никакого сопротивления, мы проскочили мимо рыбаков и остальных горожан и оказались на причале, возле которого я увидел стройного и быстрого змея Ивара Раздвоенная Борода. На корабле оставалось десять человек. Восемь из них стояли с луками наготове; никто из жителей Кассау не осмелился приблизиться к кораблю; небольшой северный лук с короткими тяжелыми стрелами не сравнится по дальности с большими крестьянскими луками южан, которыми пользовались рэнсоводы дельты, но в ближнем бою, на расстоянии в сто пятьдесят ярдов, его убойная сила достаточно велика. Кроме того, с ним гораздо удобнее обращаться, чем с крестьянским луком, напоминающим лук тачаков, инкрустированный рогом. Такие луки очень удобны в сражении на кораблях — вынув весло, можно пускать стрелы сквозь образовавшуюся амбразуру. Еще двое северян стояли возле причальных канатов, готовые перерезать их в любой момент.

Люди Ивара Раздвоенная Борода побросали свои плащи, набитые золотом, на корабль.

А капитан оглянулся назад.

Мы услышали отдаленный грохот. Стена храма рухнула. Еще через несколько мгновений обрушилась и другая стена.

Огромные черные клубы дыма поднимались в небо над Кассау.

— Мне нужно кое-что взять с собой, — сказал я, — а потом я к вам присоединюсь.

— Только не задерживайся, — предупредил меня Ивар Раздвоенная Борода.

— Ладно, — пообещал я.

И быстро побежал к таверне, находившейся неподалеку от гавани. Там я расседлал и освободил тарна, на котором сюда прилетел.

— Улетай! — приказал я ему.

Он взмахнул огромными крыльями, взмыл в дымное небо Кассау и направился на юго-восток. Я улыбнулся. Там лежали горы Тентис. Именно в этих горах жили предки тарнов. Я подумал о паутине, вытканной пауками, и черепахах, спешащих к морю, — как фантастично, как странно ведут себя животные! А потом вспомнил, что и сам я — животное, и кто знает, какова природа инстинктов, руководящих моими поступками?

Я бросил золотую монету на землю — плата за мое пребывание в Кассау и за содержание тарна.

Седло я решил оставить. Однако забрал свои седельные сумки с кое-какими вещами, золото, спальный мешок из меха и шкуру боска. А еще я захватил водонепроницаемые ножны, большой лук и сорок стрел.

Я еще раз посмотрел вслед тарну. Он уже исчез в за тянутом дымом небе Кассау.

Однако я не жалел об этом, потому что доберусь до Торвальдсленда гораздо более удобным способом.

Я побежал к причалу.

Восемь стрел были направлены мне в грудь.

— Не стрелять, — приказал Ивар Раздвоенная Борода, а потом ухмыльнулся: — Он играет в каиссу.

Я забросил свои вещи на корабль и, держа в руке лук, запрыгнул на борт змея.

— Отчаливаем, — объявил Ивар Раздвоенная Борода.

Северяне выбрали причальные канаты. Они не стали их разрубать. Лучники заняли места на скамейках рядом со своими товарищами.

Змей отошел от пристани, а потом развернулся.

Бело-красный полосатый парус, трепеща на ветру, начал подниматься на мачте.

А между скамьями, на палубе, среди добычи сидели обнаженные рабыни со скованными за спиной руками, — и среди них Эльгифу в разорванном черном бархатном платье. Все они были по-прежнему связаны между собой, а скрещенные ноги туго обмотаны шелковистой веревкой. Я заметил, что у Эльгифу отобрали башмаки и шерстяные чулки — это было сделано для того, чтобы надежно связать ей ноги, так же как и другим невольницам. Горианцы никогда не накладывают веревку поверх башмаков или чулок. Гордой и богатой Эльгифу придется оставаться босиком, как простой крестьянке или рабыне, — так пожелал Ивар Раздвоенная Борода — до тех пор, пока через пять ночей, не считая этой, возле камня с рунами на границе Торвальдсленда за нее не будет заплачен выкуп. Эльгифу, единственная из всех женщин, хотя она была связана и в наручниках, не казалась особенно расстроенной.

Ивар Раздвоенная Борода подошел к рабыням и посмотрел на белокурую девушку, шею которой охватывала веревка. Она сидела подобрав колени. Девушка взглянула на него, а потом пошевелила руками в наручниках, которые тихонько звякнули.

— Складывается впечатление, — заметил Ивар, — моя красотка, что твое рабство будет не таким коротким, как ты рассчитывала.

Девушка опустила глаза.

— Ты не сможешь сбежать, — сказал он, и девушка заплакала.

Северяне заработали веслами и дружно затянули песню.

Ивар Раздвоенная Борода наклонился и поднял башмаки и чулки Эльгифу, которые лежали там, где их бросили, когда связали ей ноги, и швырнул за борт.

А потом подошел ко мне. Мы видели, как мечутся на пристани люди. Кое-кто пытался организовать безнадежную погоню.

Люди Торвальдсленда запели сильными, красивыми голосами. Весла поднимались и опускались. Кормчий сидел возле огромного рулевого весла.