Король - Норман Джон - Страница 27

Музыканты сели на пол, слева от помоста, скрестив ноги.

Гута, стоящая в центре зала, рядом с огромным, направленным в потолок копьем, которому она так усердно оказывала почести, отрицательно замотала головой.

Раздались пробные резкие звуки волынок и перестук барабана. Волынщики облизнули губы. Барабанщик натянул кожу на барабане потуже и ударил по нему еще раз, уже с более довольным видом.

Гута застонала.

Она узнала одежду музыкантов, ее вид и цвет. Она знала, что такую одежду носят обитатели шатров с наклонными стенками и подвешенными на крюках лампами на таких планетах, как Бейира-II. Вне шатров большую часть года они носили белые одежды, отражающие солнечные лучи, но зимой, в первые месяцы караванных походов, в шатрах они предпочитали пестрые, яркие ткани. В такие одежды кочевники наряжались, приезжая в город по делам — неважно, какими были эти дела, — оставляя юношей присматривать за скотом и рабынями.

Музыканты смотрели на Аброгастеса, дожидаясь приказа начать игру.

Гута упала на колени и с плачем протянула руки к Аброгастесу.

— Прошу вас, господин! — умоляла она. — Не надо!

Аброгастес оглядел столы.

— Кто из вас, — громогласно спросил он, — когда-нибудь видел танцующую жрицу?

Гости переглянулись. Один сказал:

— Я, господин. Я видел, как жрицы танцуют во время обрядов либинианского культа зерна.

Аброгастес рассмеялся.

Танцы фигурировали в обрядах множества культов, ибо они помогали выражать эмоции и чувства, даже возвышенные эмоции и чувства, подобно песне, речи, жесту, могли иметь религиозное применение, но во множестве таких культов танцы исполняли в священных пещерах или гротах красивые жрицы — невозмутимые, гордые и надменные, в покрывалах и длинной одежде, часто даже пожилые женщины во всем белом, которые долгие годы поднимались по иерархической лестнице жриц своего культа, оспаривая право танцевать перед высоким, освещенным таинственным отблеском светильников жертвенником своих могущественных богов.

— Я видел, как жрицы танцуют в обряде Ашари! — воскликнул другой гость.

— Уже лучше! — Аброгастес в азарте хлопнул себя по колену.

Заинтересованные возгласы стали чаще раздаваться за столами.

— Да, вот это танец так танец! — крикнул кто-то. Ашари почиталась как богиня плодородия на Исси-VI. Ее жрицами были священные блудницы. При таких танцах и последующих действах в золотые сосуды святилища Ашари попадало много монет. Только знатным и свободным женщинам позволялось танцевать в святилище Ашари, иногда ими были даже аристократки. За плату их мужья могли узреть, какое сокровище досталось им в жены, но вместе с ними святилища посещало и много других мужчин.

— А обряды Дали? — вспомнил еще один гость.

— А сайтальские оргии!

— Алейла! — кричал один из гостей.

— Себора! — называл другой.

— Да! Да! — подхватывал весь зал.

Многие из этих культов с умыслом были окружены ореолом таинственности.

В большинстве случаев жрицы являлись, по сути дела, храмовыми танцовщицами, чьими ласками за соответствующую плату могли услаждаться приверженцы культа. Служба во многих из этих культов начиналась или, наоборот, заканчивалась несколькими днями поста и воздержания, и после продолжительного ожидания в полутемном храме, освещенном тусклым лучом светильника, во время длительного чтения обрядовых текстов чудеса и радости жизни превращались в мифическую драму, в которой одинокие мужчины, трогательные, отчаявшиеся и потерянные, просили милости загадочной богини, а она, видя их скорбь и боль, сжалившись над ними, создавала женщин по своему подобию в ответ на их молитвы, таким образом даруя мужчинам^ спутниц жизни. В завершении действия или, как можно предположить, в его кульминационной точке по одной появлялись женщины. Сперва они выглядели удивленными, как будто только что пробудились к жизни, затем постигали ощущения собственного тела, начинали танцевать, радуясь жизни, но вскоре, как и мужчины, становились скорбящими и одинокими, ибо несмотря на то, что были созданы по образу богини, оставались тленными, а потому несовершенными созданиями. Конечно, эти женщины и были храмовыми танцовщицами. Они намеренно одевались, как рабыни, кутались в шелковые покрывала, надевали множество браслетов, но оставляли ступни обнаженными. При слабом свете их вид производил невероятное впечатление на всех собравшихся и даже на самих служительниц культа. Они танцевали, каждым движением выражая тоску по мужчинам, в которых нуждались сильнее всего в жизни, ибо так пожелала богиня. Вскоре танец становился более соблазнительным, волнующим, более эротическим, пока не раздавался финальный звон цимбал, и мужчины и женщины спешили друг к другу. Женщин подхватывали на руки и уносили в альковы храма. Предполагалось, что в своем радостном, обретенном в муках союзе они служат богине, которой угодны их поступки. Существует множество способов поклонения богам, и одним из них является открытое соединение мужчины и женщины — радостное, благодарное, приводящее к взаимному экстазу.

Дар за наслаждение — монеты или другие ценные предметы — оставляли в алькове. Служительницам богини, высшим жрицам, прочим живущим при храме такие дары были необходимы отнюдь не для удовлетворения духовных потребностей.

Как уже упоминалось, многие из подобных обрядов в то время совершались тайно.

И для этого находились веские причины, которые постепенно становились все более многочисленными.

Многие из этих культов разделили судьбу культа Ашари, по крайней мере, большинства ее святилищ. Чувственность и желание жриц Ашари и подобных ей богинь не остались незамеченными, ценностью таких женщин было невозможно пренебречь. Таких служительниц разыскивали и примечали мужчины, чьи интересы были скорее практическими и экономическими, нежели религиозными. По мнению некоторых людей, места совершения культовых обрядов считались не более, чем местами, где можно было собирать красавиц, подобно спелым плодам в саду, для продажи на торгах. Культовые строения, святилища все чаще становились объектом пристального внимания работорговцев, особенно с тех пор, как административные, организаторские и оборонительные способности Империи значительно ослабели. Много раз торжественные службы прерывались воплями отчаяния, суматохой и беготней, когда в святилище врывались решительные, безжалостные мужчины, неизвестно, откуда появившиеся. У них были с собой оружие и цепи. «Коль вас создали рабынями, — говорили они со смехом, надевая браслеты на тонкие обнаженные руки жриц и танцовщиц, — вы будете ими!» Пленниц увозили на торги различных планет. Многих продавали в таверны и публичные дома. Иногда мужья выкупали своих жен, но теперь обращались с ними, как с рабынями, и их услуги, неоценимые и сладкие, теперь принадлежали только мужьям, а не каждому, кто был способен уплатить за них. Кроме того, теперь женщинами не пренебрегали — к ним относились, как к товару, за который дорого заплачено. Разумеется, мужчины стремились получить прибыль от потраченных денег. Женщинам приходилось служить и любить самоотверженно, страстно, принадлежать мужу, когда ему будет угодно. И если ей не удавалось угодить хозяину, ее ждало наказание плетью или что-нибудь еще похуже.