Король - Норман Джон - Страница 18

— Уже пора, время пришло, господин, — повторил писец, вставая за спиной Аброгастеса.

— Еще нет, — ответил Аброгастес, оглядывая пирующих, которые теперь стали шуметь громче; он замечал, как спешат, прислуживая им, бывшие гражданки Империи под присмотром юношей с хлыстами.

— Вон та, смотри, — обратился Аброгастес к своему оруженосцу, указывая на одну из бывших гражданок Империи, которая стояла в дальнем конце зала с горячим деревянным подносом жареного мяса. Эта была изумительно красивая блондинка, изящно сложенная, формы которой были доведены до совершенства безжалостной диетой и упражнениями под надзором стражников. Женщина считалась рабыней для показа. Некогда она была свободной, гордой, богатой аристократкой из Империи. К несчастью, ее угораздило оказаться на борту «Аларии», когда этот корабль атаковал флот ортунгов, спешивших на помощь Ортогу, королю ортунгов, принцу Дризриакскому. Ортунги настигли «Аларию» и после короткого, но яростного боя взяли на абордаж. Вместе с другими пассажирами, которые не сумели спастись в капсулах, женщина, к собственному ужасу, обнаружила, что стала добычей варваров, пощаженной только при условии плети и ошейника. Вместе с другими рабынями она принадлежала Ортогу, королю ортунгов. Ее и еще двух блондинок Ортог выставлял напоказ — это и впрямь была прелестная группа, которая вместе с другими ценностями, сундуками монет, мешками драгоценных камней и всем прочим свидетельствовала о роскоши его двора, богатстве его дома. После поражения ортунгов рабыни перешли в собственность Аброгастеса — это случилось во время похода на Тенгутаксихай. Аброгастес счел это трио подходящим для показа, несмотря на то, что в его распоряжении было множество рабынь.

— Вон та, господин? — переспросил оруженосец, указывая рукой на рабыню.

— Да, — кивнул Аброгастес.

Женщина избегала подходить близко к помосту напротив огромной двустворчатой двери, где располагалась скамья Аброгастеса. Действительно, мало кто из прелестных прислужниц осмеливался приближаться к тому концу зала, где находились столы знати, и причиной их нежелания вовсе не были проворные плети в руках надсмотрщиков. Такое поведение было необычным, ибо часто на пирах рабыни стремились услужить высокопоставленным гостям, сидящими ближе к хозяину пира, надеясь привлечь к себе внимание пирующих, чтобы их позвали позднее развлечь гостей на ложе из шкур. Разумеется, уж лучше быть прикованной в изножье постели знатного мужчины в зале дома с тремя крыльями, отчаянно рискуя всем, чтобы угодить хозяину, чем ворочаться в тесных клетушках, быть прикованными в конюшне, чулане или лежать в ошейнике в грязи свиного хлева. Но сегодня мало кто из женщин без призыва их развязных надсмотрщиков осмеливался приблизиться к лучшим столам, стоящим в конце зала, неподалеку от скамьи самого Аброгастеса. Справа от Аброгастеса лежал огромный настороженный пес с вздыбившейся на загривке шерстью. Такие псы часто помогали наводить идеальный порядок среди домашних животных — овец и всех прочих.

Оруженосец подал знак одному из надсмотрщиков в ярком плаще и вопросительно указал на женщину.

Надсмотрщик не побеспокоился узнать, в чем дело — он внезапно и резко ударил женщину, толкая ее в сторону дальнего конца зала.

Женщина судорожно вцепилась в поднос, но ни один из кусков мяса не упал с него на грязный, усыпанный тростником пол.

За такую неосторожность ее бы ждало суровое наказание. Женщина перепугалась.

Оруженосец кивнул в знак того, что указывал именно на эту женщину, и показал, чтобы она подошла ближе.

Плеть ожгла кожу женщины повыше колен, заставляя поспешить вперед под перезвон колокольчиков на ножных браслетах, прямо к скамье Аброгастеса.

Приближаясь, она робко замедлила шаг. Пес, лежащий рядом с Аброгастесом, заворчал и приподнялся на передних лапах. Его загривок, узел мускулов пониже шеи, напрягся, глаза налились кровью, уши встали торчком.

— Спокойно, старина, — примиряюще сказал Аброгастес.

Женщина остановилась в нескольких футах от Аброгастеса, в страхе от явной угрозы зверя.

Она тут же вскрикнула от боли — надсмотрщик резко хлестнул ее плетью по ногам.

Со слезами на глазах она прошла вперед, поднялась на помост и опустилась на колени перед Аброгастесом, поскольку перед его скамьей не стоял стол. Склонив голову, она подняла поднос, протягивая его вперед.

Аброгастес разглядывал ее — в такой позе женщина выглядела великолепно.

Она была обнаженной, как и все бывшие гражданки Империи, прислуживающие на пиру.

Женщина носила металлические ножные браслеты с подвешенными колокольчиками, которые звенели от малейшего движения.

Под белокурыми волосами женщины Аброгастес различил блеск ошейника.

На ее левом бедре, высоко, почти у талии, выделялось клеймо — не знак дризриаков, а обычное простое клеймо, известное купцам всех галактик. Такое клеймо позволяло продать рабыню на торгах почти любой планеты, не вызывая вопросов.

— Не хочешь покормить моего любимца? — спросил Аброгастес, указывая на встревоженного, приподнявшегося зверя справа от скамьи.

Рабыня в испуге замотала головой.

Зверь взглянул на нее и заворчал сильнее.

— Тогда зачем же ты пришла сюда? — удивился Аброгастес.

— Чтобы служить моим хозяевам незамедлительно, не задавая вопросов, покорно и усердно, — внятно произнесла рабыня.

— Ты знаешь, что будет, если ты попытаешься накормить его? — поинтересовался Аброгастес.

— Нет, господин…

— Он оторвет тебе руку до плеча, — хладнокровно объяснил Аброгастес.

— Да, господин! — в ужасе повторила рабыня. Таких псов учили принимать еду только из рук хозяина и одного из надсмотрщиков, которого они хорошо знали. Псы нападали на всякого, кто пытался предложить им пищу — это было немаловажно, так как еда у чужих могла оказаться отравленной. Если же ни хозяин, ни надсмотрщик не кормили пса больше двух суток, он начинал охотиться сам, и тогда становился особенно опасен.

Аброгастес взял правой рукой с подноса три ломтя горячего, жирного мяса.