Изгой Гора - Норман Джон - Страница 28

Вскоре мы нашли молоты, которыми можно было разбить наши оковы, и выстроились в очередь к наковальне, где Корн умелыми ударами сбивал цепи.

— К центральному стволу! — крикнул я, поднимая меч, который достался мне в борьбе с солдатом.

Раб, разносящий пищу, охотно вызвался показать нам дорогу.

И вскоре мы были на месте.

Ствол соединялся с шахтой примерно на глубине в тысячу футов под землей. Мы столпились на дне ствола и смотрели вверх, на лунное небо. Тот, кто хвастался, что он трижды пил кал-да в шахтах Тарны, заплакал, когда увидел одну из трех лун горийского неба.

Я послал несколько человек наверх, чтобы защищать цепи, которые свешивались сверху.

— Нельзя допустить, чтобы их обрубили, — сказал я им.

И несколько теней, полные яростной надежды, полезли вверх — к лунному небу.

Мы полезли вслед за ними и никто не слышал нас, когда мы бесшумно добрались до второй шахты, которая располагалась выше нашей.

Какой ужас испытали старшие рабы и надсмотрщики, когда увидели разъяренную толпу раскованных рабов, которая обрушилась на них! Они были не способны остановить людей, уже почувствовавших вкус свободы и желающих освободить своих товарищей.

Камера за камерой освобождалась от рабов и заполнялись связанными солдатами и надсмотрщиками, которые даже не сопротивлялись, зная, что в этом случае их ждет немедленная смерть.

Мы освобождали шахту за шахтой, и люди растекались по всем подземельям, неся освобождение другим. Все происходило как по тщательно разработанному плану, однако я знал, что все происходит само собой. В восстании участвовали не рабы, а люди, которые обрели чувство собственного достоинства и гордость.

Наконец, мы были наверху. Я оказался среди сотен кричащих возбужденных людей с обрывками цепей на руках и ногах, потрясающих оружием, отобранным у солдат, а также камнями и кирками. Эти изможденные, замученные тяжелой работой люди, выкрикивали мое имя под тремя лунами Гора. Я стоял у центрального ствола и ощущал, как холодный ночной ветер освежает мою кожу.

Я был счастлив и горд.

Потом я увидел большой клапан, с помощью которого можно было затопить шахту. Он был закрыт.

Я гордился своими товарищами, которые сумели защитить этот клапан. Вокруг лежали трупы солдат, которые пытались затопить шахты. Я гордился ими еще и потому, что они даже сейчас сами не открыли этот клапан, когда в камерах, связанные и беспомощные, лежали их прежние угнетатели и враги. Я мог себе представить, какой ужас холодил душу связанным солдатам в Недрах земли, которые ожидали, что с минуты на минуту поток воды поглотит их. Но вода так и не пошла к ним.

Я подумал, понимают ли бывшие рабы, что такой поступок под силу только воистину свободным людям, которые дрались за свою свободу в темных тоннелях подобно лордам и завоевали для себя этот холодный ночной воздух планеты. Эти люди не жалели своих жизней для спасения товарищей.

Я вспрыгнул на возвышение и поднял руки.

Наступила тишина.

— Люди Тарны и других городов! Вы свободны!

Послышались радостные крики.

— Весть о нашей победе сейчас летит к дворцу татрикс, — крикнул я.

— Пусть она трепещет, — оглушительно проревел Корн.

— Подумай, Корн, — сказал я, — со скоро со стен города поднимутся в воздух тарны, а из ворот выйдет пехота.

В толпе рабов послышался ропот.

— Говори, Тэрл из Ко-Ро-Ба! — крикнул Корн, произнося имя города совершенно без опаски.

— У нас нет оружия и мы не приучены сражаться, нам не выстоять против солдат Тарны, — сказал я. — Мы будем уничтожены, нас затопчут. — Я помолчал. — Поэтому нам надо разбежаться по лесам и горам, найти себе убежище и скрыться. За нами будут охотиться солдаты с пиками на огромных тарларионах. Тарнсмены будут убивать нас стрелами с воздуха.

— Но мы умрем свободными! — крикнул Андреас из Тора и его поддержали сотни голосов.

— Но вы должны помочь остальным! — крикнул я. — Вы должны научиться прятаться

днем и передвигаться ночью, уметь уходить от погони. Вы должны нести свободу другим людям!

— Ты предлагаешь нам стать воинами? — крикнул кто-то.

— Да! — ответил я. И эти слова были впервые произнесены на Горе. — Хотя вы здесь из самых разных каст, но теперь вы все должны стать воинами.

— Мы станем ими! — сказал Корн из Тарны, сжимая в руках молот, которым он сбивал наши оковы.

— А что скажут Царствующие Жрецы? — спросил кто-то.

— Да будет все так, как решат они, — ответил я и, подняв руки вверх, прокричал, освещенный тремя лунами и обвеваемый свежим ночным ветром:

— А если же они решат не так, мы все равно сделаем по-своему.

— Сделаем по-своему! — повторил густой бас Корна.

— Сделаем по-своему! — повторил сначала один, потом другой, а вскоре к небу вознесся целый хор хриплых голосов, повторявших слова, которых еще не слышал Гор.И я со страхом понимал, что эти слова произносили не члены касты образованных писцов или гордых воинов, нет, воспротивиться воле Царствующих Жрецов решили самые презираемые люди, — закованные в цепи рабы из шахт Тарны.

Я стоял и смотрел как расходятся бывшие рабы, покидают эту обитель горя и печали, чтобы найти свою новую судьбу вне законов и обычаев Гора — судьбу преступников.

Слова прощания сорвались с моих губ:

— Желаю вам всего хорошего!

Корн остановился рядом со мной.

Я подошел к нему.

Коренастый кузнец стоял широко раскинув ноги и держа огромными руками тяжелый молот. Я впервые заметил, что волосы у него желтого цвета. Его глаза цвета голубой стали сейчас были мягкими и добрыми.

— Я тоже желаю тебе всего хорошего, Тэрл из Ко-Ро-Ба, — сказал он.

Я обнял его.

— Мы на одной цепи, — сказал он.

— Да.

Затем он резко повернулся и скрылся во тьме.

Теперь со мной остался только Андреас из Тора.

Он откинул назад гриву черных волос и улыбнулся мне:

— Ну, — сказал он, — я уже испытал счастье на шахтах Тарны, теперь настала очередь Больших Ферм.

— Желаю счастья, — сказал я.

Я от всей души желал ему найти свою девушку с каштановыми волосами, одетую в камиск — ласковую Линну из Тарны.

— А куда направляешься ты? — небрежно спросил Андреас.

— У меня есть одно дело к Царствующим Жрецам.

— Да? — спросил изумленно Андреас и замолчал.

Мы смотрели друг на друга, залитые лунным светом. Он казался печальным. Я впервые увидел его таким.

— Я иду с тобой, — сказал он.

Я улыбнулся. Андреас наверняка знал, что ни один человек не возвратился с Сардарских Гор.

— Нет, я думаю что там ты не найдешь новых песен.

— Поэты должны искать песни везде.

— Мне очень жаль, — сказал я, — но я не могу позволить тебе сопровождать себя.

Андреас хлопнул меня по плечу.

— Слушай, тупой человек из касты Воинов, для меня друзья важнее, чем песни.

Я пытался пошутить, изобразив недоверие.

— А ты действительно из касты Поэтов?

— Еще никогда я не был настолько поэтом, как сейчас. Песни не самоцель, ведь они воспевают реальные события.

Меня удивили его слова. Ведь я знал, что Андреас охотно отдаст свою руку или несколько лет жизни за хорошую песню.

— Ты нужен Линне, — сказал я, — попытайся освободить ее.

Андреас из касты Поэтов стоял передо мной со страданием в глазах.

— Я желаю тебе всего хорошего, поэт, — сказал я.

Он кивнул.

— И тебе всего хорошего, воин.

Возможно, мы оба сомневались в возможности дружбы между членами разных каст, но в душе сознавали, хотя и не говорили вслух, что сердца людей не знают кастовых различий.

Андреас повернулся, чтобы уйти, но затем снова посмотрел на меня:

— Царствующие Жрецы ждут тебя.

— Конечно.

Андреас поднял руку и сказал:

— Тал.

Я удивился, что он сказал слова приветствия, но тоже почему-то сказал: — Тал.

Я решил, что он хотел напоследок поприветствовать меня, так как другого случая может и не предвидится.