Изгой Гора - Норман Джон - Страница 20

ГЛАВА 14. ЧЕРНЫЙ ТАРН

Меня расковали. Других пленников, все еще закованных, кнутами прогнали с арены в подземные камеры. Может быть, их еще используют для развлечения, а может, всех пошлют на шахты, на верную смерть. Андреас из Тора пытался остаться со мной, но его избили и в бессознательном состоянии уволокли с арены.

Толпа, казалось, умирала от нетерпения, желая увидеть дальнейшее развитие событий. Люди ерзали на скамьях, поправляли под собой шелковые подушки, рассеяно брали всякие лакомства у разносчиков в серых одеждах. Легкий шум прокатывался по трибунам, как морской прибой.

Может, развлечение вовсе не испорчено? Может, самое лучшее, самое интересное еще впереди? Конечно, моя смерть от когтей и клюва тарна произведет большое впечатление на эти жестокие серебряные маски, которые испытали такое разочарование, когда жалкий пленник не подчинился их воле, пренебрег их желанием видеть кровь, много крови…

Хотя я чувствовал, что смерть моя уже близко, я не очень расстраивался. Эта смерть казалась жуткой серебряным маскам Тарны, но они не знали, что я был тарнсменом и знал этих птиц, их силу и свирепость, и даже любил их, поэтому мне эта смерть вовсе не казалась ужасной.

Я улыбнулся про себя.

Как и большинство членов касты воинов, я боялся маленьких ядовитых змей ост гораздо больше, чем этих могучих гигантов. Змеи были не более нескольких дюймов в длину и могли забраться в сандалии. Они вонзали свои клыки в ногу без всякой причины и предупреждения, после чего жертва испытывала страшные мучения, которые неминуемо заканчивались смертью. Для воинов эти мучения были самым неприятным путем в Города Праха. Гораздо более предпочтительной была смерть от ужасных когтей тарна.

Я не был связан.

Я был свободен и мог ходить по арене, окруженной высокими стенами. Я наслаждался этой обретенной свободой, хотя знал, что мне ее дали только для того, чтобы представление было более захватывающим и интересным. Чтобы я мог убегать, спотыкаться, падать, пытаться закопаться в песок, кричать. Все это, несомненно, доставило бы огромной удовольствие нежным женщинам Тарны, носящим серебряные маски. Я пошевелил руками, плечами, туловищем. Моя туника была разорвана в клочья, и я кое как поправил ее. Мышцы приятно перекатывались у меня под кожей, наслаждаясь неожиданной свободой.

Я медленно подошел к золотой стене, где лежал алый шарф татрикс. Тот самый шарф, что послужил сигналом к началу представления.

Я поднял его.

— Сохрани его, как подарок, — раздался величественный голос.

Я взглянул вверх, на сверкающую золотом маску татрикс.

— Чтобы ты мог вспоминать татрикс Тарны, — сказал со смешком голос из-под золотой маски.

Я ухмыльнулся и, скомкав шарф, вытер им пот с лица.

Лара издала гневный вскрик.

Я накинул шарф на плечи и пошел к центру арены.

Я еще не успел дойти туда, как стена одного из секторов поднялась и открылись ворота, высота которых равнялась высоте стены, а ширина была более 30 футов. И через эти ворота, подгоняемые кнутами надсмотрщиков, закованные в цепи рабы потащили огромную деревянную платформу на больших колесах. Я ждал, когда платформа покажется на арене.

С трибун раздались крики страха и удовлетворения. Серебряные маски визжали от восторга.

Скрипучая платформа медленно двигалась по песку. Рабы тащили ее, запряженные, как волы. Наконец, появился и тарн — черный гигант. Его голова была укрыта, и клюв едва высовывался из-под покрывала. Одна нога была прикована серебряной цепью к платформе… Точнее, не к самой платформе, а к серебряному брусу. Тарн не мог улететь с таким грузом, но он мог двигаться, таща его за собой. Тарн тоже носил свое ярмо.

Платформа подъехала ближе, и я, к ужасу присутствующих, подошел к ней. Сердце мое отчаянно колотилось. Я внимательно посмотрел на тарна. В нем было что-то знакомое. Я рассматривал его оперение, чудовищный клюв. Огромные крылья ударили воздух, и порывы ветра опрокинули рабов в песок. Зазвенели цепи, когда прекрасная птица подняла свою голову, принюхиваясь к воздуху арены.

Умная птица не делала попыток улететь, она прекрасно понимала, что это ей не удастся из-за тяжелого бруса и не хотела доставлять удовольствие своим мучителям беспомощным барахтаньем. Хотя это звучит странно, но я уверен, что животные, как и некоторые люди, имеют свою гордость. И тарн был именно из таких животных.

— Отойди, — крикнул надсмотрщик с кнутом.

Я вырвал кнут из его руки и ударил его. Он покатился по песку. Я презрительно бросил кнут ему вслед.

Теперь я стоял рядом с платформой. Мне хотелось увидеть кольцо на ноге птицы. С удовлетворением я заметил, что ее когти окованы сталью. Это был боевой тарн, подготовленный для боев в небесах Гора. В нем была воспитана гордость и мужество. Мои ноздри с удовольствием вдыхали сильный своеобразный запах тарна. Для многих он был крайне неприятен, но для ноздрей тарнсмена это была амброзия. Мне многое напоминал этот восхитительный запах.

Я стоял возле птицы и был счастлив, хотя знал, что это мой будущий палач. Может, это и глупо, но любой тарнсмен испытывает влечение к этим громадным птицам, которые для него так же опасны, как и для других. Но я испытывал нечто большее, когда стоял рядом с ним. Мне казалось, что я дома, в Ко-Ро-Ба, ведь этот тарн смотрел вместе со мной на Утренние Башни, простирал крылья над сверкающими цилиндрами блистательного Ара, это он принес меня на битву, в которой я завоевал свою любовь — Талену, и унес после битвы в Ко-Ро-Ба, на волшебный праздник нашей Свободной Дружбы. Я коснулся кольца и увидел, что название города на нем стерто.

— Эта птица из Ко-Ро-Ба.

Раб вздрогнул, услышав это. Он резко повернулся, всеми силами желая вырваться из оков и укрыться в безопасности подземных камер.

Хотя большинство зрителей было убеждено, что тарн необычно спокоен, однако я чувствовал, что он дрожит от возбуждения. В нем чувствовалась какая-то неуверенность. Его голова под покрывалом была поднята, он почти беззвучно всасывал воздух через щели в носу. Я подумал, ощущает ли он мой запах. Затем этот страшный клюв медленно, с любопытством, повернулся ко мне.

Человек с кнутом — огромный, похожий на гориллу, который с таким наслаждением избивал меня кнутом — приблизился ко мне. Голова у него была обвязана тканью, в руке кнут.

— Иди отсюда, — крикнул он.

Я повернулся к нему.

— Я не закованный раб, ты говоришь с воином.

Рука его сжала кнут.

Я рассмеялся ему в лицо.

— Ударь меня, — сказал я, — и ты умрешь.

— Я не боюсь тебя, — сказал он, побледнев и отступив назад, рука его с кнутом опустилась. Он дрожал.

— Ты сам скоро умрешь, — прошипел он, — сотни тарнсменов пытались оседлать этого зверя, и все они погибли. Татрикс постановила использовать его только для развлечений, чтобы кормить его такими слинами, как ты.

— Сними с него покрывало, — приказал я.

Человек посмотрел на меня так, как будто я был сумасшедшим. Говоря откровенно, моя решительность изумила даже меня самого. Воины с копьями бросились вперед и оттеснили меня от тарна. Я стоял на песке поодаль от платформы и смотрел, как освобождают тарна.

На трибунах царила тишина.

Интересно, какие мысли скрывает золотая маска Лары, татрикс города Тарны.

Щуплый раб, чтобы не терять времени, забрался на плечи своего товарища и развязал покрывало, закрывающее голову тарна. Он не стал сдергивать его, а проворно спустился вниз и вместе со всеми остальными поспешно бросился в ворота, которые сразу же захлопнулись за ними.

Тарн открыл клюв, и ремни, стягивающие его, упали на землю. Затем он тряхнул головой, как бы стряхивая с себя воду, и кожаное покрывало полетело в воздух и плавно опустилось на песок. Тарн раскинул крылья и ударил ими по воздуху, затем поднял голову и раздался грозный крик. Черные перья на голове, уже не скрытые покрывалом, расправились, как языки пламени. Ветерок шевелил их.