Исследователи Гора - Норман Джон - Страница 38

— Говори! — приказал я.

Он — Господин, а я — Рабыня

Он — хозяин, а я — собственность

Он приказывает, а я подчиняюсь

Он получает удовольствие, а я его доставляю

Почему это так?

Потому, что он — Господин, а я — Рабыня.

— Каждую ночь в течение месяца повторяй эти слова, — приказал я.

— Да, господин

— И днем тоже. По нескольку раз.

— Да, господин.

— Они помогут тебе выжить.

— Спасибо тебе, господин.

— Старайся во всем угождать мужчинам.

— Теперь у меня по-другому и не получится, — улыбнулась она.

— Не забывай о том, что ты — рабыня.

— Да, господин.

— Сейчас тебе в это трудно поверить, но придет время, когда от одного прикосновения к шторам алькова ты будешь горячей и мокрой.

— Мне совсем не трудно в это поверить, господин, — прошептала Эвелина. — Один вид этих штор действует на меня возбуждающе. — Она прикоснулась к ошейнику. — Даже ошейник меня возбуждает. Ползать по шкурам, стоять на коленях перед мужчиной — все действует на меня возбуждающе. Я просто умираю от желания, когда подумаю, что ты можешь прикоснуться к моему обнаженному телу.

— Полагаю, ты выживешь, рабыня, — сказал я.

— Можно я еще раз поцелую твои ноги?

Я не стал отказывать рабыне в этой радости. Я чувствовал на своих стопах ее губы и слезы.

— Пожалуйста, забери меня с собой, господин! — рыдала она.

Я последний раз посмотрел на валяющуюся в моих ногах рабыню. Раньше она была агентом кюров.

Потом я повернулся и вышел из алькова.

— Господин!

Я не удержался и обернулся, чтобы взглянуть на нее последний раз. Прикованная к левой ноге девушки цепь натянулась до предела.

— Купи меня! Пожалуйста! Не оставляй меня здесь!

— Ну, как рабыня? — поинтересовался помощник хозяина, оторвавшись на минуту от подметания пола.

— Я не стану настаивать на возврате денег, — сказал я.

— Думаешь, из нее выйдет толк? — Пембе волновался.

— Трудно сказать, — пожал я плечами. — Думаю, что толк все-таки будет.

— Это хорошо, — отозвался помощник. — А то мне уже надоело оттаскивать трупы в гавань.

Я подошел к тому месту, где оставил белокурую рабыню. Она, конечно, уснула и во сне улеглась на пол, нарушив мое требование не менять позу. Лицо ее по-прежнему скрывала повязка.

Я тихонько к ней прикоснулся. Рабыня застонала, потом вздрогнула, осознав, что ее проступок замечен. Она тут же выпрямилась, обхватила лодыжки руками и поспешила принять нужную позу.

— Не надо, — мягко произнес я и поднял ее с пола. Она показалась мне очень легкой. Думаю, в ней было не больше ста десяти фунтов.

— Я выйду через черный ход, — сказал я помощнику хозяина.

— Как тебе угодно, — ответил он.

Снаружи я выждал несколько мгновений, следя за тем, не приоткроется ли дверь за моей спиной, не шелохнется ли пыль на аллее, не промелькнет ли силуэт на соседней крыше. Все было спокойно.

Я посмотрел на лежащую в моих руках девушку. Она снова уснула. На мгновение я едва не испытал к ней нежность. Последние несколько недель этой дикарке пришлось нелегко. Ей выпала роль пешки в большой игре. Кроме того, свободным и гордым женщинам Земли зачастую трудно смириться с тем, что они превращаются в рабынь, собственность других людей. Пусть поспит, и я нес девушку по пустынным улицам Шенди. Я не стал идти кратчайшим путем к своему жилью.

14. ДЕВУШКА СТАНОВИТСЯ ЕЩЕ КРАСИВЕЕ; МНЕ ПРИХОДИТСЯ ОСТАВИТЬ САСИ

Саси отворила дверь.

— Господин!

— Приготовь цепь для новой рабыни, — сказал я.

— Хорошо, господин.

Мне показалось, что Саси не очень обрадовалась, когда я перенес через порог спящую блондинку и уложил ее на кучу соломы возле невольничьего кольца. Обычно через порог переносят на руках тех рабынь, которые будут постоянно проживать в доме хозяина. Исторически эта традиция восходит к брачным церемониям Земли.

Женщины инстинктивно жаждут рабства. И понятно их негодование, когда они встречают недостаточно сильного и властного мужчину.

Разумеется, далеко не все горианские рабыни попадают в дом хозяина на его руках. Многие ползут на коленях, кое-кого загоняют пинком. В любом случае женщина должна почувствовать, что здесь ей придется подчиняться сильному и властному мужчине.

— Это девушка с «Пальмы Шенди»? — удивленно спросила Саси. Блондинка настолько устала, что даже не проснулась.

— Да, — сказал я.

Саси прикрепила короткую цепь к невольничьему кольцу и открыла ключом кандалы для ног.

— Зачем она тебе?

— Она представляет для меня интерес, — ответил я. — По крайней мере, на данное время.

Саси положила ключ от замка на полочку поближе к крюку, на котором висел невольничий кнут. На одной из потолочных балок крепилось кольцо для порки; при помощи блочного механизма оно могло опускаться и подниматься. К такому кольцу удобно привязывать рабыню во время наказания. Я предпочитаю снимать комнаты с обстановкой.

Я прикрыл блондинку одеялом. Бедняга так и не проснулась.

— Меня ты через порог не переносил, — с укором произнесла Саси.

— Почему? Ты была завернута в одеяло, которое я перебросил через плечо.

— Нет, я имею в виду первый раз.

— В первый раз я просто приказал, чтобы ты пришла на мое одеяло.

— Никогда этого не забуду! — воскликнула рабыня, зардевшись от счастья. — Ты действительно приказал мне прийти на твое одеяло!

Иногда делают по-другому. Когда хозяин приводит девушку в пустой и необжитой дом, он приказывает ей войти первой, развести огонь, подогреть вино, расстелить меха и забраться под них голой.

В таких случаях девушка заходит в дом не связанная.

— Очень трудно передать чувство, которое испытывает девушка в такие минуты, — задумчиво произнесла Саси.

— Почему трудно? — усмехнулся я. — Это чувства рабыни.

— Да, наверное. Просто мужчине никогда не понять, как дорог женщине ее ошейник. Ему никогда не понять всей глубины чувств и эмоций, которые испытывает стоящая перед ним на коленях женщина.

— Не сомневаюсь, что и свободные женщины способны испытывать эмоции, — сказал я.

— Я была свободной, — ответила Саси. — Но я даже понятия не имела, что значит это чувство. В этом просто не было необходимости. Все изменилось в тот момент, когда я стала рабыней. Теперь мне приходится прислушиваться к состоянию других людей. Никогда раньше я не была такой восприимчивой. Кроме того, теперь я не могу поступать по-своему. Мне приходится следовать воле мужчины. Мне отдают приказы, которые я обязана беспрекословно исполнять. Это затрагивает самую мою суть, господин.

— Естественно. Ты же рабыня.

— Да, — сказала она. — Рабыня и женщина.

— Это одно и то же.

— Мужчина, который первым разобрался в женской сути, подошел к ней с кнутом, — со счастливой улыбкой произнесла Саси.

— Сними-ка с меня сандалии, — велел я.

— Никогда раньше я не чувствовала себя такой зависимой, беспомощной и такой полной жизни, — проговорила она, опускаясь возле моих ног. — Теперь я должна ползти к тебе по первому твоему требованию, развязывать тебе шнурки, делать все, что ты захочешь. Я такая счастливая!

— Не отвлекайся, — строго сказал я.

— Да, господин. — Саси сняла сандалии, поцеловала их и преданно посмотрела мне в глаза.

— Сегодня, прежде чем мы выйдем из этой комнаты, я проколю тебе уши.

— Спасибо, господин! — воскликнула девушка.

— Значит, ты навсегда останешься рабыней.

— Да, господин.

— Это повысит твою цену.

— Да, господин, — улыбнулась девушка.

— И еще, — добавил я, глядя на спящую блондинку. — Ее уши я тоже проколю.

Она была агентом кюров. Из практических соображений надо было сделать так, чтобы она всегда оставалась рабыней.

Я подошел к спящей девушке и сдернул с нее одеяло. Дикарка заворочалась, почувствовав утреннюю прохладу.

— Нет, — пробормотала она по-английски, — еще рано. Я еще не хочу вставать.