Исследователи Гора - Норман Джон - Страница 28

9. Я РЕШАЮ СМЕНИТЬ ЖИЛЬЕ

— Господин! — заплакала Саси.

— Не бойся! — сказал я. — Я не болен. Но нам надо срочно отсюда уходить.

— Твое лицо! — воскликнула она. — На нем шрамы!

— Пройдет, — проворчал я и снял с нее наручники. — Я боюсь, что меня могли выследить. Нам надо перебираться в другое место.

Я выбрался из таверны через заднюю дверь. Оказавшись на улице, тут же забрался на крышу низенького строения, откуда перебрался на более высокую крышу. Так, по крышам, я и ушел от злополучной таверны. Потом я спрыгнул на землю, закутался в абу Кунгуни и быстро зашагал в сторону дома. Со всех сторон доносились удары в рельс и крики «Чума! Чума!».

— Ты не болен, господин? — спросила рабыня.

— Думаю, нет, — ответил я.

Я знал, что не был в чумных районах. Базийская чума, насколько мне известно, выжгла сама себя несколько лет назад. В течение многих месяцев не было отмечено ни единого случая заболевания. Самое же главное, я не чувствовал себя больным. После выпитой паги я немного опьянел и разогрелся, но жара не было, это точно. Сердцебиение, пульс, потоотделение — все в норме, я даже не задыхался. Не было ни тошноты, ни головокружения, ни нарушений зрения. Единственными тревожными симптомами был зуд в глазах и на коже. Мне хотелось разодрать себя ногтями.

— Ты кузнец или кожевник? — спросила вдруг рабыня.

— Сейчас не время выяснять детали, — отрезал я, затягивая шнуровку на морской сумке.

— Разве плохо, что девушка хочет знать касту своего хозяина? — спросила она.

— Нам пора, — строго сказал я.

— А может, ты купец? — хитро прищурилась рабыня.

— А может, я тебя выпорю? — вопросом на вопрос ответил я.

— Не надо, господин.

— Тогда пошевеливайся!

— Сейчас у тебя все равно нет времени меня пороть, правда?

— К сожалению, нет.

— Может, ты из касты земледельцев?

— Я обязательно выпорю тебя позже, — пообещал я.

— В этом нет необходимости, — отвечала рабыня. — Я буду молчать.

— Удивительная прозорливость, — заметил я. — Хватит болтать — и послушай, что произошло. Они решили, будто у меня чума. Если нас поймают, тебя истребят первую.

— Давай поторопимся! — нервно произнесла рабыня. Мы вышли из дома.

— У тебя сильные руки, — сказала она. — Это от работы с глиной?

— Нет, — процедил я.

— А я думала, от глины.

— Прикуси язык, — рявкнул я.

— Хорошо, господин.

10.Я РАССПРАШИВАЮ КИПОФУ, УБАРА НИЩИХ ИЗ ШЕНДИ

Слепой поднял на меня невидящие белые глаза. Потом вытянул в мою сторону черную, похожую на лапу птицы руку. Я положил на его ладонь долю тарска.

— Ты Кипофу? — спросил я.

Нищий молчал. Я положил еще одну монетку, и нищий спрятал их в карман. Он сидел, скрестив ноги, на плоском прямоугольном камне высотой около фута у западного края площади Утикуфу, или площади Славы. Камень был его этемом, местом для сидения. Передо мной был убар нищих Шенди.

— Я — Кипофу, — произнес он.

— Говорят, что, несмотря на свою слепоту, ты видишь все, что происходит в Шенди, — сказал я.

Он улыбнулся и потер нос большим пальцем.

— Я бы хотел получить кое-какую информацию.

— Я всего лишь старый слепой человек, — произнес он и развел руками.

— Ты знаешь все, что происходит в Шенди, — повторил я.

— Информация может дорого стоить.

— Я заплачу.

— Я всего лишь бедный, старый слепой, — затянул Кипофу.

— Я заплачу много.

— Что ты хочешь узнать? — спросил он наконец.

Он сидел передо мной на своем этеме, закутанный в старые рваные тряпки. К голой коленке старика прилипла кожура лармы. Он был стар, грязен и неопрятен. Между тем этот человек был убаром нищих Шенди. Они сами выбрали его, чтобы он вершил над ними правосудие. Я слышал, что нищие специально выбрали слепого, чтобы он не мог видеть их безобразия. Перед ним они все были равны: убогие и калеки, изуродованные и страшные, все воспринимались убаром как подчиненные одного королевства. Слышал я и другое: Кипофу был образованным, интеллигентным человеком, умеющим проявить настоящую мудрость. Это был решительный, волевой и, когда того требовали обстоятельства, беспощадный человек. Ему первому удалось навести порядок среди нищих Шенди и распределить их по территориям. Никто не имел права просить в Шенди милостыню без разрешения Кипофу, никто не рисковал залезть на чужой участок. Самое главное — каждый нищий еженедельно платил Кипофу налог.

Надо сказать, главарь нищих распоряжался деньгами по-государственному мудро: все попрошайки имели какое-никакое жилье и могли вовремя получить медицинскую помощь. Система функционировала таким образом, что каждому было выгодно заботиться обо всех. Нередко Кипофу приглашали на свои встречи даже члены торгового совета. К слову сказать, нищих в Шенди было немного. Зато каждому подавали хорошо.

— Мне нужны сведения о человеке, который выдает себя за нищего и называет себя Кунгуни.

— Плати, — сказал Кипофу.

Я положил на его ладонь еще один тарск.

— Плати, — повторил он.

Я положил на ладонь старика еще одну монету.

— В Шенди нет нищего по имени Кунгуни, — произнес он.

— Позволь мне его описать, — сказал я.

— Какой в этом смысл? Я все равно его не знаю.

Я вытащил из кошелька серебряный тарск. Кипофу как паук сидит в самом центре агентурной паутины, которой мог бы позавидовать любой убар. Все сколько-нибудь значимые события обязательно вызывали ее колебание.

— Вот серебряный тарск, — произнес я, кладя деньги на его ладонь.

— А! — откликнулся старик и взвесил монету на ладони! Затем проверил ее толщину, провел пальцем по краю и, хотя это было не золото, сунул ее в рот, провел языком по поверхности и слегка прикусил зубами. — Из Порт-Кара, — сказал он, трогая большим пальцем узор на монете.

— Этот человек маленького роста, сгорбленный, на левой щеке шрам. Он хромает и волочит за собой правую ногу.

— Мне показалось, что Кипофу неожиданно побледнел. Потом напрягся и прислушался.

Я огляделся. Никого рядом с нами не было.

— Никого нет, — сказал я.

Я много слышал об остром слухе слепых. Не иначе Кипофу слышит малейшие звуки в радиусе двадцати футов.

— У него сгорбленная спина, но это не так. Он хромает, но это не так. На щеке у него шрам, но это не так. Не ищи его. Забудь о нем и беги отсюда.

— Кто он? — спросил я.

— Возьми свои деньги, — произнес Кипофу и протянул мне серебряный тарск.

— Но я хочу знать!

— Тише! — вскинул руку Кипофу. Я замер.

— Никого нет, — произнес я.

— Вон там, — едва слышно прошептал старик. Там, куда он показывал, ничего не было.

— Там ничего нет, — повторил я.

— Там, — упрямо прошипел старик, вытягивая руку.

Мне показалось, что он спятил. Тем не менее я сделал несколько шагов в указанном им направлении. Никого. Неожиданно волосы встали дыбом на моей голове. Я понял, что это могло быть.

— Теперь он ушел, — сказал Кипофу. Я вернулся к этему убара нищих. Старик был явно потрясен.

— Уходи! — сказал он.

— Я хочу знать, кто этот человек.

— Забирай свои деньги и уходи, — покачал он головой.

— Что ты знаешь о «Золотом кайлуаке?» — спросил я.

— Это паговая таверна.

— Что ты знаешь о белой рабыне, которая там прислуживает?

— У Пембе, владельца таверны, несколько месяцев не было белых рабынь, — ответил Кипофу.

— Вот как.

— Забери свой тарск, — повторил он.

— Оставь себе, — ответил я. — Ты сказал многое из того, что я хотел знать.

С этими словами я развернулся и пошел прочь, оставив Кипофу, убара нищих Шенди.