Звезда надежды - Норамли Гленда - Страница 35

— Самые смелые люди — это те, кто чувствует страх, но все равно действует. Запомни: этот мальчик решил совершить далекое паломничество, зная, что он не леувидец, что ему предстоит пересечь десятки потоков леу и что при каждой переправе он может стать меченым. Разве это не храбрость? Не достойнее ли такой человек твоего высокого положения, Берейн Валмирский, чем ты, унаследовавший его лишь по праву рождения? — Мелдор отошел от Керис и Берейна, двигаясь с уверенностью зрячего человека, оставив их обоих в растерянности. Это был первый случай, когда старик проявил гнев по отношению к кому-нибудь, и слова его ранили, как хорошо отточенный клинок.

Берейна передернуло, но он, ничего не говоря, двинулся к лагерю и начал разбирать свою палатку. Керис взглянула на Скоу, который, прихрамывая, подошел к ней.

— Ошибусь ли я, — задумчиво сказала девушка, — если предположу, что Мелдора раздражает, когда один из Благородных поступает подло, потому что он сам происходит из знати?

Скоу улыбнулся ей, но не подтвердил ее догадку.

— У меня еще не было случая сказать тебе, как восхищен я тем, что ты сделала с Дикими. Ты проявила и смелость, и здравый смысл. Даврон сказал мне, что ты дочь Пирса Кейлена, так что, наверное, удивляться тут нечему. Твой отец был одним из лучших исследователей Неустойчивости и, несомненно, величайшим картографом, ну разве что за исключением Деверли. Его всем будет очень не хватать.

— Спасибо. Только передай мастеру Сторре, что он слишком много говорит. Я не хочу, чтобы весь свет знал, кто я такая.

— Почему же? Пирс был замечательным человеком.

— Может быть, потому, что я хочу быть самой собой, а не просто дочерью Пирса-картографа. Может быть, потому, что не хочу, чтобы все знали: я та самая девушка, которая бросила Шейли, свою мать, умирающей.

Скоу кивнул:

— В какой-то мере я тебя понимаю. У себя дома я был только Сэмми, сынок Томала Скоубриджа. Мой папаша был всегда героем, знаешь ли, а я просто мальчишкой, который ему и в подметки не годился. Никто не замечал меня, когда рядом был папаша. Что ж, хотя бы этому пришел конец, когда я стал меченым, — добавил Скоу с грустной улыбкой. — Теперь уж никто не может меня не заметить. Однако я не думаю, что Даврон станет всем рассказывать, кто ты такая. Как ты, может быть, заметила, он на сплетника и болтуна не похож, скорее уж он молчун. — Скоу подмигнул Керис своим огромным глазом, полным добродушного юмора.

«Мне он нравится», — решила девушка и задумалась о том, почему Скоу дружит с таким человеком, как Даврон Сторре.

По дороге к Танцующему Керис размышляла о странностях товарищества, к которому присоединилась. Годы, проведенные ею в лавке, когда она подслушивала разговоры взрослых, научили Керис разбираться в человеческих слабостях и судить о людях, но ее теперешние спутники ставили девушку в тупик.

Почему то ли к Мелдору, то ли к Даврону — а может быть, к Скоу? — остальные двое обращались как к маркграфу? Что имел в виду Даврон, когда спросил ее: «Что ты знаешь о нас?» Каким образом они использовали леу, чтобы освободить Скоу от хватки желчевика? Если один из них — Благородный, почему он путешествует без слуг, в компании простолюдинов? Как удается Мелдору «видеть» так много, раз он слеп? Его способности казались слишком сверхъестественными, чтобы их можно было объяснить тонким слухом, обонянием и осязанием. И почему Мелдор, Даврон и Скоу так часто и подолгу совещаются? Не требовалось особой проницательности, чтобы заметить: что-то их тревожит, и тревожит сильно.

Керис подумала, что Берейна она понимает прекрасно: он был просто надутым дураком, решившим, что ему понравится играть в простого человека, и обнаружившим, что удовольствия в этом немного. Он, впрочем, выдержит роль, а потом, вернувшись домой, будет их всех высмеивать. Любой его рассказ о паломничестве будет кончаться тем, какой он герой и какие недотепы остальные.

Портрон, Квирк и Корриан были скорее всего именно теми, за кого себя выдавали, но как в эту компанию затесался Гравал?

Торговец, которому во всем не везет? Он представлялся таким неумелым, таким нелепым: ехал на лошади, которой не мог управлять, натыкался на людей, все ронял, постоянно спотыкался. Это должно было бы выглядеть клоунадой, но почему-то совсем не казалось смешным. Стоило Гравалу оказаться рядом с Керис, и она напрягалась, словно ожидая, что тот обольет ее чем-то или наступит на ногу. И подобные ощущения испытывала не только она: все члены товарищества, даже Портрон, старались избегать Гравала, хотя Керис видела, что наставник испытывает при этом угрызения совести. Сама она испытывала к Гравалу жалость, однако предпочитала сочувствовать ему на расстоянии.

Пока они ехали вдоль Танцующего, высматривая подходящее для переправы место, Керис все время бросала взгляды на Даврона на его прекрасной переправной лошади: она теперь ясно видела, что проводник скрывает свои чувства и вину. Что же все-таки с ним такое, раз одного взгляда на него Керис достаточно, чтобы так остро ощутить власть Разрушителя? Что могло превратить такого человека — несомненно, умелого и знающего, привлекательного внешне, уверенного в себе, как и подобает Благородному, — в презирающего себя отшельника? Он был самой большой загадкой из всех, и девушка совсем не была уверена, что хочет знать разгадку. Иногда ясность создает свои проблемы…

Портрон заметил, что Керис следит за проводником, и сказал, подмигнув:

— Ах, девонька, почему бы тебе не ехать рядом с ним? Красавчик наверняка расскажет тебе более интересные вещи, чем я.

Инстинкт говорил Керис, что эту идею нужно немедленно отвергнуть, но Даврон повернул лошадь ближе к потоку леу, и любопытство пересилило в девушке нежелание оказаться в его компании. Она подхлестнула Игрейну, чтобы тоже приблизиться к потоку.

— Я хотела бы больше узнать о потоках леу, — сказала она без предисловия. — Не объяснишь ли ты мне, что означают разные оттенки?

На мгновение Керис показалось, что Даврон откажется: ее это не удивило бы. Вместо этого он пристально посмотрел на нее и пожал плечами.

— Почему бы и нет? — Он вытянул руку в сторону потока. — Сейчас цвет бледнеет, но все-таки недостаточно для безопасной переправы. Мы проедем еще немного дальше, и я объясню тебе, что нужно искать.

Урок оказался трудным. Для опытного путешественника каждое легкое изменение цвета имело определенное значение, и игру оттенков в воздухе он мог читать, как открытую книгу; однако освоить эту грамоту было нелегко, поскольку различий существовали тысячи.

— Вон видишь спиральное завихрение? — спросил Даврон. — Когда спираль закручивается туже, вся энергия концентрируется в одном месте, и окрестности становятся безопасными. Проблема только в том, что ты никогда не знаешь, когда спираль станет слишком тугой, а тогда она раскручивается со страшной силой. При этом сотрясается земля, а все, кто оказывается рядом, чаще всего гибнут.

— Ты видел такое?

— Однажды, когда я был много, много моложе. Меня назначили в охранный отряд. Проводник ошибся, и мы оказались слишком близко к месту взрыва. К счастью, никто не пострадал. — Даврон улыбнулся своим воспоминаниям. — Я был ближе всех, меня захватило обратным током воздуха, и он сорвал с меня одежду. Я неожиданно оказался голышом перед компанией хихикающих молодых женщин. Мне было тогда семнадцать, и унижение казалось ужасным. Мне пришлось ловить свои рубашку и штаны, которые крутил вихрь леу. Некоторые проводники все еще вспоминают о том происшествии, когда хотят осадить меня, мерзавцы. — Даврон снова улыбнулся, и Керис поразилась тому, как изменилось при этом его лицо: он не просто стал моложе, он выглядел по-настоящему человечным.

Даврон показал на темное пятно в потоке леу:

— Видишь полосу темно-лилового цвета? Она говорит о полной неустойчивости, где может случиться все, что угодно. Такие места нужно обходить любой ценой, если только над пятном силовые линии не образуют восьмерку. Восьмерка обладает чрезвычайно сдерживающим влиянием на леу…