Мертвый петух - Нолль Ингрид - Страница 40

— Ты думаешь, я ненормальная? — всхлипнула я.

Он обнял меня:

— У каждого из нас есть свой пунктик. Уверен, я такой же невротик, как и ты. Только тонкие, чувствительные люди нуждаются в помощи психолога. Между прочим, я и сам записался на консультацию.

— Мне уже никто не поможет, — воскликнула я. — Больше всего на свете я хочу умереть!

Витольд погладил меня по спине. Это было очень приятно. Теперь я ревела потому, что хотела, чтобы это продолжалось подольше.

— Ну, ну! Держи носовой платок. Если ты окажешься рядом с моим домом, просто звони в дверь, кто бы ни сидел у меня в гостях! Это же так просто!

Я успокоилась и принялась расспрашивать его о том, как прошли похороны. Его лицо тут же омрачилось:

— Я уже однажды прошел через эту нервотрепку на похоронах жены, а теперь приходится переживать то же самое еще раз вместе с Эрнстом! Мой несчастный друг шагу не мог ступить без посторонней помощи, вел себя словно ребенок. Но ты даже представить себе не можешь, сколько всего приходится выслушивать от работников похоронного бюро. По их представлениям, «достойно завершить жизненный путь» — значит быть похороненным в дорогущем гробу. В прежние времена Эрнст просто посмеялся бы над подобным утверждением и с большей охотой пожертвовал деньги в пользу какого-нибудь детского приюта, но сейчас он настолько беспомощен и несчастен, что заказал для своей жены самый дорогой гроб.

Об этой стороне дела я еще не задумывалась. Действительно, сколько же денег ушло на все эти похороны?

Мы сидели рядом и молчали. Витольд курил, я нервно комкала в руках его носовой платок, мокрый от слез.

— Дети поехали в кино, — как бы невзначай заметил он. — А я слишком устал, да и не в настроении.

— Дети? — переспросила я.

— Ну да, — объяснил он, — по возрасту Вивиан годится мне скорее в дочери, чем в подруги. Такое впечатление, что и она видит во мне не столько любовника, сколько отца. Господи, у нее куча проблем, с которыми она никак не может справиться.

Мне было очень интересно, расстались они или нет. Мы понуро сидели рядом: мне даже пришло в голову, что мы похожи на супружескую пару, которая после отъезда детей погрузилась в невеселые раздумья. Похоже, от Витольда не укрылось мое любопытство по поводу Вивиан.

— Я слишком стар для этой девушки, — прошептал он. — В конце концов, я должен работать, вести домашнее хозяйство, ухаживать за садом. Я не могу и не хочу ночи напролет веселиться на вечеринках — мне нужно высыпаться.

В моей голове роились тысячи мыслей. Стоит ли сейчас признаться ему в любви, сделать робкую попытку объясниться? А если он поддастся сентиментальному порыву и, спасаясь от одиночества, захочет со мной переспать? Я задумалась, А хочу ли я этого вообще? С другой стороны, старая поговорка гласит: кто не рискует, тот и не выигрывает. Я придвинулась к нему чуть ближе — лишь чтобы прощупать почву. Ответного движения не последовало. Какое-то время он оставался в том же положении — просто, чтобы не показаться грубым, терпеливо выждал минуту-другую, а затем отодвинулся, чтобы взять следующую сигарету.

Я столько раз представляла себе, как все случится, а теперь оказалось, что все мои попытки с самого начала были обречены на неудачу! Я ему не нужна. Конечно, ему приятно платоническое обожание с моей стороны, и, чтобы сохранить все по-прежнему, он готов при необходимости утешать и поддерживать меня. Я встала. Витольд тоже поднялся, не сделав ни малейшей попытки меня удержать. Мы направились к двери.

— Запомни на будущее: я всегда готов тебе помочь. Но мне не нравится, когда кто-то прячется в саду и подсматривает. Одна мысль об этом приводит меня в ярость! — Но тут он улыбнулся, чтобы эти слова не звучали слишком жестко, и слегка коснулся губами моей щеки.

Я удалилась.

Госпожа Ремер уехала в Америку. Я забрала к себе пса и почувствовала некоторое облегчение от его присутствия. Я много разговаривала с ним, как это любят делать одинокие люди; я говорила и с мертвыми: с Беатой, моей матерью, даже со Скарлетт, рассказывала им о своих несчастьях и душевном кризисе.

Однажды вечером позвонил Витольд. С того случая в саду мы не встречались и не говорили. Со временем вся нелепость произошедшего становилась мне все очевиднее, и хотелось больше никогда в жизни его не видеть.

Он начал без обиняков:

— Только что у меня снова был тот полицейский, помешанный на компьютерах. Я звоню тебе, чтобы предупредить. Возможно, он отправился к тебе.

— Им стало известно что-нибудь новое? Мне нужно проявить особую осторожность? — спросила я.

— Мы уже обсуждали это раньше. Ты согласилась не рассказывать им о моем ночном свидании со Скарлетт и о нашей роли в гибели Хильке. Я могу на тебя положиться?

— Конечно, можешь. В случае Хильке я тоже рассчитываю на твое молчание.

Уже через полчаса после этого разговора ладенбургский криминалист был у меня. Собака ворчала, и мне пришлось запереть ее в спальне. Молодой человек был вполне вежлив. Сказал, что у него ко мне есть несколько вопросов, потому что в трех делах об убийстве остались загадки, и, возможно, я помогу им прояснить некоторые детали.

Вначале он во всех подробностях расспросил меня об отношениях с Беатой, хотя как раз это дело не находилось в его ведении. Кроме того, мне пришлось в деталях рассказать все, что я знала об этом несчастном случае.

— Могу повторить лишь то, о чем писали газеты, — сказала я.

— Ну, может, что-то еще? Вполне вероятно, что ваша подруга позвонила вам и рассказала о предстоящем пикнике. Очень возможно, госпожа Хирте, что вы кого-то покрываете, например господина Энгштерна. Все-таки одна вы знали, что ваша подруга была влюблена в него. Похоже, что никому, кроме вас, она об этом не говорила.

— Да, она доверилась мне. Но Беата однозначно дала мне понять, что ее чувство оставалось безответным. Если бы она договорилась о встрече с господином Энгштерном, то скорее всего поставила бы меня в известность. Однако она этого не сделала!

Полицейский внимательно на меня посмотрел. Казалось, у него еще оставались некоторые сомнения:

— В кошельке у вашей подруги лежал список продуктов, в машине стояла корзина с покупками. Конечно, она могла прихватить шампанское из дома, но о еде позаботился кто-то другой. Дело в том, что мясник, у которого она купила маринованное мясо, не торгует жареными цыплятами. Кстати, откуда вам известно, что Беата Шпербер ела цыпленка?

— Разве я это говорила? — спросила я.

— Вы сказали об этом господину Энгштерну, — пояснил он. — Дело в том, что он описал ее последнюю трапезу так, как будто сам при этом присутствовал. Сказал, что Беата Шпербер стояла на краю башни с бокалом шампанского и цыплячьей ножкой, потеряла равновесие и упала вниз. Мы не предавали огласке содержимое желудка погибшей. В прессе упоминалось лишь о пустой бутылке из под шампанского. Сначала господин Энгштерн утверждал, что прочитал о жареном цыпленке в газете, однако после нескольких вопросов вспомнил, что об этом ему рассказали вы.

Я пожала плечами. То, что произошло тогда в Бикельбахе, так стояло у меня перед глазами: Скарлетт с бокалом шампанского и куском курицы в руках. В тот момент меня шокировало ее сходство с Беатой, возможно, я призналась в этом Витольду.

— Не помню ничего такого, — сказала я как можно более непринужденно. — Если я и говорила что-то подобное, то скорее всего где-то об этом прочитала или услышала от кого-то еще. Во всяком случае, Беата ничего не рассказывала мне об этом пикнике.

Полицейский подошел к шкафчику с бокалами и уверенно достал оттуда один за другим пять хрустальных бокалов:

— Ваша подруга пила шампанское из такого же бокала. Где ваш шестой бокал?

— Я вас умоляю, — возмущенно воскликнула я, — бокалы постоянно бьются! Вряд ли вы найдете у кого-нибудь полный набор в целости и сохранности.

— Госпожа Хирте, — лаконично возразил он, — например, здесь я вижу шесть бокалов для хереса, шесть — для вина и шесть — для воды. Они у вас почти новенькие, все как положено.