Мертвый петух - Нолль Ингрид - Страница 26

Хорошие новости следовали одна задругой. Уже через день позвонил Витольд. Ему удалось заинтересовать своим предложением несколько человек. Они договорились собраться в это воскресенье в домике доктора Шредера в Бикельбахе и там обсудить все подробности. А так как я уже знаю, где находится избушка, то смогу добраться туда сама к двум часам дня. Если будет хорошая погода, мы часок погуляем. Витольд был сама любезность. На прощание он сказал:

— Рад, что ты идешь с нами! До послезавтра!

Если он радовался, то я была просто на седьмом небе от счастья. В тот же день я купила себе походные ботинки и принялась их разнашивать: смотрела в них телевизор.

— Рози, — громко сказала я себе, — пусть при ходьбе у тебя ноги будут отниматься от боли — даже пикнуть не смей! Подумай лучше о том, что вытерпела русалочка ради своего принца.

Честно говоря, я скорее предпочла бы превратиться в очаровательную русалочку, чем в кровожадную пиратку Дженни. На всякий случай я запаслась лейкопластырем, а вот с покупкой рюкзака решила повременить, потому что в этом вопросе была несведуща, как младенец.

Ровно в два я приехала в Бикельбах. На мне были новенькие, очень легкие походные ботинки, джинсы — первые за всю мою жизнь — и один из темно-синих джемперов, которые я обычно брала с собой в отпуск. Машины Витольда видно не было, похоже, приехал только Эрнст Шредер. Так как мы были знакомы, а он наверняка заметил меня из окна, я поднялась по стертым ступенькам — совсем как летом. Дверь распахнулась, и на пороге показалась какая-то женщина. Она протянула мне руку.

— Я Памела Шредер, а вас наверняка пригласил Райнер.

Представившись, я вошла в дом. На деревянной угловой скамье, со всех сторон обложившись диванными подушками, спал Эрнст Шредер. Я понизила голос, но его жена рассмеялась:

— Этого разбудить невозможно: чем громче шум, тем уютнее он похрапывает. — Она поставила на плиту воду, убрала в шкаф чашки и вопросительно обернулась ко мне: — Не знаете, сколько нас соберется?

Я пожала плечами. Рыжеволосая Памела Шредер казалась полной противоположностью своему сладко спящему муженьку. Эта активная, темпераментная женщина с яркой внешностью явно привыкла играть первую скрипку. На ней были старые безразмерные брюки с заплатами, которые странно смотрелись в сочетании с туфлями на шпильке и фиолетовой блузкой из парчи. Ее движения поражали проворством, пальцы с ярко-красными ногтями уверенно брали нужную посуду и столовые приборы. При этом она ухитрялась непринужденно болтать, зажав во рту сигарету. Я неловко предложила свою помощь. Вдруг Эрнст зевнул, открыл глаза и какое-то время наблюдал за нами несколько виноватым, но в то же время лукавым взглядом. Наконец он рывком поднялся, поздоровался со мной и исчез в туалете.

Послышался мотор приближающегося автомобиля. Я выглянула из окна. Ну наконец-то! Это был Витольд. Рядом с ним в машине сидела молодая блондинка.

Они вошли в дом. С глубоким недоверием я осмотрела его спутницу. Запыхавшийся Витольд объяснил, что три человека приехать не смогли, но, возможно, появятся еще супруги Моммсен. Памела принялась подсчитывать:

— Значит, будет семь человек, — сказала она и сунула мне стопку тарелок.

Я начала накрывать на стол, и блондинка сразу же вызвалась помочь. Витольд представил ее мне:

— Это госпожа Цольтан, моя коллега.

От моего хорошего настроения не осталось и следа. Наверное, он пригласил эту даму для себя. Шредеры были супружеской парой, как и эти Моммсены. Короче говоря, я опять оказалась в привычной роли старой тетки.

Эрнст вернулся из туалета. Стол был уже накрыт; Памела принесла из машины сливовый пирог; госпожа Цольтан взбила сливки. Таинственная чета Моммсен все не появлялась, и по прошествии получаса мы решили сесть за кофе. О запланированной ранее прогулке никто и не вспомнил.

Как заботливый хозяин Эрнст Шредер предложил, чтобы мы перешли на ты, раз уж собрались все вместе в поход. Собственно говоря, это относилось исключительно ко мне, потому что я видела обеих женщин впервые.

Памела Шредер заявила, что все, кроме мужа, называют ее Скарлетт, желательно, чтобы я тоже так к ней обращалась. Госпожу Цольтан звали Китти, и никаких особых пожеланий она не высказала. Витольд, конечно же, объявил, что меня зовут Тира, полностью проигнорировав имя Розмари. Все сразу оживились и принялись обсуждать это, а у Витольда опять появилась хорошая возможность процитировать строки из баллады «Горм Гримме». Китти тихо вторила ему, а Шредеры молчали с несколько озадаченным видом.

Китти была влюблена в Витольда, это стало ясно уже через час. Ее чувство не было требовательным, — скорее тихая преданность, которая, однако, не встречала должного отклика. Витольд просто искрился обаянием и остроумием, время от времени он полностью брал инициативу в разговоре и упивался своим успехом. Скарлетт ему не уступала: она тоже любила сцену, а после представления еще долго стояла в лучах рампы, не спеша уйти. На фоне этих тщеславных рисующихся актеров нам троим оставалось играть роль публики, и мы, конечно же, наслаждались представлением и вовсю рукоплескали.

Чета Моммсен так и не появилась.

— Думаю, пора немного размять ноги, пока не пошел обещанный синоптиками дождь, — распорядился Витольд.

Небо затянуло облаками. В трех машинах нашлась пара зонтов, из дома принесли третий. У Витольда в запасе была лишняя непромокаемая куртка. Таким образом, снаряжения, необходимого на случай дождя, хватило на всех, потому что Памела отказалась идти с нами. Она решила остаться и подождать Моммсенов, а заодно вымыть посуду.

Итак, мы отправились в путь. К моему великому сожалению, Витольд со своим другом тут же убежали вперед. Как только мы с Китти их догнали, они тут же опять ускорили шаг. Китти засмеялась:

— Думаю, эти двое обсуждают Олега!

Кто такой Олег? Китти объяснила мне, что у Шредеров было двое детей: пятнадцатилетняя Аннетт и восемнадцатилетний Олег. Парень был бездельником, хотя и неглупым. Два раза его уже оставляли на второй год. Не по возрасту развитой, он был постоянным предметом пересудов: его любовные похождения нередко попахивали скандалом. Наверняка Эрнст пытался выведать у Райнера Энгштерна, что в последнее время говорили о его сыне в учительской. Я спросила Китти, преподает ли она что-нибудь в классе Олега.

— Да, я преподаю историю, а Райнер ведет у них французский. Я не могу противостоять обаянию Олега, и ему все время удается отделаться достаточно легко.

Китти нравилась мне, хоть я и тревожилась из-за того, что она неравнодушна к Витольду. У нее была стройная, крепкая фигурка и хороший цвет лица — эдакая девочка-скаут. В одежде Китти предпочитала сдержанный стиль и внешне ничем не выделялась. Ее взгляд казался оценивающим, иногда даже насмешливым, но не злым. Время от времени она бросала какое-нибудь короткое, но очень остроумное замечание. В целом у меня сложилось впечатление, что я познакомилась с надежным, немного замкнутым человеком. Похоже, она не была замужем, что казалось удивительным.

Только в начале улицы Хольцвег мужчины остановились и подождали нас. Теперь Китти ушла вперед с Эрнстом Шредером, чтобы обсудить Олега. Я намеренно сбавила шаг, чтобы еще несколько драгоценных минут пообщаться с Витольдом наедине. Я попросила его рассказать мне про Китти.

— Все считают ее очень приятной женщиной, — сказал он. — Несколько раз мы вместе возили класс на экскурсии. По-моему, мы с ней отлично работаем в одной упряжке.

Это сравнение с лошадью как нельзя лучше характеризовало Китти. Конечно, она никак не ассоциировалась с рабочей кобылой — скорее на ум приходил приветливый пони.

— Она замужем?

— Нет. Как это ни странно, Китти еще не встретила своего принца. У нее очень высокие требования, что вполне понятно, — ответил он.

Ну что ж, не исключено, что своим принцем она считала именно Витольда.

— А как дела у вас с Вивиан? — задала я несколько бестактный вопрос.