Путешествие Сократа - Миллмэн Дэн - Страница 51

Прогуливаясь по тропкам острова, Серафим учил Сергея делать вдохи и выдохи под счет шагов. Наконец у Сергея стало получаться делать вдох на двадцать шагов и выдох на столько же. Серафим же мог дышать на десять счетов дольше — казалось, у него не легкие, а кузнечные мехи.

Наступление новой зимы ознаменовало годовщину его пребывания на острове и начало нового года их совместных тренировок. Они становились все менее понятными и приносили больше разочарования, чем успехов. Серафим не уставал распекать его:

— Ты по-прежнему скован, Сократес, цепляешься за техники, которые ты заучил и отработал механически тысячи раз. Но ты не можешь предвидеть все. Настоящая схватка всякий раз — какой-то сюрприз.

Во время этого этапа тренировок Серафим стал нападать на него в самые неожиданные моменты. Старый монах мог стукнуть Сергея днем и ночью, в момент, когда он меньше всего ожидал нападения, — когда Сергей шел с поручением в монастырь по скользкой или неровной тропе, у озера или в лесу, и иногда даже в коридорах скита. Когда то так делал Разин. Сергей снова стал мальчиком для битья.

Но в отличие от Разина, старый монах не стал делать из своей тактики загадку.

— Каждая ситуация неповторима, Сократес, — пояснял он. — Ты ведь не знаешь, как поведет себя твой противник. Но и он тоже не должен знать, как ты будешь защищаться. В реальной схватке годится все, что работает, — не важно, по правилам это или нет. Главное   — непредсказуемость. Можно ждать чего угодно. Как правило, без неожиданностей не обходится: у твоего противника может быть припрятано оружие  или его дружки ждут в засаде. Вроде смотришь — пьяный. Ан нет, не тут-то было, окажется потрезвей твоего. Или в самый неожиданный момент выясняется, что он работает быстрее тебя и к тому же сильнее физически, хотя на первый взгляд казалось совсем наоборот. Не должно быть никаких первых взглядов, никаких домашних заготовок, понял? Никогда не загадывай наперед, кто и как себя поведет. Просто будь начеку и естественно реагируй на все, что поднесет тебе любой из моментов поединка.

— Вы хотите сказать, что нужно двигаться, не думая? Совсем не думая?

— В бою думать некогда. Накануне — отчего ж не прикинуть, как и что может быть. Но помнить: всякий план — только набросок того, что может быть в действительности, и не терять гибкости, поправки на текущий момент. Как бы ни повернулось, одно остается наверняка — что-то да будет не так, как ожидалось. Так что ничего не ожидай заранее, будь готов ко всему. Расслабься и доверься мудрости твоего тела. У него на все найдется свой ответ.

— Думаю, я испытывал уже нечто подобное... с Разиным.

Серафим утвердительно кивнул.

— Испытывал, я вижу. Но теперь тебе нужно вполне овладеть этим умением. Причем независимо от того, как ты себя чувствуешь в данный момент — ранен ты, выбился из сил или просто у тебя неудачный день. Это значит, что нужно отбросить всякое заранее сложившееся мнение о твоем противнике, о том, кто он и что он. Это самое последнее, с чем нужно выходить на бой. Что бы тебе ни угрожало: кулак, сабля или лошадь, что галопом летит на тебя, перед тобой встречная сила, и ты — ты движешься, ты дышишь, и в каждой ситуации твое тело само найдет решение.

— Легче  сказать,  чем  сделать,  —  покачал  головой Сергей.

Серафим улыбнулся:

— Ты уже начал понимать, что к чему...

Это началось, когда Серафим подобрал камень размером с кулак и, стоя примерно в трех метрах от Сергея, сказал:

— Лови!

Он швырнул его с такой силой, что едва не раздробил Сергею ладонь.

— Запомни эту боль, — сказал он. — Ее имя — сопротивление.В жизни стресс случается тогда, когда ты сопротивляешься. То же истинно и для боя. Не важно, что в тебя летит, — если ты в жесткой позиции, испытываешь боль. Никогда не отвечай силой на силу. Вместо этого впитывай ее в себя  и  используй ее. Сейчас  ты  можешь научиться тому, как отступление может взять верх даже над превосходящей силой.

Серафим начал с того, что стал легонько и без предупреждения бросать камни размером в кулак, метя Сергею в грудь.

— Отклоняйся в сторону и плавно лови их, — сказал он. — Сочетай движение руки со скоростью камня, чтобы вообще не слышно было шлепка камня о ладонь...

Затем монах принес тяжелый дубовый посох и нанес им удар Сергею в бок. Сначала он приказал Сергею принять жесткую стойку, подобно неподвижной стене, и запомнить, что представляет собой боль от удара. После этого Серафим велел Сергею замахнуться на него дубиной и показал, как в последний момент, уклонившись от дубины тем же способом, каким Сергей гасил силу камня своей ладонью, принимать удар, сократив его силу более чем вполовину.

— Хорошо, если кто дубиной замахнется, — сказал Сергей. — А если саблей? Я же не могу принять на себя сабельное лезвие.

Серафим поскреб бороду, словно задумавшись, как тут ответить.

— А кто его знает, что тогда делать... Может, и вообще не стоит подставляться? — Он рассмеялся. — Просто от удара уйти... Как, по-твоему, — можно? Или нет?

Всю эту неделю, и следующую неделю тоже, Серафим продолжал бросать камни все быстрее и быстрее. Сергею же следовало, отклоняясь от линии приложения силы, мягко ловить камень, принимая его силу. Со временем он уже был способен ловить не камни, а ножи — поначалу Серафим бросал их медленно, затем все быстрее. Позже он научился уклоняться и принимать в себя энергию ударов кулаком, ногой и толчков вдобавок к ударам дубинкой, уходя от них волнообразным движением.

— Серафим, я ничего не имею против этих игр, — как- то раз в порыве нетерпения воскликнул он. — Но когда же я буду готов перейти к искусным техникам — к работе с оружием, к стилям, имитирующим звериные, как у китайских монахов?

— Для начала усвой, — сказал Серафим, — что нет искусных техник; есть только искусное движение. В подражании тигру, обезьяне или дракону есть своя завораживающая красота, не стану спорить. Но я стремлюсь к тому, чтобы ты стал самым опасным животным из всех — человеко-зверем, который вооружен одновременно инстинктом и разумом. Самое твое мощное оружие — голова, понял? А те, кто полагаются только на силу, побиваются разумом, гибкостью, неожиданными и обманными движениями.

В начале осени, когда холодные ветра снова стали продувать остров, Серафим подвел Сергея к краю гранитной скалы. Под ней, разбиваясь у ее подножья в двадцати метрах внизу, кипели серые волны озера.

— Стань спиной к воде так, чтобы твои каблуки были у самого края скалы, — велел он. — Порой может случиться так, что тебе придется драться на краю пропасти — на мосту или, скажем, на такой вот скале. В тот миг, когда в тебе начинает подниматься страх и ты начинаешь напрягаться — именно в такой момент тебе нужно стать мягким, дышать, впитывать и уклоняться. Если будешь напрягаться — мигом полетишь в пропасть.

Сергей глянул вниз и тут же отшатнулся.

— А что, если я...

— Не думаю, что ты разобьешься насмерть, — сказал Серафим. — Но будет... неприятно будет.

Они заняли позицию, и Серафим, сначала легонько, стал толкать его, а Сергей податливо отводил тело под его толчками. Серафим продолжал, толкая правое плечо, затем левое, бедра, торс. Сергей податливо принимал толчки, сохраняя равновесие по мере того, как они становились все мощнее.

Он продолжал отклоняться и тогда, когда Серафим стал легонько толкать его не ладонью, а кончиком ножа. Наконец Серафим сказал:

— Повернись ко мне спиной.

И Сергей послушно стал лицом к волнам, бушевавшим внизу. Толкающая рука была больше не видна, теперь он мог только чувствовать сами толчки, и мгновенно реагировать на нажим. Секунда напряжения — и он свалился бы за край пропасти...

Серафим начал очень легко, почти без давления, все это время мягко напоминая Сергею:

— Страх — это прекрасный слуга... но отвратительный хозяин... страх создает напряжение... так что дыши и расслабься... тело не должно напрягаться в ответ на страх... Тебе просто нужно натренироваться реагировать на страх по-другому...