Месяц как взрослая - Труу Сильвия - Страница 14

Эндла Курма повернулась к Силле и некоторое время молча смотрела на нее, будто мысленно повторяла ее слова.

— Что я думаю? У нас сейчас страшная запарка. Поэтому вас и взяли на работу. Не ради экскурсий по фабрике. На производственной практике успеется. «Ленточная система»… Одно дело в цехе. Там работает конвейер. Там лента передвигает коробки. А здесь?.. Двигать коробки по столу нельзя. Исцарапаете их и перемажете. Напоминаю: вы работницы временные, и начальство, определяя вам норму, учло это.

— А если мы поделим работу на четверых? — упрямо продолжала Силле. — Двое с одной и двое с другой стороны стола?

— Благодарю покорно! — крикнула Мерле. — Меня можете не считать. Я не собираюсь делить свои коробки с теми, кто не в силах выполнить норму. Пусть каждый работает за себя.

Брови у Хийе зловеще сошлись.

— Ты совершенно не думаешь о коллективе, — заявила она.

— Для меня это очень серьезно, — тихо сказала Мерле и громко повторила: — Пусть каждый работает за себя!

— Девочки! — хлопая в ладоши, воскликнула Эндла Курма. — Хватит разговоров! Надо браться за работу. Сегодня и так много времени ушло впустую.

Она поспешила удалиться. Лишь спустя часа два вернулась и подошла к Силле.

— Утром вы спросили, что я думаю, если разделить операции между четырьмя фасовщицами. Попробуйте! Если получится, то и другие смогут работать так же.

— Я выхожу из игры, — мило улыбнулась Мерле бригадиру. — Справлюсь с нормой и без этого.

— Хорошо, Мерле, как хочешь, — сказала Силле. — У нас тут девочек хватает. Согласится кто-нибудь другой. А если ничего не выйдет, то опять станем работать как раньше.

— Что вы хотите попробовать? — раздался за спиной Силле голос Индрека. — Вводите какую-нибудь рационализацию?..

Силле изумленно посмотрела на него: откуда такой неожиданный интерес?

— Угадал? — засмеялся Индрек. — Ну что ж, семейная слабость дает знать. Ее отец знаменитый рационализатор на машиностроительном заводе.

Последнее замечание предназначалось для бригадира.

— Перестроим чуточку нашу работу. С сегодняшнего дня у нас будет своя бригада в бригаде, — вместо Силле ответила Эндла Курма.

— Бригада в бригаде? Сколько же в этой бригаде человек? — спросил Индрек.

Он положил руку на спинку стула, на котором сидела Силле, и заглянул ей в лицо, давая понять, что именно от нее ждет ответа.

Мерле не спускала глаз с Индрека. Вдруг она вскочила.

— Нас четверо! Я, она, и она, и она тоже, — Мерле показала на себя, на Хийе, Нийду и наконец на Силле.

Силле с удивлением уставилась на Мерле.

— А ты уверена в себе? — спросила она.

Прежде чем Мерле успела ответить, Эндла Курма сказала:

— Как я сейчас решила, так пусть и будет. Пока не увидим результатов.

— Как же вас теперь величать? Бригадой в бригаде? — снова у Силле спросил Индрек.

— Бригадочкой, — быстро нашлась Мерле.

— Четверней! — крикнула Хийе.

— Может, уж лучше квартетом? — предложила Силле.

Эндла Курма распорядилась:

— Квартет — это разумно.

…Перед обедом Индрек и Воотеле принесли квартету вместо «Рыбака» конфеты «Мухумка» и коробки. Сразу же начался раздор и в бригаде, и в квартете.

— Почему они будут укладывать новый сорт, а мы должны возиться со старым? Почему им предпочтение?

Эндла Курма объяснила, что завтра все будут заниматься новым сортом. Квартету же незачем учиться работать по-новому с «Рыбаком» только полдня, а завтра начинать с «Мухумки».

Все поняли, успокоились и отправились обедать.

Зато квартет лишь теперь разошелся по-настоящему.

— Что это за коробки! Верти до седьмого пота, прежде чем сложишь, — звенело сопрано Мерле.

Хийе подхватила:

— Какая трата времени! «Рыбак» в тысячу раз лучше. Знай бери, укладывай. А эти чуда-юда — коробки-уродины… Тьфу!

Сердце у Силле колотилось: распадается квартет! Идти одной против двух трудновато. От Нийды пользы сейчас никакой. Она занята своими странными и непонятными сердечными делами. Бригадира рядом нет — ее опять позвали к телефону.

Дуэт Мерле и Хийе продолжается.

Силле сложила коробку и с интересом рассматривала мухумскую девушку и ее расцвеченную яркими солнечными красками юбку.

— Девочки! Посмотрите, какой же красивый рисунок! Неужели он вам не нравится?

— Ну и логика у тебя! Я говорю о потере времени, а она — о красоте, — удивилась Хийе, и Мерле тоже проворчала, что красота тут ни при чем.

В висках у Силле застучало.

— Нет, причем! — воскликнула она. — Красивую коробку заполняешь с бо?льшим удовольствием, чем некрасивую. Вы сами привереды, ищете в магазине красивую коробку и ворчите, если коробка некрасивая. Вообще… не возьму в толк, почему вы пошли работать? Ведете себя как… дети! Разве вас взяли расфасовывать только «Рыбака»? Все нужно делать.

Она перевела дух и тихо обратилась к Мерле:

— Сама говорила, что хотела бы месяц поиграть во взрослую, но ты не знаешь этой игры. Не получается. Для тебя это слишком тяжело, должна еще подрасти.

Мерле ответила еще тише:

— Игра, может, и правда не получается, потому что незачем играть во взрослую, если уже должна быть взрослой.

Силле смерила ее долгим взглядом. «Должна быть…»

Мерле ответила на это усмешкой и поспешила объяснить:

— Акселерация… Сама знаешь! Мы становимся ростом выше, чем в наши годы были родители. В первом классе мы учили буквы и читали по складам, а теперь уже в детсаде пишут диктанты, да еще со сложными словами. Если, конечно, я не ошибаюсь, — добавила она и повернулась, чтобы послушать бригадира, которая как раз говорила девочкам, что любое обновление и переналадка работы на первых порах вызывают конфликты. Что со временем придется расфасовывать семь разных сортов. Что каждая следующая расфасовка будет сложнее предыдущей. Что коробка «Тыравере» — домик, и все башни и домики девочкам придется складывать из резного картона.

— О-ох! — Мерле с надеждой посмотрела на Хийе, но у той было такое выражение, будто она вместо конфеты хватила горчицы.

У обеих был до того забавный вид, что молчавшая до сих пор Нийда громко расхохоталась.

Усмешка на лице Силле быстро погасла. Силле представила себе на столе девяносто домиков и то, как она будет их складывать, наполнять и закрывать.

— Да, но… как быть с нормами? — тихо спросила она.

Эндла Курма успокоила: у каждого сорта свои нормы. А Мерле вдруг решительно заявила, что она эти башни и дома строить не станет.

— Что за детский сад! — вздохнула бригадир и разрешила самим решать, кому чем заниматься.

Готовить коробки досталось Хийе, сортировать конфеты — Нийде, укладывать — Мерле, а взвешивать Силле.

— У кого выдастся свободная минута, тот будет наклеивать этикетки, — сказала затем Эндла Курма и заспешила на обед.

Неожиданно все пошло очень складно. Явно тут помогла быстрота, с какой Хийе научилась сворачивать коробки. Помог интерес, который вызывали эти «чуда-юда», а также то, что работа была поделена на четверых.

Особенное внимание и любопытство проявила Мерле. Она даже стала дружелюбнее к Силле и терпимее к новой работе. Появились снисходительные нотки взрослого, согласившегося поиграть с детками в их игру.

Пришлась ли Нийде по душе работа по-новому или нет, Силле понять не могла. Ушедшая в себя и неразговорчивая подружка была непривычной и неприятно-чужой для Силле, которой уже начинало казаться, что Нийда заболевает. Но и Воотеле выглядел таким же кислым.

От квартета он явно держался в стороне. Всякий раз, едва появившись, тут же исчезал.

Казалось, Воотеле с Индреком поменялись ролями. Индрек после создания квартета только и делал, что подходил к девочкам, останавливался и смотрел. А однажды даже спросил, как подвигается работа по-новому.

— Хорошо идет, — ответила Силле и начала объяснять: — Нового тут мало. В масштабах нашей фабрики такое разделение труда — анахронизм.

— А если глянуть на дело с высоты всего производства… — улыбнулся Индрек.