Голубой берег - Тушкан Георгий Павлович - Страница 28

Сдав телеграмму, я зашел в местный райисполком и рассказал о делах в Кашка-су. Выслушав, мне оказали, что дадут знать кому следует и меры будут приняты. Председатель райисполкома предложил мне сделать доклад на тему «О задачах высокогорного земледелия и планах сельскохозяйственной научно-исследовательской работы в Каратегине».

Я зашел в контору Заготзерна оформить получение семян. Склад оказался на замке. Дом заведующего складом — также на замке.

— Ничего, заведующий окладом будет завтра. Иди, отдыхай, — сказал лениво мне какой-то местный работник. — Обязательно отдыхать надо…

Карабек настаивал на получении зерна сегодня же, Саид его поддерживал. Они говорили, что надо завтра утром чуть свет выезжать. Надо опешить, пока на Голубом берегу камни не сыплются. Иначе плохо будет; часть лошадей и людей можем потерять.

Тогда я решил обойтись силами своей «бригады». Я послал Карабека, Саида и Сабиру и даже Шамши на розыски кладовщика, а сам ушел в райисполком делать доклад. Доклад и обсуждения затянулись до позднего вечера. После доклада долго еще шли разговоры с участниками совещания. Я услышал о памирской ржи с колосом длиной в 30 сантиметров, о новых семенах, о новых опытных полях на — высоте в 2100 метров… В восемь часов я вышел на улицу…

Взошедшая луна зажгла искрами света ледники, и они сверкали радугой на верхушке гор. Как будто кто-то светящейся ватой окутал долины вокруг необыкновенного города.

Я полной грудью вдыхал густой весенний воздух.

— Начальник, — раздалось из тени деревьев, — кладовщика нет!

Это была Сабира. — Потом пришли Карабек с Саидом:

— Кладовщика нет и дома.

— Ехать надо, — упрямо повторял Карабек. — Голубой берег проснется скоро.

— Ищите кладовщика, везде ищите, пошлите всех искать: караванщиков, Асана, Азима, Шамши.

— Шамши нет, Асана нет, — оказал Саид. — И еще трех караванщиков из Кашка-су нет..

Это была уже совсем какая-то путаница. Я сел на — камень, чтобы собраться с мыслями.

Аромат цветов носился в воздухе. Была лунная ночь, чудесная каратепинская ночь, которая заставляет весело петь песни. Впрочем, что же я размечтался?

Саид и Сабира стоят под деревом возле дома, — и луна наполняет глаза Сабиры лучезарным светом. Глядя на нее, Карабек сказал бы: «Две луны в глазах». И сам Карабек плавает, как в тумане… Да, они все смотрят на меня и ожидают моего решения. Семена, исчезнувший заведующий окладом, Шамши, общая усталость — совершенно ясно, что утром с отъездом ничего не выйдет.

— Идите отдыхать, — сказал я. — Все вы устали. — Нам завтра опять предстоит дорога. А у меня еще дела в райкоме и в райисполкоме.

Мы подошли к маленькому глинобитному домику райисполкома, и тут нас ожидала новая неожиданность.

— Баш заведующий окладом найден, — сказали мне. — Мы его положили там, у склада. И поставили милиционера, чтобы никто его не унес.

— Положили? Это еще что такое?

Я переспросил, и равнодушный голос милиционера объяснил мне, что действительно заведующий складом найден, но найден едва стоящим нa ногах в каком-то темном кабаке на окраине, «из какового он и взят».

— А спаивали-то его ваши же два караванщика, — заключил спокойно голос.

— Какие караванщики? Вы их не запомнили?

— Не знаю. Их мы отпустили. А заведующего складом доставили по назначению, как приказано…

Какой смысл был караванщикам поить заведующего окладом? Ясно, что даром этого не делают.

— Приведите его в чувство, — оказал я Карабеку и Саиду. — Потом начните принимать семена. Только — потребуйте обязательно протравленный посевной материал. У нас растения болеют головней. Возьмете неприправленный — не соберем урожай и все наше путешествие пропадет даром.

В райкоме я снова рассказал о таинственных происшествиях, сопутствовавших нашей экспедиции. Странное поведение Барона, случай с Джалилем Гошем, Сабирой, наконец, темное гнездо в Большой Дуване. Не — из него ли протянулись нити к пьянчуге — заведующему окладом?

— Все это подозрительно. Но ведь у вас нет определенных доказательств?

— Действительно, доказательств нет…

— Мы обязаны вас задержать до приезда уполномоченного. Так предлагают из Уч-кургана. А если обязательно хотите ехать, езжайте на свой риск.

Остаться? А Голубой берег, камни, посевной материал? Значит, напрасны все неимоверные трудности, лишения, мы сидим в этом гсоодишке, в Алае посевная сорвана — при этой мысли у меня исчезла всякая усталость. Я побежал к нашему каравану.

Там, на дворе, уже была сложена часть мешков с зерном. Остальной посевной материал караванщики носили из оклада во двор. Карабек предупредил всех, что зерно протравлено, что есть его нельзя и скоту давать нельзя. Зерно было разделено и сложено по бригадам, у мешков были поставлены сторожа из надежных караванщиков: Азим, Асан и Ахмед из Дараута.

Все было почти готово к отъезду. Я позвал Карабека, Саида и Сабиру. Они вышли на крылечко. Было уже два часа ночи. Деревья пустынной улицы свешивали над нами свои ветви. Из-за деревьев доносились звуки гитары, молодые голоса, смех. Это были студенты, приехавшие на практику по геологической разведке. Мы уселись на скамейку. Сабира угостила нас жареными семечками.

— Ну вот, можем прощаться, — сказал я. — Мы едем, Сабира с Саидом останутся учиться…

Коротко и откровенно я рассказал им все свои опасения. Я лично решил сделать все, чтобы семена доставить. Я умолк, невольно задумавшись, глядя на Сабиру с Саидом: кто знает, может быть, я не увижу больше эти смуглые открытые лица, к которым успел привыкнуть уже за время совместных наших испытаний. Вчера еще они были сами дикими детьми Алая и ничего не видели кроме тьмы Кашка-су; осенью, может быть, они приедут переделывать долину, как эти геологи-практиканты… Удивительная жизнь!

— Хоп, майли! — прервала вдруг мои размышления Сабира. — Пошли собираться! Пора!

— Куда собираться?

— Ехать, — оказал Саид. — Мы тоже поедем.

— Ничего подобного! — заспорил я. — Сабира во всяком случае не может ехать. Это опасно.

— Я езжу лучше тебя! — закричала Сабира.

Она вскочила, рассерженная. Мои слова ее обидели. «Настоящая девушка-джигит, — подумал я, — только подай ей коня».

Засмеявшись, я взял у нее еще горсть семечек и машинально стал их грызть. Это были местные семечки — слегка обжаренные семена какого-то колосового злака. Вдруг страшная мысль мелькнула в моем мозгу.

— Где ты взяла эти семечки, Сабира? — спросил я.

— Старик дал, Шамши, — ответила она, с недоумением глядя на мое изменившееся лицо.

— Где он взял?

— Не знаю.

— Это… это наши семена, протравленные ядом! Мы отравились! — закричал я.

Мы вскочили. Этого еще не доставало! Отравиться перед отъездом. Какая досадная глупость! А может быть, тут не глупость, а чьи-нибудь длинные руки? В эту минуту каждому из нас подумалось, что Большая Дувана, «сумасшедший кишлак», решительно преследует нас везде…

— Вот, — сказал я с досадой. — Мало уметь ездить на коне: нужно уметь осторожно ходить по земле пешком…

Конечно, это нравоучение здесь никому не могло уже помочь. Находчивее оказался Карабек: он бросился рвать какую-то траву и предлагал ее есть как противоядие.

Я откусил пучок. Трава была кислая и вонючая.

«Действительно, смешная и досадная картина, — подумал я. — Вот мы, вместо того чтобы ехать, сидим и жуем глупую траву, как лошади. Скоро начнет действовать яд. А тогда нам вряд ли уже что-нибудь поможет; за полчаса мы его проглотили достаточно. В лучшем случае теперь рвота, болезнь, лечение…»

— Вот и поехали, — сказал я с досадой и тут же пожалел о своих словах, взглянув на Сабиру; в глазах у нее стояли слезы. Растерянно смотрела она на нас, чувствуя себя, очевидно, виновницей несчастья.

— Ничего, ничего, — сказал я растроганный, хлопая ее по плечу, стараясь быть как можно веселее.

— Я… я научусь ходить осторожно… пешком… — пролепетала она и заплакала.