Последний защитник Камелота (сборник) - Желязны Роджер Джозеф - Страница 18

— Во всяком случае, пока ничья, — сказала Кровь.

— Да, но посмотри, что сделал Ньютон.

— Откуда ты знала?

— В этом и заключается разница между хорошим игроком и игроком вдохновенным. Я заметила его потенциал, еще когда он валял дурака с алхимией. Посмотри, что он сделал в одиночку для их науки! Буквально все! Следующий твой ход был слишком поздним во времени и слишком слабым.

— Да. Я думала, что смогу все-таки уничтожить их компьютеры, убрав основателя компании «Международные дифференциальные машины».

Пыль засмеялась:

— Забавно! Вместо МДМ-120 «Бигль» взял на борт молодого натуралиста по фамилии Дарвин.

Кровь заглянула в конец хронопоследовательности, где радиоактивная пыль усыпала безжизненный шар планеты.

— Но причиной этого не была ни наука, ни религия.

— Разумеется, нет, — сказала Пыль. — Все дело в эмфазе.

— Тебе повезло. Настаиваю на реванше.

— Хорошо. Я даже позволю тебе выбирать. Пыль или Кровь?

— Останусь Кровью.

— Отлично. Выигравший оставляет за собой первый ход. Извини.

Пыль отправилась в Рим второго века до нашей эры и избавила Катона от кровоизлияния в мозг.

— Первый ход сделан.

Кровь отправилась на восток Германии шестнадцатого века и устроила кровоизлияние в мозг у подосланного Ватиканом убийцы, который прикончил Мартина Лютера.

— Первый ход сделан.

— Ты забегаешь далеко вперед.

— Все дело в эмфазе.

— Истинно, истинно. Очень хорошо. Ты спасла Лютера, я спасу Бэббеджа. Извини меня.

Мгновение спустя Пыль вернулась.

— Второй ход сделан.

Кровь сосредоточенно изучала игровое поле. Потом сказала «ну ладно» и вошла в театр Чевви в тот вечер 1865 года, когда актер-неудачник выстрелил в президента Соединенных Штатов. Чуть подправив траекторию пули в полете, она помогла ей попасть точно в цель.

— Второй ход сделан.

— По-моему, ты блефуешь, — сказала Пыль. — Проследить все последствия ты никак не могла.

— А вот увидишь!

Пыль внимательно уставилась на игровое поле.

— Ну ладно. Ты убила президента, а я спасу другого президента — вернее, немного продлю его жизнь. Я Хочу, чтобы Вудро Вильсон увидел, как будет основан этот союз наций. Провал союза сыграет куда большую роль, чем просто его отсутствие, а он провалится. Извини меня.

Пыль вошла в двадцатый век и кое-что подправила в человеке с вытянутой челюстью.

— Третий ход сделан.

— Ну, так и я кого-нибудь спасу.

Кровь вошла в тот же век несколько позднее и обеспечила провал Льву Ноздреву — человеку, который убил Никиту Хрущева.

— Третий ход сделан.

— Ты готова?

— Готова.

Они вновь вошли в хронопоследовательность. Щелкнул длинный хлыст. Везде гремело радио. Искусственные спутники обращались вокруг планеты. Материки опутывала паутина шоссейных дорог. Запыленные города были густо утыканы энергетическими установками. Суда бороздили моря. Реактивные самолеты проносились в небе. Росла трава. Птицы совершали свои перелеты. Рыбы хватали наживку.

— Признай, что все висело на волоске, — сказала Пыль.

— По твоим же словам, есть разница между хорошим игроком и игроком вдохновенным.

— И тебе повезло.

Кровь снова засмеялась. Они смотрели на планету, на два с половиной миллиарда ее обитателей, на их города и технические достижения…

После некоторой паузы занимающий передовую позицию сказал:

— Третью решающую?

— Ладно. Я Кровь. Я хожу первой.

— А я Пыль. Я следую за тобой.

Награды не будет

Я вошел в зал и протиснулся вперед, поближе к сцене. Я специально явился пораньше, хотя обычно не стремлюсь пробиться в первые ряды. И прежде не стремился, когда слушал его или других президентов. На сей же раз мне это было почему-то очень важно.

Удача! Свободное место как раз там, где мне нужно. Я уселся.

Моя нога как-то странно онемела, словно заснула. Вся целиком… Ну ладно, пусть отдохнет. Времени полным-полно.

Пора? Нет. Тьма. Да-да, уснуть…

Я глянул на часы. Еще несколько минут есть. Рядом кто-то курил. Неплохая мысль. Доставая сигареты, я вспомнил, что бросил курить, но почему-то сигареты у меня все же были. Ладно, неважно. Так, возьмем сигарету. Прикурим. (Рука не слушается. Попробуем другой рукой.) Я чувствовал какое-то странное напряжение. И не мог понять причину. Ничего, затянемся поглубже. Ну вот, уже лучше. Хорошо.

А это кто? Ах да…

Коротышка в темно-сером костюме вышел на сцену откуда-то справа и проверил микрофон. Гул в зале на минуту стих. Затем опять возобновился. Коротышка, Удовлетворенный, ушел.

Я еще разок затянулся и уселся поудобнее.

Отдохнуть. Да. Уснуть, уснуть… Да… Уснуть…

Вскоре на сцену с обеих сторон стали выходить люди и рассаживаться. Ага, вот и губернатор. Он будет выступать первым, скажет несколько слов, открывая собрание.

Этот человек на сцене… слева… Я видел его много раз; на фотографиях он всегда рядом с президентом, но имени его никогда не указывают. Небольшого роста, с брюшком, редеющие волосы песочного цвета; темные, неспокойные глаза за толстыми стеклами очков… Я был уверен, что он член, а возможно и шеф, элитной группы телохранителей-телепатов, которая всегда сопровождает президента во время его публичных выступлений. Телепатия была официально признана всего несколько лет назад, и с тех пор лишь небольшой группе людей предоставили возможность полностью развить в себе эту способность. В данном случае обладавшие ею были идеальными агентами; дар телепатии позволял свести к нулю опасность при выступлениях президента на публике: несколько агентов-телепатов, усевшись в разных концах зала, могли следить за общим настроением аудитории и мгновенно выявлять любые отклоняющиеся от нормы мысли, прежде всего, связанные с возможным покушением на президента, и передавать эту информацию Секретной службе. Таким образом устранялась даже сама возможность попытки покушения, не говоря уж о ее осуществлении. И в данный момент кто-то из них вполне мог читать мои мысли…

Только тут он ничего интересного не обнаружит. Нет оснований для беспокойства.

Я потушил окурок. Взглянул на телевизионщиков с их камерами. Осмотрел зал. Потом вновь уставился на сцену. Губернатор как раз пошел к микрофону. Я скосил глаза на часы. Минута в минуту.

Пора? Нет. Чуть позднее. Он сам скажет когда. Когда…

Аплодисменты смолкли, но шум в зале не прекращался: он то усиливался, то стихал. Как шум волн. Сперва я никак не мог определить, что происходит. Потом до меня дошло, что шум доносится с улицы. Гром. Должно быть, идет дождь. А я и не заметил, чтобы погода портилась, когда я сюда шел… Не помню ни туч, ни…

Я вообще не мог вспомнить, какая стояла погода и какое было время суток; темно было или светло, тепло или прохладно, ветрено или тихо… Ничего не помнил — ни о погоде, ни о чем-либо еще.

Ну и ладно. Какая, в конце концов, разница? Я пришел сюда, чтобы послушать и посмотреть. Пусть себе идет дождь. Это не имеет ни малейшего значения.

Я выслушал речь губернатора, всего шесть минут, и даже похлопал ему, пока репортеры щелкали вспышками, запечатлевая застывшие лица. В зале слышались громкие возгласы; они болью отдавались у меня в ушах, даже в виске заломило. Время тянулось страшно медленно. Вот президент поднялся и, улыбаясь, вышел вперед. Я глянул на часы и откинулся на спинку стула. Отлично. Просто прекрасно.

И тут я вдруг ощущаю, что словно бы нахожусь в тире, а на стене ряд лиц над грубо вырезанными из картона силуэтами людей. Они ярко освещены. Я стою в другом конце, левая рука опущена. В руке пистолет. И тут он говорит мне. Говорит. Необходимые слова. И когда я их слышу, я хорошо знаю, что мне надо делать. Что именно мне надо сделать, чтобы получить эту награду, приз. Я проверяю пистолет не глядя, поскольку неотрывно смотрю перед собой. Там одна мишень, вполне конкретная, которую я должен поразить, чтобы выиграть приз. Стремительным, но плавным движением — никаких рывков! — я поднимаю пистолет, целюсь и нажимаю на спуск с той самой силой, которая необходима. Картонные силуэты слегка двигаются, порой довольно хаотично. Но это не имеет значения. Звучит один-единственный выстрел. Моя мишень падает. Я выиграл приз.