Самозванцы. Дилогия (СИ) - Шидловский Дмитрий - Страница 4

ГЛАВА 2Зеленые человечки

Уже два часа отряд двигался по лесу. Как было оговорено с Селивановым, каждые пятнадцать минут подполковник выходил на связь, но пока докладывать было нечего. Группа шла по обычному лесу Средней полосы России. Обычному ли? Крапивин оглянулся на свою группу. Семь человек. Все офицеры, проверенные в боях. Им приходилось сражаться с разными, очень разными врагами. Но никогда им не доводилось встречаться с противником, о котором они ничего не знали.

«И что за зеленые человечки ждут нас впереди?» – подумал Крапивин. Не выходить на бой с врагом, о котором знаешь мало, было его принципом. Насколько пагубными могут быть последствия такого столкновения, Крапивин узнал еще в Афганистане, задолго до того как услышал знаменитую фразу из Сунь Цзы: «Если не знаешь ни себя, ни врага, всегда проиграешь. Если знаешь себя, но не знаешь его, один раз победишь, в другой – потерпишь поражение. Если знаешь себя и знаешь его, тысячу раз выходи на бой, тысячу раз одержишь победу». В свое время это стало жизненным кредо Вадима. Какое бы высокое начальство ни руководило операцией, какие бы приказания ему ни отдавались, Крапивин никогда не вступал в бой, не уяснив себе полностью обстановку, не собрав максимум информации. Может, поэтому и выжил.

Но вот теперь Крапивин был поставлен в самые невыгодные условия. Он шел по территории, о которой не знал ничего. Он должен был быть готов встретиться с людьми или существами, о которых не было никакой информации. Что же, и такие случаи встречаются на пути воина. Помнил он японскую поговорку, которую всегда любил повторять Басов: «Где бы ты ни был, ты должен быть готов мгновенно реагировать».

«Что ж, будем действовать по обстоятельствам, – подумал подполковник. – Кстати, а почему я решил, что нас здесь ожидает противник? Вот ведь привычка, любого встречного поперечного воспринимать как врага. Может, живут здесь милейшие люди, с которыми мы наладим дружеские отношения. Может, это просто другая часть нашего мира. Хотя, увы, нет. Люди Селиванова определили, что такая растительность характерна только Для Средней полосы России и некоторых районов Канады. И там, и там сейчас ранняя весна. Значит, Другой мир. Или прошлое, или будущее. Вот выйдем сейчас к какому‑нибудь совхозу, а там доклад о роли дорогого Леонида Ильича в советском сельском хозяйстве. Вот потеха‑то будет.

Нет, эфир здесь чистый. Не дай боже, в какие‑нибудь Средние века попадем. Или в будущее, где радио – давно забыто за ненадобностью. Это же себе представить трудно, каких дров наши политики и генералы наломать смогут. Наверняка не удержатся от соблазна подрихтовать историю или получить выгоды от информации о будущем. И ведь не ради человечества, не ради своей страны даже. Только для личной выгоды. Мозги у наших чиновников устроены так, что, получив в управление какой‑то объект, они сразу начинают воспринимать его как дойную корову в личном пользовании. И что они с историей сотворить могут, страшно подумать. Ведь в той же Чечне кровавая бойня сколько идет, народу до дури погибло. И еще погибнет. Только им проблему проще вовсе не решать, чем решать так, что вместо пяти тысяч долларов в день они будут вынуждены тратить четыре. В итоге – война, которая продлится еще годы и обернется еще многими смертями русских солдат и десятками терактов. Но господам генералам и политикам это по барабану. Не они и не их дети гибнут.

И что же они здесь сотворят, если обнаружат беззащитный мир? А если, напротив, более сильный? Ведь подомнет он нас. Пусть мой мир несовершенный, но я не хочу, чтобы какие‑то зеленые человечки, хотя бы и с лучшими намерениями, переустраивали нашу жизнь. С этим я буду бороться. Да, закрыть бы это «окно» поскорее к чертовой матери и не вспоминать о нем больше.

Что это меня на философию потянуло? Предположения можно строить до бесконечности. Моя задача сейчас – провести рекогносцировку. Смотреть, запоминать, анализировать. Я отвечаю сейчас не только за свою жизнь, но еще за семерых своих боевых товарищей. А еще за всех тех, кто остался там, за окном. Возможно, через эту дурацкую форточку в наш мир может проникнуть смертельная опасность. Вот ей‑то я и должен поставить заслон».

И в этот момент Крапивин резко остановился. Сразу застыла, изготовившись к бою, вся его группа. Отряд стоял перед небольшой лесной тропинкой. Узкой, незначительной, но для Крапивина не было сейчас ничего серьезнее этой тропинки. Она была проложена людьми. Уж это подполковник определять умел.

– Шаров, связь, – коротко приказал он.

Через несколько секунд из переговорного устройства донесся голос Селиванова:

– Странник, я Центр. Слушаю вас. Прием.

– Обнаружена тропинка, – быстро доложил Крапивин. – Похоже, что протоптана людьми. Ходят по ней немного, но регулярно. Прием.

– Вас понял, – Селиванов явно волновался. – Обследуйте тропинку, но не выходя из зоны радиоконтакта. Прием.

– Вас понял, – ответил Крапивин. – Конец связи.

Теперь отряд двигался по тропинке. Поняв, что встреча с местными жителями неизбежна, Крапивин приказал усилить внимание. Спецназовцы держали оружие наизготовку, постоянно всматривались в близлежащие заросли. Опасаясь растяжек, капканов, волчьих ям и прочих «сюрпризов», которые могли оставить неведомые аборигены, Крапивин вел группу чрезвычайно медленно, тщательно осматривая каждый метр расстилавшейся перед ними тропинки.

Трижды он выходил на связь с генералом и сообщал ему традиционное: «ничего нового не обнаружено», прежде чем Заметил, что впереди между деревьями начинают виднеться просветы. По команде подполковника отряд рассыпался цепью и снова двинулся вперед. Вскоре бойцы залегли на опушке леса. Прямо перед ними лежало распаханное поле, за которым виднелась небольшая деревенька с бревенчатыми домами. Крапивин навел туда полевой бинокль и увидел босоногого пацаненка в балахонистой рубашонке и широких штанах, со всех ног несущегося из деревни в сторону, противоположную тому месту, где залег отряд. Вскоре парень скрылся в лесной чащобе, подступавшей к деревне.

– Черт, – негромко выругался подполковник.

– Считаешь, что засекли? – полуутвердительно спросил у него залегший рядом майор Мухин.

– Похоже, – буркнул Крапивин. – Бери Петренко и Борисова и посмотри, куда парень побежал. А я пока пойду с местным населением познакомлюсь.

– Понял, – ответил Мухин и откатился в сторону.

Крапивин знаком подозвал Шарова:

– Центр, я Странник, как слышите меня? Прием, – быстро проговорил подполковник в микрофон.

– Странник, я Центр, – донесся до него из переговорного устройства голос Селиванова. – Слышу вас хорошо. Прием.

– Обнаружен поселок, – доложил Крапивин. – Дома бревенчатые. Похожи на те, что стоят в наших селах. Насчитал восемь дворов. Судя по всему, наше присутствие заметили. Прием.

– Проклятье, – выругался Селиванов. – Что намерен делать? Прием.

– Выслал группу наблюдения, – сообщил Крапивин. – Сам сейчас пойду знакомиться с местным населением. Прием.

– Ты что, белены объелся? – рявкнул Селиванов. – Мы же говорили: только наблюдаем. Никакой самодеятельности. Прием.

– Мы договаривались наблюдать, оставаясь незамеченными, – возразил Крапивин. – А теперь представьте, товарищ генерал, что будут делать эти люди, получив информацию о нашей группе. Судя по всему, они находятся на низком уровне развития техники. Дома бревенчатые, эфир чист. Средневековье да и только. Если так, любая скрытно идущая группа будет воспринята как угроза. Они прочешут лес и найдут наше «окно». Если я вступлю с ними в контакт, то смогу убедить, что мы не враги, или хотя бы увести преследователей в сторону. Прием.

Около полуминуты в эфире царило молчание, после чего Селиванов произнес:

– Решение одобряю. Действуйте. Конец связи.

Отложив в сторону переговорное устройство, Крапивин скомандовал:

– Артеменко, со мной. Шаров, за старшего. При любом изменении обстановки докладываете Центру. Без крайней необходимости со мной на связь не выходить.