Подарок с Земли - Нивен Ларри - Страница 20

— На суде узнаешь!

— Нечего огрызаться. Какой там суд? Я тебя нашел на Плато Альфа. Уже поэтому ты виновен. Тебя сунут в виварий до тех пор, пока не понадобишься, а потом накачают тебя антифризом и увезут. Ты и не проснешься, — привратник как бы причмокнул.

Мэтт с ужасом в глазах судорожно повел головой. Привратник отскочил от его резкого движения, рука с оружием напряглась. Это был пистолет, стреляющий щадящими пулями, с крошечным отверстием в кончике и сдвоенным зарядом углекислого газа вместо рукоятки. На одно застывшее мгновение Мэтт осознал, что тот готов выстрелить.

Его бессознательное тело отнесут в виварий, что бы это ни значило. Там он не проснется. Его расчленят во сне. Последний миг его жизни длился и длился…

Пистолет опустился. Мэтт отшатнулся от выражения на лице привратника. Привратник сходил с ума. Он в ужасе озирался вокруг дикими глазами, смотрел на стены, на двери, на пистолет в своих руках, на все, кроме Мэтта. Внезапно он повернулся и побежал.

Мэтт услышал его удаляющийся вой:

— Пыльные Демоны! Я же должен быть на воротах!

В час тридцать на смену стражу Полли явился другой офицер.

Форма новоприбывшего была не так хорошо отглажена, но сам он выглядел получше. Мышцы его были мышцами гимнаста и в час тридцать утра он оставался небрежен и бодр. Он подождал, пока длинноголовый уйдет, а потом отправился осматривать циферблаты по краю гроба Полли.

Новый охранник оказался более тщателен, чем предшественник. Он продвигался вдоль ряда приборов методически, не спеша, занося показания в блокнотик. Потом разомкнул два больших зажима на углу гроба и отвалил крышку, стараясь не заскрипеть.

Фигура внутри не шевелилась. Она была обернута, как мумия, мумия с большим рылом, в мягких пеленах. Рылом была выпуклость над носом и ртом — загубник и устройство для дыхания. Сходные выступы имелись над ушами. Руки ее перекрещивались на животе, как в смирительной рубахе.

Офицер Исполнения долгие мгновения смотрел на нее сверху вниз. Когда он повернулся, то впервые выказал признаки опасливости. Но он был один и в коридоре не раздавалось шагов.

От головной части гроба отходила мягкая трубка с наконечником, одетым еще более толстым слоем губчатой резины. Офицер раскрыл наконечник и тихо проговорил:

— Не бойся. Я друг. Сейчас я тебя усыплю.

Он размотал мягкие пелены на руке Полли, достал пистолет и выстрелил в кожу. На руке проступило с полдюжины красных точек, но девушка не пошевелилась. Он не мог быть уверен, что она слышала его или почувствовала иголки.

Он закрыл крышку и наконечник разговорной трубки.

Осматривая изменения, произошедшие на циферблатах, он сильно потел. Наконец он извлек отвертку и принялся трудиться над внутренностями циферблатов. Когда он закончил, все восемь показывали то же, что и при его появлении.

Они врали. Их показания гласили, что Полли Торнквист бодрствует, но неподвижна, в сознании, но лишена чувств и ощущений. Тогда как Полли Торнквист спала. Она проспит все восемь часов вахты Лорена.

Лорен вытер лицо и сел. Ему не нравилось так рисковать, но это было необходимо. Девушка должна что-то знать, иначе бы она здесь не оказалась. Теперь она продержится на восемь часов дольше.

Человек, которого отвезли в операционную банка органов, был без сознания. Тот самый человек, которого отряд Иисуса Пьетро обнаружил упавшим на выключатель взрывателя, один из допрошенных сегодня днем. Иисус Пьетро закончил разбор его дела, он был судим и осужден, но по закону все еще жив. Так гласила буква закона, не более.

Операционная была велика и кипела деятельностью. Вдоль одной из длинных стен выстроилось двадцать маленьких баков для приостановки жизнедеятельности, поставленных на колесики, чтобы перемещать медицинские припасы туда и обратно из следующей комнаты. Врачи и интерны спокойно и умело работали на множестве операционных столов. Столы представляли собой холодные ванны — открытые баки с жидкостью, где поддерживалась постоянная температура: 10 градусов по Фаренгейту. Возле двери стоял бак на двадцать галлонов, до половины полный жидкостью соломенного цвета.

Два интерна вкатили осужденного в операционную и один из них тотчас ввел ему в руку полную пинту жидкости соломенного цвета. Каталку придвинули к одной из холодных ванн. Женщина, пришедшая им на помощь, тщательно укрепила на лице человека дыхательную маску. Интерны наклонили каталку. Осужденный без всплеска скользнул в ванну.

— Это последний, — сказал один из них. — Ну, парни, я и устал.

Женщина посмотрела на него с интересом; может быть, рот ее под маской и выразил при этом участие, но глаза — нет. Глаза остались лишенными выражения. В голосе интерна звучало почти полное изнеможение.

— Ступайте оба, — сказала женщина. — Завтра можете поспать допоздна. Вы нам не понадобитесь.

Когда они покончат с этим осужденным, банки органов окажутся полны. По закону он все еще оставался жив. Но температура его тела быстро падала, а сердцебиение замедлялось. Постепенно сердце остановилось. Температура пациента продолжала падать. Через два часа она опустилась намного ниже точки замерзания, однако жидкость соломенного цвета в венах не давала ни одной части осужденного замерзнуть.

По закону он все еще был жив. Случалось, что пленников на этом этапе освобождали и оживляли безо всяких дурных последствий, хотя потом они сохраняли ужас до конца своих дней.

Теперь осужденного подняли на операционный стол. Череп его вскрыли, на шее сделали надрез, перерезав спинной мозг прямо под продолговатым мозгом. Головной мозг приподняли — осторожно, ибо облекающие его оболочки не должны были повредиться. Хотя врачи могли это отрицать, но к человеческому мозгу относились с известным почтением — вплоть до этого момента. И в этот момент осужденный становился по закону мертв.

В Нью-Йоркской больнице вначале выполнили бы кардэктомию и заключенный умер бы по ее окончании. На Нашем Достижении он умер бы тогда, когда температура его тела достигнет 32 градусов по Фаренгейту. Так гласила буква закона. Нужно же где-то провести черту.

Мозг сожгли, сохранив пепел для погребальной урны. Затем последовала кожа, снятая одной частью, в живом виде. Большая часть работы выполнялась машинами, но машины на Плато не были настолько совершенны, чтобы работать без человеческого управления. Врачи орудовали, словно разбирая очень ценную, сложную и обширную мозаику. Каждый орган помещался в бак приостановки жизнедеятельности. Потом кто-то взял крошечную пробу гиподермы и исследовал ее на разнообразные реакции отторжения. Операция по пересадке никогда не проходила гладко, по накатанному пути. Тело пациента отторгло бы инородные части, если бы каждую реакцию отторжения не уравновешивали сложным биохимическим воздействием. Когда пробы завершились, каждый орган детально пометили и укатили за следующую дверь, в банки органов.

Мэтт растерялся. Он бродил по залам, ища дверь, помеченную «Виварий». Некоторые из пройденных им дверей были помечены, другие нет. Госпиталь был огромен. Имелись шансы пробродить здесь несколько дней, так и не найдя упомянутого привратником вивария.

В коридорах мимо него проходили отдельные лица в полицейской форме или в белых халатах и опущенных на шею белых масках. Если Мэтт видел, что кто-то идет, он прижимался к стене и оставался совершенно неподвижным, пока тот не проходил. Никто его не заметил. Странная невидимость хорошо защищала.

Но он никуда и не попал.

Карта, вот что ему нужно.

Некоторые из этих дверей должны вести в кабинеты. В некоторых или во всех кабинетах должны быть карты, возможно, встроенные в стены или в письменный стол. В конце концов, это место настолько запутано. Мэтт кивнул сам себе. Вот сейчас рядом с ним находилась дверь со странным символом и с какой-то надписью: ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ УПОЛНОМОЧЕННОГО ПЕРСОНАЛА. Может быт ь…

Он открыл дверь. И замер, не пройдя в нее и наполовину, пораженный до мозга костей.

Стеклянные баки заполняли комнату, словно аквариумы, от пола до потолка; каждый разделен на отсеки. Они были расставлены, словно лабиринт, или как книжные полки в публичной библиотеке. В первые секунды Мэтт не узнал ничего из увиденного в баках, но асимметричная форма и красный цвет бесконечно темного оттенка безошибочно выдавали их природу.