Роковая находка доктора Холлингса - Чернова Полина - Страница 2

– Ваш отец очень активный человек. Он сам принимал участие в раскопках и был там с утра до ночи. Я не замечал, чтобы у него что-то болело. Но, конечно, последствия такой напряженной работы могут сказаться позже. Ведь, в конце концов, он уже человек немолодой.

– Вы думаете, он здоров? – спросила Роза в некотором недоумении.

– Я не врач. Но, по моим наблюдениям, с ним все в порядке, – убежденно ответил Джеймс.

– Спасибо вам, Джеймс. Спокойной ночи.

– А почему бы нам… не выпить по рюмке хереса? Чтобы как-то отметить встречу?

Красивое лицо девушки напряглось, и она холодно ответила:

– Думаю, мне лучше пойти спать.

– Да, конечно, – Паркер опустил глаза, чтобы Роза не заметила, насколько обидел его отказ. Но как только она вышла из библиотеки, выражение его лица резко изменилось. Злость и ненависть исказили его черты. Это продолжалось совсем недолго, всего через несколько секунд лицо юноши обрело прежнее спокойное выражение.

Лишь в глазах продолжал гореть лихорадочный огонь, когда губы его прошептали:– Однажды ты не сумеешь меня отвергнуть. Все изменится, и, возможно, даже очень скоро…

* * *

Когда профессор Холлингс на следующее утро вышел в столовую к завтраку, он вновь был полон сил и горел желанием работать.

– Надеюсь, что ящики с нашими находками скоро прибудут, – сказал он дочери. – Не могу дождаться, когда вновь смогу засесть за работу. А что чувствуете вы, Паркер?

Молодой человек, казавшийся бледным и невыспавшимся, слегка кивнул головой и ответил:

– То же самое, что и вы, профессор.

– А вот я считаю, что тебе лучше пару дней отдохнуть, отец, – заявила Роза. – Ты же знаешь, что сказал доктор Олби. Твое сердце не в порядке, и поэтому…

– Пожалуйста, дорогая, не пытайся сделать меня старше, чем я есть, – нетерпеливо прервал ее профессор. – Я хорошо себя чувствую. А это самое главное! Эти лекари любого рады уложить в постель.

Девушка бросила взгляд на Джеймса, как бы прося его о поддержке. Но тот сделал вид, что ничего не заметил.

– Но я очень беспокоюсь о тебе, – опять принялась за свое Роза. – Поэтому очень прошу тебя обследоваться. Если доктор Олби придет к выводу, что работа тебе не повредит, то я тут же отстану от тебя. Ну а если…

– Ладно, – смирился Холлингс и бросил на своего ассистента взгляд, в котором читались одновременно и недовольство, и нежелание обидеть дочь. – Видите, Джеймс. Не успел я приехать домой, как из меня уже делают больного.

– Неправда, отец! Я только не хочу, чтобы тебе стало хуже, – стала оправдываться девушка и нежно пожала руку отца. – Тогда ты вообще не сможешь работать.

– Ну, хорошо, хорошо. Пошли кого-нибудь за этим лекарем. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась, – примирительно произнес профессор. – Ну а чтобы доказать, что я отношусь к своему здоровью серьезно, я перед работой прогуляюсь. Должен признать, я ужасно скучал по Бушмилсу.

Когда профессор вышел, Джеймс сказал Розе:

– Зачем вы так с ним? Вы же знаете, что ваш отец большой ученый. Почему вы не верите ему и относитесь к нему, как к непослушному ребенку?

– Мне кажется, это вас не касается. То, что вы сидите с нами за одним столом, не дает вам права вмешиваться в наши семейные дела.

– Как вам будет угодно, – Джеймс резко встал со стула. – Впредь я могу есть на кухне с прислугой.

Он уже хотел выйти, но Роза, тоже встав, остановила его вопросом:

– Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне, мистер Паркер? У меня такое впечатление, что месяцы, проведенные в Египте, не пошли вам на пользу. Возможно, в тесном общении с моим отцом вы стали позволять себе некоторые вольности. Но я их не потерплю!

– Прошу прощения! – Паркер опустил глаза. – Сожалею, я не хотел вас обидеть. У меня и в мыслях не было…

– Хорошо, не будем больше об этом, – Роза холодно взглянула не него. – Кстати, мне не нравится, когда среди ночи меня будит шум экипажа. Если впредь у вас будет желание покинуть дом ночью, извольте ходить пешком.

Роза заметила, что Паркер слегка побледнел, в его взгляде читалось смущение. Тем не менее он спокойно произнес:

– Я никуда не ездил сегодня ночью. Вы, вероятно, ошиблись.

Роза еще раз молча посмотрела на него, она была уверена, что он ей лгал. Девушка всегда спала очень чутко, и когда в четыре часа утра ее разбудил стук копыт, она встала с постели, чтобы посмотреть, в чем дело. В окно она увидела Джеймса, который приехал в экипаже, которым он управлял сам. Одетый в элегантный вечерний костюм, слегка покачиваясь, он вошел в дом. То, что сейчас он отрицал свою тайную поездку, показалось девушке странным. Что ему скрывать? Может быть, он не хотел, чтобы профессор узнал о его ночных похождениях? Розе захотелось рассказать обо всем отцу. Но она знала, что смысла в этом будет немного. Профессор слепо доверял своему ассистенту, кроме того, она была уверена, что отец скорее поверит молодому человеку, чем ей. Поэтому разумнее всего в этой ситуации было ничего ему о происшедшем не говорить.

– Ваше дело, как проводить досуг, – сказала она. – Я только прошу вас меня больше не беспокоить.

С этими словами она вышла из столовой. Роза не видела, какими глазами Джеймс смотрел ей вслед. Его лицо выражало гнев и раздражение, и еще нечто, что трудно было выразить словами…

* * *

Во второй половине дня перед главным входом в дом остановилась легкая повозка. Из нее вышел высокий белокурый мужчина с симпатичным лицом и серьезными серыми глазами. Роза взяла в руки визитную карточку, принесенную ей дворецким, и с удивлением прочитала: «Доктор Томас О’Шейн». Она попросила проводить гостя в салон.

Незадолго до этого у нее опять был спор с отцом. По его словам, он чувствовал себя превосходно и обиделся на дочь, потому что та уже вызвала ему врача. Кроме того, профессор Холлингс принялся упрекать дочь в том, что она слишком часто бывает в деревне. Местных жителей он называл чернью и хотел запретить дочери общаться с ними. Но Роза, всегда остро чувствующая свою социальную ответственность, была с этим не согласна. Она уже давно заботилась о бедных, старых и больных и теперь мечтала о том, чтобы оборудовать в деревне школу, где ребятишки могли научиться хотя бы читать и писать. Но все ее планы не находили у отца никакого отклика…

Доктор Томас О’Шейн предстал перед Розой и слегка прикоснулся губами к ее руке. Молодой врач понравился девушке с первого взгляда, хотя она и не понимала, что он здесь делает.

– Я вообще-то посылала за доктором Олби, – объяснила она свое замешательство. – Он не смог приехать?

– Мой коллега вот уже несколько месяцев как ушел на покой, – ответил молодой человек. – Я перенял его практику и очень надеюсь, что вы будете довольны моими услугами, мисс Холлингс.

– Речь идет о моем отце, – начала Роза, стараясь не смотреть на нового врача. Она чувствовала себя неловко под взглядом его честных и красивых глаз. – У него больное сердце, но, к сожалению, он не хочет ничего об этом знать. Ваш предшественник тщетно пытался предостеречь его, но не смог справиться с его упрямством.

– Ваш отец – известный египтолог, не так ли? – осведомился О’Шейн. – Для меня будет честью лечить его.

– Но доставит ли вам это удовольствие, покажет время, – остроумно парировала Роза. – Пожалуйста, проходите, сейчас он в своем кабинете.

Девушка привела врача в большую комнату, все стены которой до потолка покрывали книжные полки. Широкое старинное окно, состоящее из множества соединенных друг с другом свинцовыми перемычками фрагментов, впускало внутрь достаточно света, чтобы осветить длинные столы, заставленные различными артефактами. Каждый, кто сюда входил в первый раз, понимал, что попадает в иной, загадочный мир. Это испытал и молодой врач.

Профессор сидел, углубленный в свои сделанные еще в Египте записи. Казалось, что он не заметил, как в кабинет кто-то вошел. Лишь когда дочь заговорила с ним, он поднял голову.