Со скоростью «Хикари» - Стражева Ирина Викторовна - Страница 26

Интересны места книги, где ее автор рассуждает о встречающихся жизненных ситуациях и приводит, в частности, характеристики «приятных и неприятных вещей». Так, например, наводит уныние «собака, которая воет среди бела дня». Докучает гость, который без конца разглагольствует, когда «тебе некогда». Если с ним можно не считаться, то «спровадишь его без долгих церемоний». Но какая берет досада, если «гость — человек значительный и прервать его неловко». И как печалит лунный свет или вид скользящей по реке лодки.

А что еще волнует и порой так тревожит душу?

«Неприятно, если кто-нибудь вдруг перебивает чей-нибудь рассказ на том основании, что ему лично это будто уже давно известно». «Очень неприятна возня мышей». «Приятно выиграть много фишек в игре». «В тоскливый день, когда льют дожди, неожиданно найдешь старое письмо от того, кто когда-то был тебе дорог». «Самое печальное на свете — это знать, что люди не любят тебя. Не найдешь безумца, который пожелал бы себе такую судьбу». И как печален вид очага или жаровни без огня…

Сэй-Сёнагон искренне сожалела, что «Записки у изголовья» увидели свет. Она пишет:

«Эту книгу замет обо всем, что прошло перед моими глазами и волновало мое сердце, я написала в тишине и уединении моего дома, где, как я думала, никто ее никогда не увидит.

Кое-что в ней сказано уж слишком откровенно и может, к сожалению, причинить обиду людям. Опасаясь этого, я прятала мои записки, но против моего желания и ведома они попали в руки других людей и получили огласку»{49}.

Виновником обнародования личных записок Сэй-Сёнагон стал зашедший навестить ее «Тюдзё Левой гвардии Цунэфуса, правитель провинции Исэ».

«Циновку, поставленную на краю веранды, придвинули гостю, не заметив, что на ней лежала рукопись моей книги. Я спохватилась и поспешила забрать циновку, но было уже поздно, он унес рукопись с собой и вернул лишь спустя долгое время. С той поры книга и пошла по рукам», — рассказывает Сэй-Сёнагон{50}.

Как закончилась жизнь писательницы, рассказавшей о своеобразном и теперь уже таком далеком мире древней Японии? Об этом нет достоверных данных. Предполагают, что на склоне лет она постриглась в монахини или просто выбрала для себя ветхое жилище, где и прожила последние годы жизни.

«Рассказывают, что один путник увидел жалкую хижину, откуда высунулась изможденная старуха и крикнула: „Почем идет связка старых костей?“. Догорающая жизнь стала страшной гротескной легендой. Могилу Сэй-Сёнагон показывают в нескольких провинциях, подлинное место захоронения неизвестно»{51}.

Да, если бы было возможно прокрутить ленту ушедших веков с конца в ее начало…

Долго бродила я тем ранним утром по улицам Киото. Пора возвращаться в отель. У входа в него меня встретила Эрико-сан.

— Хотела уже вас разыскивать. Боялась, что заблудились, но потом вспомнила, что у вас есть карта города. Сегодня такое хорошее утро.

— Да, Эрико-сан. Утро прекрасное. Погуляла по Киото… Вспомнила Сэй-Сёнагон, Мурасаки Сикибу, Оно-но Комати… Какие здесь жили когда-то талантливые женщины!

Тысяча рук богини Милосердия

Первая половина дня была посвящена посещению храмов. В Киото их много.

Буддийский храм Сандзюсангэндо заслуженно считается жемчужиной японской архитектуры. Заложен он был в 1164 г., во времена царствования императора Госиракава, набожного поклонника богини милосердия Каннон. Храм большой: его длина сто восемнадцать метров.

Идем по аллее, ведущей к храму. Под ногами белый гравий.

— Обратите внимание на наружную часть храма, — говорит господин Фудзита, ставший, как и его жена Кэйко-сан, на время нашего пребывания в Киото очень знающим и эрудированным гидом.

— Когда-то здесь бушевали спортивные страсти. На этом самом месте проходили турниры по стрельбе из лука. Условия были жесткими как по ограничению пространства, так и по времени, отведенному для стрельбы.

Картина далекого прошлого воспроизведена в зарисовках одного из художников того времени.

Стрелок, сидя на корточках, стреляет с южного края веранды в северном направлении. Слева от него под навесом расположилась авторитетная судейская коллегия. За легкой загородкой толпятся болельщики. Их и в те времена было всегда много. Пришли посмотреть на соревнующихся и женщины с детьми. Около лотков с сувенирами и едой, закрытых большими грибовидными зонтами, стоят покупатели. Сувениры и тогда были в спросе.

Турнир длился долго: начинался в шесть утра, заканчивался к полуночи.

На стене веранды храма закреплены памятные доски с именами самураев, удостоенных титула «Лучший лучник во всей Поднебесной». На одной доске изображена скачущая лошадь, на другой — лучник, держащий в руках лук. Рядом с ним стоят судьи. Иероглифы на досках информируют о том, кто был победителем. В 1668 г. им стал Хосино Кандзаэмон. Из 10 542 выпущенных им стрел 8000 попали в цель. Его рекорд перекрыл в 1686 г. двадцатидвухлетний Васа Дайхати. Он направил в цель 13 053 стрелы. Победными оказались 8133.

Вход в храм Сандзюсангэндо расположен с правой стороны. Около входа висит колокол, к которому привязана длинная веревка. При ее подергивании раздается мелодичный звон. Таким звоном верующий может привлечь к себе внимание богов.

Перед алтарем центрального зала — тридцать три выступа. Отсюда и название: «Зал тридцати трех выступов» (или «отсеков»). Богиня милосердия Каннон может перевоплощаться в тридцать три лика.

Только переступили порог, и перед нами — тысяча и одна позолоченная статуя богини Каннон. В центре алтаря находится главная статуя высотой около трех метров. Каннон сидит на огромном цветке лотоса и держит перед грудью сжатые ладони рук. На голове у нее одиннадцать маленьких головок. По бокам — еще сорок рук: по двадцати с каждой стороны.

Согласно учению буддизма, каждая рука способна спасти двадцать пять существ. Поэтому сорок рук считаются эквивалентными одной тысяче рук. Каннон — тысячерукая богиня.

С каждой стороны центральной статуи — еще по пятьсот Каннон. Они с рост человека, тоже позолоченные, деревянные и более просты по своему виду. У каждой — тоже одиннадцать маленьких головок, и все они «тысячерукие». Стоят, застыв в молчаливой неподвижности, кто с закрытыми, кто с полузакрытыми глазами.

— Поскольку Каннон может перевоплощаться в тридцать три различных вида, перед вами не тысяча одна богиня, а тридцать три тысячи тридцать три, — поясняет г-н Фудзита.

— Какая сложная математика, — вздыхает Марет.

Статуи создавались в течение целого столетия. Работы выполняли семьдесят скульпторов под руководством талантливых мастеров — Инкэй и его сына Танкэй. Центральная фигура — творчество отца. Работу над ней, как говорят, он начал в возрасте восьмидесяти лет.

Процесс создания статуй Каннон был достаточно сложным. Сначала собирались полые деревянные блоки, затем формировалась фигура, потом следовали лакировка, раскраска и оковка золотыми листами.

В левом и правом углу зала, словно охраняя золотистых Каннон, свои места заняли два грозных бога — Футэн и Рэдэн.

Бог ветра Футэн перекинул через плечо длинный мешок и крепко держит его обеими руками. Это и понятно: в мешке ветер с его мощнейшими порывами, вихрями и циклонами.

Бог грома Рэдэн держит в высоко поднятой руке связку с восемью круглыми барабанами. В случае необходимости он со страшной силой потряхивает этой связкой. И тогда раздаются громовые раскаты. Бог грома в это время находится за облаками.

Проходим по галерее по другую сторону храмового зала. Здесь находится двадцать восемь богов (духов) более низкого ранга. Они всегда сопутствуют Каннон, защищая верующих от трудностей и возможных опасностей. Эти боги непохожи один на другого. Они все очень разные: стоят в разных позах, разных одеяниях. Боги многоликие, добрые, злые. Все статуи сделаны из дерева и раскрашены.