Мошка в зенице Господней - Нивен Ларри - Страница 23

– Мне казалось, что я запомнил это лучше… – прошептал Поттер.

– Вы увидели! – пропел священник. – И по-вашему, это может быть природным феноменом? Итак, вам этого достаточно?

– Да, – сказал Реннер, и они вышли.

Снаружи они остановились, освещенные солнцем. Реннер покачал головой.

– Я нисколько не порицаю Литлмида, – сказал он. – Удивительно, как он не обратил в свою веру каждого человека на планете.

– Мы довольно упрямы, – сказал Поттер. – Этот поглядывающий искоса силуэт на ночном небе слишком очевиден, слишком…

– Глуп! – подсказал Реннер.

– Да. На Новой Шотландии люди не терпят обращения с собой как с тупицами, даже с Его стороны.

Вспомнив гниющее здание с его потрепанным внутренним видом, Реннер сказал:

– Похоже, Церковь Его Имени переживает худшие дни с тех пор, как Литлмид увидел свет.

– Верно. В 2902 году свет погас. Сто пятнадцать лет назад. Это событие очень хорошо задокументировано. На этом астрономия здесь кончилась – до возвращения Империи.

– Мошка погасла вдруг?

Поттер пожал плечами.

– Никто не знает. Это произошло, когда мы были повернуты к ней другой стороной. Вы, конечно, заметили, что цивилизация здесь отвоевала не так много места у бесплодного мира. Мистер Реннер, когда той ночью Угольный Мешок поднялся из-за горизонта, он выглядел уже, как слепой человек. Для иеговистов это было так, словно Господь снова заснул.

– Забыв про них?

– Говард Литлмид принял большую дозу снотворного. Иеговисты говорят, что он торопился на встречу с Господом.

– Вероятно, такое объяснение было необходимым, – сказал Реннер. – Что-то вы притихли, мистер Стели.

Хорст мрачно взглянул вверх.

– Они могут построить лазерную пушку, которая ярко сияет на нашем небе, а мы готовим туда военную экспедицию!

СПУСК В АД

С большим трудом удалось собрать всех на ангарной палубе. Закрытые ангарные двери были единственным достаточно большим пространством, способным одновременно вместить команду корабля и научный персонал, но даже здесь была жуткая давка.

Отделение ангара было забито механизмами: посадочная шлюпка, баркас и катер, оборудование для научных исследований, корабельные запасы и всякое прочее, чьего назначения Блейн даже не знал. Люди доктора Хорвата настаивали на погрузке почти каждого прибора, используемого при их работе, на случай, если он вдруг им понадобится, и военные с трудом сдерживали этот натиск, поскольку экспедиций такого рода до сих пор не было.

Сейчас огромное пространство было заполнено до краев. Вице-король Меррилл, министр Армстронг, адмирал Кренстон, кардинал Рэнсдорф и множество менее высоких гостей стояли вокруг, и Род надеялся, что его подчиненные сумели как следует подготовиться к отлету. Последние дни были заполнены неизбежной спешкой, главным образом, общественными делами, и для важной работы по подготовке корабля оставалось мало времени. Сейчас, ожидая последнюю церемонию, Род мечтал поскорее убраться из жизни столицы и остаться на борту своего корабля, подобно отшельнику. Следующий год или около того он будет под началом адмирала Кутузова, и Род подозревал, что адмирал не совсем доволен командиром подчиненного ему корабля. Русский был явно далек от церемонии, проходившей на ангарных дверях «Мак-Артура».

Не заметить его было невозможно. Кутузов был массивным, плотным мужчиной с тяжеловесным чувством юмора. Он походил на деятелей из учебника по русской истории и говорил точно так же. Частично это было следствием его воспитания на Св. Екатерине, но главную роль играл его личный выбор. Кутузов проводил многие часы, изучая древнерусские обычаи и усваивая многие из них. Мостик его флагманского корабля был украшен иконами, в каюте кипел самовар с чаем, а команда изучала то, что, как считал Кутузов, было точной копией казацких танцев.

Во Флоте укрепилось мнение, что это – человек-универсал: в высшей степени компетентный, непоколебимо выполняющий любые приказы, отданные ему, и настолько нуждающийся в человеческом сострадании, что рядом с ним люди чувствовали себя неудобно. Поскольку Флот и Парламент официально одобрили акцию Кутузова, приказавшего уничтожить восставшую планету, – Имперский совет установил, что суровая мера предотвратила распространение мятежа по всему Сектору – адмирала приглашали на все общественные мероприятия, но никто не огорчался, когда он отказывался от приглашения.

– Главная проблема – это безумные русские обычаи, – заметил Синклер, когда офицеры «Мак-Артура» обсуждали своего нового адмирала.

– Ничем не хуже шотландских, – заметил первый лейтенант Каргилл. – По крайней мере, он не пытается заставить нас понимать русский. Он довольно хорошо говорит по-английски.

– Ты хочешь сказать, что мы на Шотландии говорим не по-английски? – требовательно спросил Синклер.

– Можешь думать, что угодно, – ответил Каргилл, но потом подумал и сказал: – Конечно, нет, Сэнди. Порой, когда ты возбужден, я не могу понять тебя, но… давай лучше выпьем.

Что ж, подумал Род, Каргилл пытается вести себя с Синклером по-дружески. Причина этого очевидна: пока корабль на Новой Шотландии, и им занимаются люди с Верфи под началом Макферсона, Каргилл старается не раздражать главного инженера. Это могло кончиться переездом из каюты… или чем-нибудь похуже.

Вице-король Меррилл что-то говорил. Род отогнал прочь посторонние мысли и начал напряженно слушать журчание его голоса.

– Я сказал, что действительно не вижу во всем этом смысла, капитан. Вполне можно было провести эту церемонию на земле… хотя бы ради вас, ваше преподобие.

– Раньше корабли покидали Новую Шотландию без моего благословения, – буркнул кардинал. – Но раньше не было миссии, настолько сбивающей церковь с толку, как эта. Что ж, у молодого Харди будет проблема для разрешения, – и он указал на экспедиционного священника. Дэвид Харди был почти в два раза старше Блейна, так что упоминание кардинала было довольно относительно.

– Итак, вы готовы?

– Да, ваше преосвященство, – Блейн кивнул Келли.

– КОРАБЕЛЬНАЯ КОМАНДА, ВНИМАНИЕ!

Бормотанье стихло, как бы отрезанное, хотя и не так быстро, как было бы, не будь на борту штатских.

Кардинал вынул из кармана епитрахиль, поцеловал ее и повесил себе на шею. Священник Харди передал ему серебряное ведерко и аспенгер – жезл с полым шаром на конце. Кардинал Рэнсдорф погрузил шар в ведро и брызнул водой на собравшихся людей.

– Ты очистишь меня, и я стану чист. Ты вымоешь меня, и я стану белее снега. Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

– Так было вначале, есть сейчас и будет всегда в бесконечных мирах.

– Аминь, – автоматически отозвался Род. Верил ли он во все это? Или просто был дисциплинированным солдатом? Он не мог решить этот вопрос, но был рад, что кардинал пришел. «Мак-Артуру» могла пригодиться любая помощь…

Официальные лица сели в атмосферный флайер, и зазвучал предупреждающий гонг. Команда «Мак-Артура» бросилась долой с ангарной палубы, а Род шагнул в камеру воздушного шлюза. Завыли помпы, освобождая ангар от воздуха, а потом огромные двойные двери открылись. «Мак-Артур» тем временем замедлил вращение, сообщаемое ему центральным маховиком. Если бы на борту флайера были только военные, корабль можно было бы запустить и вращаясь по изогнутой траектории, но с Вице-королем и кардиналом это было невозможно. Посадочная шлюпка легко двинулась со скоростью 150 см/сек и вылетела наружу.

– Закрыть и опечатать, – приказал Род. – Занять места для ускорения, – он повернулся и поплыл к мостику в нулевой гравитации. За его спиной телескопические стяжки протянулись через все пространство ангарной палубы, пока пустота частично не заполнилась. Конструкция ангаров космических военных кораблей специально запутана, поскольку корректировочные шлюпки должны запускаться в нужный момент, а огромное пустое пространство необходимо скрепить на случай возможной беды. Сейчас, с дополнительными шлюпками ученых Хорвата, добавившимися к полному комплекту оборудования «Мак-Артура», ангарная палуба была лабиринтом кораблей, стяжек и упаковок.