Скелеты в шкафу - Ниммо Дженни - Страница 32

Их было четверо: Блур с женой, его сынок и еще старик. Тогда мальчишке было лет восемь. Они поставили передо мной ящик, и точно, в нем была скульптура. И тогда я взял Эмму на руки и передал старику.

Вот тогда-то все и случилось, Джулия. Все пошло совсем не так, как я ожидал. Когда у нас над головой забили часы, из собора вышел какой-то мужчина. Я тотчас узнал его – это был молодой органист. Из распахнутой двери собора доносилось звучное пение хора. Он поднял руку и воскликнул: «Остановитесь! Так нельзя!»

Он кинулся между нами, и тогда старик ударил его по лицу. Органист толкнул его, и старик рухнул наземь, ушибив голову о каменные плиты. Он закричал от боли. И тут я заметил, что Манфред устремил на органиста сверкающие глаза. Органист закрыл лицо руками и упал на колени.

Эмма заливалась перепуганным плачем, но Манфред перевел свой ужасный взор на меня, и я помимо своей воли передал ему мою рыдающую малютку. Соборные часы пробилиполдень, Манфред взглянул в глаза Эмме, и она умолкла. Она как будто оцепенела.

Я струсил, Джулия, и поступил самым постыдным образом. Я сбежал с площади. Схватил ящик и помчался прочь от собора, петляя по узким переулкам, будто за мной гналась свора демонов.

Позже мне удалось выяснить, что они отправили Эмму в другую семью, но наотрез отказались сообщить мне, в какую именно. Старик после падения остался калекой. А молодого органиста я больше никогда не видел. Я понял, что и он, и моя Эмма попали под чары похуже гипноза: всю оставшуюся жизнь над ними будет тяготеть ужасное заклятие, если я не отыщу способ снять чары. И я нашел его, Джулия. По крайней мере, я верю, что у меня это получилось. В ящике с надписью «Двенадцать колоколов Толли» хранится тот самый звук, который может снять чары с малютки Эммы. Блуры пронюхали о моем изобретении и, конечно, жаждут уничтожить его. Если ты одну за другой нажмешь буквы, из которых складывается надпись, ящик откроется.

– Ага, так вот как он открывается! – обрадовался Чарли.

– Чшш! – Фиделио приложил палец к губам. – Дослушай!

– Да, чуть было не забыл, – прибавил голос доктора Толли. – Зачем им понадобилась моя дочка? Мы с доктором Блуром когда-то вместе учились, и, естественно, я доверил ему эту тайну. Дело в том, что Эмма умеет летать. Правда, летала она всего лишь раз, еще совсем младенцем. Но кто знает?..

Береги себя, Джулия. Пленка кончается. Ко мне в дверь стучат. Прощай.

– Ну, каково? – Фиделио хлопнул себя по коленкам. – Вот так история, а? Потрясающе. Эта девочка умеет летать! Кто бы она ни была.

– Мы с ребятами подумали и решили, что это Эмилия Лун, – тихо сказал Чарли. – А органист…

– Что – органист? – быстро спросил Фиделио.

– Так, ничего, – отмахнулся Чарли. Возможно, молодой органист – это был его отец, но как теперь его найдешь? Он мог подеваться куда угодно. Нет, сначала надо отыскать Эмму Толли, а потом уж я как-нибудь найду папу, решил Чарли.

Фиделио так и рвался в бой. Ему надоело только строить планы.

– Сегодня же надо убрать отсюда ящик, – решительно сказал он. – Теперь мы знаем, что в нем и зачем.

– Да, но за мной опять шпионит этот треклятый Аза! – пожаловался Чарли. – Он сядет нам на хвост – и привет.

– Тоже мне проблема. – Фиделио показал Чарли здоровенный футляр от ксилофона, принесенный с собой. – Папа обещал подъехать и забрать меня. Если вы с Бенджи пойдете в обход квартала, Аза наверняка потащится за вами. Папа приедет минут через десять, так что, если повезет, Аза будет слишком далеко и не увидит, как я загружаю футляр с ксилофоном в машину. А если и увидит, так подумает, будто это просто музыкальный инструмент.

Чарли с Бенджамином единодушно признали, что план лучше некуда. Общими усилиями ящик доктора Толли запрятали в пустой футляр от ксилофона, и Чарли с Бенджи двинулись по направлению к парку. Уже стемнело, но за мальчиками трусил Спринтер-Боб, так что они ничего не боялись. Вскоре они заметили знакомую фигуру неубедительно загримированного Азы, который крался за ними по другой стороне улицы, то и дело прячась за деревьями. Заметили, но виду не подали.

Погуляв по окрестностям минут двадцать, мальчики вернулись домой к Бенджи. Фиделио с «ксилофоном» уже и след простыл.

– Получилось! – торжествующе воскликнул Бенджи.

– Молодчина Фиделио! – с чувством сказал Чарли. – А теперь пойду-ка я домой. До завтра!

– А завтра мы отнесем запись мисс Инглдью, да?

– Так и сделаем.

Чарли поспешил домой, умирая от желания поскорее выложить все дядюшке Патону. Тот, как нарочно, встретился ему в прихожей в полном одиночестве, но явно был не настроен выслушивать секретные сведения. Дядя Патон собирался уходить и принарядился: элегантный черный костюм и – ого! – фиолетовый галстук-бабочка. Более того, он недавно подстригся и побрился. Более того, от него и пахло необычно – каким-то пряным одеколоном, а не привычной смесью чернил и лежалых бумаг.

– Вот это да! – не сдержался Чарли. – А куда вы собираетесь, дядя Патон?

Дядя сконфузился.

– Но ты же сам просил меня раздобыть тебе ключ у мисс Инглдью, – выдавил он.

– А он нам уже не нужен! – радостным шепотом сообщил Чарли.

Дядя как будто не услышал этих слов.

– Я… э-э… кгхм. – Он кашлянул. – А я вот пригласил мисс Инглдью на ужин.

– Ничего себе!

Вот так новости. Сколько Чарли себя помнил, дядя никогда и никого не приглашал на ужин.

Дядя тоже понизил голос, наклонился к Чарли и приглушенно сказал:

– Гризелда не очень-то этому обрадовалась.

– Еще бы она обрадовалась! – Чарли усмехнулся.

Дядя хлопнул его по плечу, подмигнул и растворился во мраке ночи. Ночь выдалась непроглядно темной.

Чарли заволновался за дядю Патона. Хоть бы дяде повезло и вечер прошел без звона разбитых лампочек!

Бабушка Бон заперлась у себя, так что атмосфера в кухне царила самая мирная. Мейзи и мама увлеченно уткнулись каждая в свой журнал, но при виде Чарли сразу же засыпали его вопросами насчет первой школьной недели. Чарли рассказал все самое интересное и смешное. Умолчал он только про Габриэля Муара и еще про то, что папа, по мнению Габриэля, жив. Про плащ он тоже решил пока не рассказывать. Сначала надо придумать какое-то объяснение.

В этот вечер Чарли не ложился гораздо дольше, чем обычно, – ведь спать-то его всегда загоняла бабушка Бон. Да и потом, завтра же воскресенье, и мама не станет будить его спозаранку. Но все-таки в конце концов глаза у мальчика стали слипаться, он зевнул раз, другой и решил, что заснуть лучше все-таки в собственной постели, а не носом в чашку. Пожелав Мейзи с мамой спокойной ночи, Чарли отправился спать.

Он не заметил, как уснул, зато заметил, как проснулся. За дверью творилось что-то странное. Кто-то со скрипом мерил шагами лестницу – вверх-вниз, вверх-вниз. Потом этот кто-то двинулся в кухню. Чарли протер глаза и, с трудом стряхнув сон, прокрался вниз.

Дядя Патон, закрыв лицо руками, сгорбился за кухонным столом, озаренный одной-единственной сиротливой свечкой. Пиджак и галстук валялись прямо на полу.

– Дядя, что стряслось? – шепотом спросил Чарли. – В чем дело?

Ответа не последовало – только сдавленный стон. Чарли сел напротив дяди и стал ждать, пока тот вынырнет из бездны отчаяния. Что же это его туда повергло?

Наконец дядя поднял голову.

– Все кончено, Чарли, – возгласил он.

– Что – все? – не понял Чарли.

– Я не выдержал, – сокрушенно поведал дядя. – Случилось то, что и должно было случиться. Наша с тобой общая знакомая, мисс Инглдью, выглядела просто сногсшибательно. Вообрази, черное платье, высокая прическа и эта шея… лебединая шея… Я был в полнейшем ошеломлении.

– Еще бы, – отозвался Чарли.

– Но я продержал себя в руках до самого десерта.

– Ого! Так это же хорошо.

– Решительно ничего хорошего, – простонал дядя Патон, – хотя, полагаю, ужин ей понравился.