Скелеты в шкафу - Ниммо Дженни - Страница 20

Вход в академию представлял собой высокую арку, а по бокам высились две островерхие башни. У подножия широкой лестницы, которая вела в академию, мама вдруг замедлила шаг и взгляд ее как будто примерз к окну в одной из башен. Она так побледнела, что Чарли испугался: а вдруг мама в обморок упадет?

– Что случилось, мам?

– Мне показалось, что за мной кто-то следит, – сдавленно пробормотала она. – Все, Чарли, я должна идти. – Она торопливо поцеловала сына и быстро пошла обратно.

Тут Чарли заметил, что на противоположном конце площади стоят автобусы, а из них высыпают дети, все в разноцветных плащах – синих, фиолетовых, зеленых. Мгновение – и он оказался в гуще толпы. Вокруг бегали, кричали, скакали и переговаривались.

– Чарли! Скорей надевай плащ! – окликнул знакомый голос – А не то тебе влетит! – Из бурлящей толпы возник Фиделио. – Ведь у тебя есть плащ? Я совсем забыл тебя предупредить.

– Есть. – Чарли извлек плащ из сумки и послушно надел его.

– Отлично, а теперь пойдем. И не отставай. Утром по понедельникам у нас тут просто сумасшедший дом.

Они уже пересекали вымощенный плитами внутренний двор, когда внимание Чарли привлекло одно из окон – над ним темнело продолговатое черное пятно.

– Вот там-то Манфред чуть и не сгорел, – прошептал Фиделио.

– Во время пожара? – уточнил Чарли. Фиделио кивнул и многозначительно закатил глаза.

Мальчики поднялись по лестнице и очутились перед двумя распахнутыми массивными дверями, охраняемыми бронзовыми статуями. Чарли, трепеща, поднял на них глаза и вслед за Фиделио вошел в длинный, выложенный каменными плитами холл. И вдруг смех и голоса стихли. Слышался только топот множества ног по гулкому камню.

Стараясь не терять Фиделио из виду, Чарли пробирался сквозь притихшую толпу учеников, шмыгавших туда-сюда и скрывавшихся за разными дверями. Фиделио целеустремленно шагал к двери, над которой висели две скрещенные трубы.

Уже у самой двери над ухом у Чарли кто-то звонко взвизгнул и вцепился ему в плащ. Он обернулся. На каменных плитах холла растянулась девочка с фиолетовыми волосами. Ну и девочка! Фиолетовыми у нее были не только прическа и плащ. На лбу у девочки красовался какой-то фиолетовый узорчик, а на ногах – щегольские фиолетовые туфли, остроносые и на тонких высоченных каблучках-шпильках. Рядом валялся расстегнувшийся рюкзак и рассыпанные тетрадки. И во все стороны катились ручки и карандаши.

– Ой, извини, – пискнула девочка. И захихикала. – Это все туфли! Когда-нибудь я с них так навернусь, что уже не вернусь. – И она расхихикалась еще сильнее.

Чарли уже наклонился, чтобы помочь ей подняться, но тут кто-то грубо отпихнул его:

– А ну проваливай отсюда, Бон!

Это был рыжий Аза. Тоже в фиолетовом плаще. Он впился в девочку злобным взглядом.

– Оливия Карусел! Ты забыла правила? Ну-ка прочитай!

Девочка с трудом поднялась и нараспев продекламировала:

Тишина! Тишина! Тишина царить должна! Упадешь – не смей рыдать! Не кричать и не звать! В холле всем молчать! Бе! Бе! Бе! И так да-ле-е!

Аза цапнул ее за руку и рявкнул:

– Дерзость до добра не доводит! Пошли. – И потащил Оливию прочь.

– Ой! Учебники! Мои учебники! – заверещала Оливия.

Чарли проворно собрал разбросанные учебники и тетрадки, а Фиделио приложил палец к губам и подставил девочкин рюкзак. Заговорил он, только когда оба вошли в дверь под скрещенными трубами:

– Вот теперь можно разговаривать. Они оказались в раздевалке с кафельным полом. Вдоль стен тянулись шкафчики и крючки для плащей. А посреди раздевалки выстроились в ряд раковины.

– А что же будет с той девочкой? – испуганно спросил Чарли.

– Наверно, оставят после уроков и не пустят домой до воскресенья. И еще она получит жуткий нагоняй от Манфреда. Она у нас всего полсеместра учится, а ее уже два раза после уроков оставляли. Ее бы точно выгнали, но она потрясающая актриса. Меня раз послали к ним на урок, позвать мистера Ирвинга, так я видел, как она исполняла сольный номер. Фантастика, вот как она играла!

Фиделио показал Чарли его шкафчик, а затем отвел его в актовый зал, облицованный дубовыми панелями. На сцене толпились музыканты. Они настраивали инструменты.

– Сначала будем петь школьный гимн, потом начнется регистрация, – объяснил Фиделио.

Чарли последовал за Фиделио в первый ряд и устроился на скамье. Зал постепенно наполнялся мальчиками и девочками в синих плащах. Всего их было около сотни, в возрасте от одиннадцати до восемнадцати. Наверно, я тут самый младший, огорчился Чарли, но тут неподалеку от него уселся совсем маленький мальчик.

– Приветик, – сказал он. – Меня зовут Билли Гриф.

– А я Чарли Бон.

Малыш просиял. Волосы у него были белые, а глаза какого-то странного темно-красного цвета.

– Я альбинос, – поспешно сказал он. – В темноте вижу так себе, зато слышу будь здоров!

– А тебе не рановато в академии учиться? – удивился Чарли.

Билли не обиделся.

– Мне семь, но я сирота, так что меня приняли, – охотно объяснил он. – И потом, я еще и одаренный.

– Да я тоже, – прошептал Чарли.

– Ух ты, здорово! – Малыш засиял от радости. – Значит, нас теперь уже трое!

Чарли не успел спросить, кто третий, потому что на сцену взошел высокий седовласый мужчина.

– Доктор Солтуэзер, – шепнул Фиделио на ухо Чарли.

Кроме доктора на сцене было еще пятеро преподавателей музыки: две молодые женщины, очкастый старик, бодрый курчавый мужчина и еще один, от которого Чарли никак не мог отвести взгляд. Он в жизни не видывал такого отсутствующего лица, как у этого худощавого высокого человека с черными всклокоченными волосами, который явно забывал причесываться. Странный человек так и стоял, оцепенело глядя в никуда, и выражение лица у него не менялось. Даже когда оркестр заиграл и все запели школьный гимн, он как будто ничего не заметил.

Собрание окончилось, и Фиделио подвел Чарли к двери, на которой висела табличка: «Мистер Палтри. Духовые».

– Увидимся на переменке, – сказал Фиделио. – Я пошел на струнные, к мисс Кристалл.

– А остальные учителя, они кто? – спохватился Чарли.

– Ну, тебе достался старина Палтри – не позавидуешь. Потом, значит, у нас есть мистер Коннор, он ведет гитару и все такое. Дамы обе ведут струнные, а доктор Солтуэзер – медные духовые и хор.

– А тот мужчина, который стоял на сцене с краю?

– А-а-а, мистер Пилигрим… – Фиделио скорчил гримасу. – Фортепиано. Но к нему почти никто не ходит, он какой-то слишком…. со странностями, в общем.

– Со странностями?

– Молчит, и все. С ним даже не поймешь, правильно играешь или нет. Меня-то папа учил на фортепиано играть, он в нормальной школе преподает. Все, я побежал, а то опоздаю.

«Значит, папа Фиделио преподает в нормальной школе. Ага. А эта академия у нас какая же тогда? Выходит, ненормальная?» – Чарли задумался. Он проводил взглядом Фиделио, вихрем умчавшегося в другую дверь, и двинулся на урок к мистеру Палтри. На духовые.

Мистер Палтри одаренных детей терпеть не мог. И не считал нужным это скрывать. Чарли сразу почувствовал его неприязнь. На одаренных детей, с точки зрения мистера Палтри, просто не стоило тратить драгоценное преподавательское время. Какие-то свои специфические дарования у них были, но пользы от этих детей ни малейшей – по крайней мере, мистер Палтри пока что ее не видел.

Наконец мучительный и бесплодный урок кончился. Чарли было велено оставить плащ в раздевалке и идти на пробежку в сад.

– А где тут сад? – резонно спросил он. Мистеру Палтри этот вопрос резонным не показался. Совсем наоборот.

– А где он, по-твоему, должен быть? – раздраженно рявкнул учитель.

К счастью, в раздевалке Чарли наткнулся на Фиделио.

– После первого урока всем полагается пробежка, – объяснил он Чарли. – Пошли.

Сад в академии был такой, что Чарли и в голову бы не пришло назвать это садом. Он тянулся и тянулся, и стен вокруг не было. И ограды никакой. Зады академии выходили на огромное поле, по которому бегали дети – кто тройками, кто парами, кто поодиночке, кто трусцой, а кто во весь дух. Поле окружал густой лес, из которого выступала какая-то полуразрушенная постройка из красноватого камня.