Лазурный питон - Ниммо Дженни - Страница 15

– Смотри! – проскулил он. – Видишь? Что там?

Вообще-то хвост у Душки и раньше был куцый и совершенно облезлый, но сейчас он превратился в жалкий розовый обрубок.

– Знаешь, от хвоста почти ничего не осталось, – осторожно сказал Билли. – А что случилось-то?

– Змея! – пожаловался Душка. – Голубая змея. Душка ее укусил. Мистер Зак сказал – нельзя. Змея схватила Душку за хвост. Душка удрал.

– Похоже, эта змея оторвала тебе хвост, – всмотрелся Билли.

– Нет! – взвыл Душка. – Хвост тут. Раздавлен. Болит – ужас.

– Честное слово, нету хвоста! Я его не вижу.

– Врешь! – обиделся пес – Кухарке скажу.

Перспектива повстречаться в комнате у мистера Иезекииля с какой-то жуткой голубой змеей Билли не привлекала, и он решил отложить визит. Лучше сходить к кухарке.

Наверно, это был самый неудачный из всех дней рождения Билли. И самый страшный. Навестить кухарку ему тоже не удалось – он даже не добрался до кухни. Очутившись на лестничной площадке над главным холлом, мальчик вдруг увидел новенькую, Беллу, – она беззвучно выскользнула из двери в музыкальную башню и преградила дорогу мистеру Краплаку, который как раз вышел из раздевалки художников.

Некоторое время девочка и учитель молча смотрели друг на друга.

Потом Белла заговорила:

– Что ж, добрый вечер, Сэмюель Сверк. Учитель недоуменно спросил:

– А ты… вы кто?

– В угадайку играть не будем, – с трескучим смешком сказала Белла. Голос у нее был старческий, надтреснутый.

– Иоланда! – прошептал мистер Краплак. Можно было подумать, что он даже имени этого и то боится.

– Она самая! – прошипела Белла. Она резко раскинула руки, и то, что только что было фигурой маленькой хорошенькой девочки, окуталось серым туманом, а может, дымом и пропало в его крутящемся вихре.

– Видишь – не видишь, видишь – не видишь, – дребезжащим голосом приговаривала она. – Была – и как не бывало.

– Лучше бы мне и впрямь вас не видеть, – пробормотал учитель живописи.

– Бедняга Сэмюель! Самонадеянный Сэмюель! Ты возомнил, будто сможешь спасти своего дорогого братика? И не надейся, тебе это уже не удастся, – доносилось из дымного вихря.

Белла постепенно изменялась, и сквозь серую пелену проступало ее новое обличье. Из светлых кудряшек проросли седые космы, кукольное личико вытянулось, стало костлявым и морщинистым. Она делалась все выше и выше и вот уже превратилась в высокую каргу с пергаментной кожей и крючковатым носом.

Билли и рад был бы отвернуться или хотя бы зажмуриться, но у него не получалось. Вцепившись в дубовые перила, мальчик опустился на пол, съежился и затаился.

Мистер Краплак, неподвижно наблюдавший превращение, шагнул к старухе и протянул перед собой руку. На его раскрытой ладони лежала горстка камешков. И вдруг она начала светиться, все ярче и ярче, пока от камешков не полетели раскаленные докрасна искры.

Билли охнул и от потрясения чуть не уронил очки, но, к счастью, те двое внизу, в огромном пустом холле, были слишком поглощены друг другом и ничего не заметили.

– Подобные фокусы тебе не помогут, юноша, – высокомерно заявила старуха по имени Иоланда. – Рики был противным мальчишкой, всюду совал свой нос и получил по заслугам. А теперь твой черед расплачиваться.

– Еще посмотрим! – звонко воскликнул мистер Краплак и с размаху швырнул в старуху пригоршню раскаленных сверкающих камешков.

Ее седые волосы и серое платье затлели, Иоланда взвизгнула, а потом вдруг медленно и раздельно произнесла:

– Все, ты своего добился! Пронзительные глаза старухи впились в учителя, не отпуская его ни на секунду. Мистер Краплак сделал шаг вперед и пошатнулся. Еще шаг – и он остановился. Лицо его побелело, глаза стали пустыми и растерянными. Он отчаянно шарил по карманам, но сверкающие камешки, видимо, кончились, а руку вытащить мистер Краплак почему-то не мог. И двинуться с места тоже не мог. Кажется, он и дышал еле-еле, через силу.

– Это тебе наука, – назидательно сказала старуха. Пригладив волосы и отряхнув платье, она проследовала в музыкальную башню.

Мистер Краплак застыл посреди бескрайнего холла как статуя.

Внезапно раздался громкий писк; крупная крыса, выкарабкавшись у него из-за пазухи, спрыгнула на пол и торопливо засеменила прочь от хозяина – вверх по лестнице и прямиком к Билли.

– На помощь! – пищала крыса. – На помощь!

У ног Билли крыса замерла, подняла на него глазки-бусинки и умоляюще задергала носом.

– Билли! Помоги Босху! И хозяину! С хозяином плохо!

Билли осторожно поднял крысу и пристроил ее в карман.

– Я попробую, – дрожащим голосом пообещал он и стал спускаться в холл.

Учитель живописи даже не шелохнулся. Таинственные камешки разлетелись по полу, пришлось между ними лавировать. Правда, свечение их уже гасло и они стали похожи на остывающие угли.

Похоже, мистер Краплак Билли даже не видел. Беловолосый мальчик робко подобрался поближе и подергал учителя за рукав.

– Мистер Краплак, возьмите свою крысу. – Билли протянул ему Босха.

– Что? – Мистер Краплак недоуменно уставился на Босха. – Это еще что?

– Ваша крыса, сэр.

– Но… у меня отродясь не было никакой крысы.

Босх потрясенно пискнул.

– Сэр, она правда ваша, – настаивал Билли. – Вы сами ее назвали Босхом.

Мистер Краплак пошевелился, но все равно был сам не свой: не взглянув больше на своего питомца, он развернулся и пошел к выходу из академии.

– Убери ее куда-нибудь! – крикнул он, не оборачиваясь. – Выбрось эту гадость в помойку!

Если бы крысы умели падать в обморок, Босх бы сейчас рухнул без чувств кверху лапками. Во всяком случае, бедняга обмяк и стал как тряпичный. Билли бережно сунул его себе под свитер и помчался обратно в спальню.

– Погас. Все. Конец, – неразборчиво пробормотала несчастная крыса, когда Билли выпустил ее на свою койку.

– Кто погас? Кому конец? – не понял мальчик. – Ты про мистера Краплака?

– Как мертвый, – вздохнул Босх. – В нем свет погас.

До Билли начало доходить, что имеет в виду крыса.

– В смысле, он лишился души? Своего настоящего «я»?

Босх в ответ только дернул кончиком носа и понурился.

Билли и сам чувствовал себя прескверно: после увиденного его била крупная дрожь. Белла оказалась вовсе не девочкой, а древней-предревней старухой! И мало того что старухой, умеющей менять обличье, так еще и злой колдуньей! Вон она какой ужас сотворила с мистером Краплаком! Похоже, она гипнотизерша, как Манфред Блур.

– Два дара сразу, – прошептал Билли себе под нос, растянулся на койке и закрыл глаза. Жаль, что нельзя поехать домой и с кем-нибудь поговорить по душам, потому что у него, Билли, и дома-то никакого нет. Мистер Иезекииль наобещал что-то насчет усыновления и новых добрых родителей, но выполнять свое обещание явно не спешил.

– Кухарке скажи, – тоненько посоветовал крысиный голосок.

Босх сидел на груди у Билли и смотрел ему в глаза.

– Скажи кухарке, – повторила крыса. – Она много чего знает.

Стоило Босху помянуть кухарку, как Билли вдруг ощутил, что страшно проголодался. Он мигом скатился с койки и, прихватив с собой крысу, выскользнул из спальни.

Дорога в кухню вела через холл, и, к удивлению Билли, здесь уже горел свет, а пылающие камешки исчезли. Трудно было поверить, что какой-нибудь час назад тут летали искры и шел магический поединок. Билли заторопился в сторону столовой и кухни, но благополучно миновать комнату старост ему не удалось. На пороге возник Манфред Блур.

– Ах вот ты где, Билли, – сказал он. – Почему это ты такой взъерошенный? Что-нибудь случилось?

Билли замешкался, сообразив, что видеть превращение куколки Беллы в старуху Иоланду ему никоим образом не полагалось.

– Н-н-ничего, М-м-манфред.

– И ты ничего не хочешь мне рассказать?

Билли, возможно, и не отказался бы поговорить о Белле и мистере Краплаке, но тогда бы пришлось непременно упомянуть Босха. А мальчику страстно хотелось оставить крысу себе.