Охотники за сокровищами - Уиттер Брет - Страница 71

Но в ней стояла вода.

Шахта, прорытая на глубине двухсот метров под землей, представляла собой несколько десятков больших залов, расположенных один над другим. Бо́льшая часть обширной системы туннелей находилась прямо под рекой Неккар. Через трещины в скале постоянно протекала вода, и ее откачивали по восемь часов в день, чтобы избежать затопления. Но сейчас электричества в городе не было, и насосы не работали. Как и единственный лифт. В шахту никто не спускался, но женщины считали, что нижний уровень полностью затоплен.

Роример не планировал здесь задерживаться. На пути к Нойшванштайну ему встретилось бесчисленное количество складов с произведениями искусства, и он не мог позволить себе проверять каждый. Но ему стало ясно: в Хайльбронне разворачивается катастрофа. И он, прихватив с собой мэра города, незамедлительно отправился в штаб военного правительства и попросил выделить команду инженеров. Ему удалось добиться лишь того, что у входа в шахту выставили охрану. На следующий день Роример вернулся в штаб в Дармштадте, где полковник без обиняков сказал ему: «Лишних людей у меня нет. Ты отвечаешь за шахту, ты с ней и разбирайся». 7-я армия мечтала прославиться, открыв огромный склад шедевров искусства, но не готова была выделить для этого больше одного человека.

Джеймс Роример вернулся в Хайльбронн и сразу направился к мэру. Мэр послал гонцов на поиски главного инженера шахты и заместителя директора доктора Ганса Бауэра. Бауэр подтвердил, что шахта использовалась как склад произведений искусства, но точного их списка у него не было. Среди прочего Бауэр припомнил знаменитую картину Рембрандта «Святой Павел в темнице» и оконные витражи из Страсбургского собора. Но хотя затопление носило серьезный характер – из Неккара в шахту ежедневно просачивалось около ста тысяч галлонов воды, Бауэр заверил Роримера, что картины еще можно спасти. Склад находился на верхнем уровне, куда вода доберется не раньше, чем через несколько дней, а возможно, и недель.

– Вы уверены?

– Нет, но знаю, как в этом убедиться.

Бауэр подвел Роримера к люку в полу здания шахты.

– Это наш аварийный выход, – сказал он.

К краю люка была прислонена шаткая лесенка. Несколько метров – и она растворялась во тьме.

– Как глубоко она ведет?

– На шестьсот метров.

Роример уставился в темноту, пытаясь понять, так ли ему необходимо спускаться в шахту.

– Вы ничего не слышите? – спросил он.

Они уставились в темноту, затем отступили на шаг, чтобы дать дорогу двум грязным и насквозь промокшим мужчинам.

– Рядовой первого класса Роберт Стир, рота Б, инженерный отряд 2826, – отрапортовал один из них, вытянувшись по стойке «смирно».

Совсем еще мальчишка.

– Что ты делал внизу, сынок?

– Осматривал шахту, сэр. С одним из шахтеров.

– По чьему приказу?

– Приказа не было, сэр.

Роример смотрел в грязное, усталое лицо солдата и пытался понять, по какой причине этот парнишка по собственной инициативе полез на двести метров вниз в затопленную шахту. «Глупость и поиски приключений», – подумал он.

– И что вы увидели?

– Там, внизу, ничего не работает, сэр. Темно, хоть глаз выколи. Все на метр затоплено водой, даже насосы. В дальнем конце коридора расположены запертые двери. Мы не пытались их открыть.

– Есть какие-нибудь указания на то, что за дверями?

– На одной мелом написано «Страсбург». На других – «Мангейм», «Штутгарт» и «Хайльбронн». Больше я ничего не видел.

– Дошла ли до них вода?

– О да, сэр, вода там повсюду.

Бауэру потребовалось две недели, чтобы разработать план действий. Он работал до 30 апреля. Резервные паровые двигатели были повреждены не сильно, и запасов угля было достаточно. После ремонта и отладки можно запустить лифт и вагонетки, при помощи которых обычно поднимали соль со дна шахты на поверхность. Если слегка переделать вагонетки и прикрутить ко дну лифта огромную бадью, можно попытаться вычерпать воду из шахты. Это не остановит затопление, но не даст воде прибывать, и тогда появится возможность починить насосы и электростанцию. В сложившейся ситуации это было элегантное решение. В мертвом городе Хайльбронне оживет громыхающее чудовище и примется железными руками вычерпывать воду из соляной шахты. И все – ради спасения искусства.

Но к тому времени, когда план воплотили в жизнь, Джеймса Роримера уже не было в городе. 7-я армия подходила к Мюнхену, и он не мог терять ни дня.

Глава 41

Последний день рождения

Берлин, Германия

20 апреля 1945

20 апреля, в пятьдесят шестой – и последний – день рождения фюрера, нацистская элита ненадолго собралась в рейхсканцелярии на наспех организованное торжество, чтобы сказать диктатору последнее «прощай». Почти все мечтали о том, чтобы оказаться подальше от Берлина. Может, для фюрера это и был праздничный день, но поводов для веселья не было. В тот самый день западные союзники взяли Нюрнберг, город, где состоялся первый съезд НСДАП, и над стадионом, где нацисты еще недавно устраивали грандиозные партийные митинги, взвился американский флаг. Дом великого немецкого художника XV века Альбрехта Дюрера был разрушен почти до основания, его верхние этажи, где хранилось одно из любимых приобретений Гитлера, алтарь Вита Ствоша, украденный в Польше в начале войны, были снесены. К счастью, алтарь успели спрятать под землей.

Мир наверняка обрадовался бы чудесному спасению алтаря, но людям, собравшимся в тот день в бункере фюрера, было глубоко на него наплевать. Кольцо вокруг них неотвратимо сжималось. Над их невеселым праздником реяла тень обречености. Как они кутили в прошлые годы! Какими подарками задаривали своего вождя: чаще всего украденными произведениями искусства, которым он всегда был рад. А теперь по Берлину палила Красная Армия, и даже здесь, глубоко под землей, было слышно, как рвутся советские снаряды. Гости, приехавшие из других городов, мечтали поскорее выбраться из Берлина. Те, кто постоянно оставался с Гитлером в бункере, думали об одном: как бы оттянуть конец. Настроение менялось каждый день. Нацистов швыряло из безумной надежды в полное отчаяние. Слухи об успехах опровергались правдивыми сообщениями об участившемся дезертирстве и постоянных поражениях. Гитлер почти не показывался на глаза. Главной темой обсуждения было самоубийство: травиться или стреляться? Главным занятием – пьянство.

Явление Адольфа Гитлера, опоздавшего на собственный праздник, не сильно взбодрило его приспешников. Фюрер как-то вдруг превратился в бледного и поседевшего старика. Он подволакивал левую ногу, левая рука безвольно свисала. Он горбился, голова утопала в плечах. Он все еще третировал своих подчиненных, в особенности генералов, но прежний огонь сменился ледяным гневом. Гитлер был уверен, что его предали. Повсюду ему мерещилась чужая слабость. Но сейчас ему не хватало сил даже на то, чтобы продемонстрировать окружающим свое презрение. Врачам пришлось накачать его лекарствами, иначе он не смог бы выйти к самым преданным своим последователям, к тем, кто оставался с ним на сцене вплоть до финального акта. Его глаза, когда-то сверкавшие яростной мощью и сводившие нацию с ума, теперь были пусты.

Пожав Гитлеру руку и отговорившись тем, что спешит к подчиненным, Герман Геринг покинул бункер, зная, что никогда сюда не вернется. Альберт Шпеер писал: «Я понимал, что присутствую при историческом моменте: распаде рейха». На следующий день, 21 апреля, Геринг приехал в Берхтесгаден – курорт в самом сердце альпийского редута. Здесь его поджидал искусствовед Вальтер Андреас Хофер. В начале апреля геринговская коллекция искусства покинула замок Вальденштайн и 16 апреля после бесконечных задержек на ненадежных немецких железных дорогах оказалась в Берхтесгадене. Несколько дней спустя восемь вагонов, груженных произведениями искусства, отправились на северо-восток, в Унтерштайн. 21 апреля в Берхтесгадене оставалось только два-три вагона с мебелью, документами и библиотекой. Хофер жил в одном из них.