Досадушка (СИ) - "Андрромаха" - Страница 3

Минут через десять вышла медсестра с еще мокрым рентгеновским снимком.

– Идемте! У нас Белова в отпуске, а к Горобченко запись за неделю, но я вас отведу. У вас, кажется, CITO*.

В кабинет ортопеда их провели без очереди. Молодой врач долго вертел перед экраном Варькин снимок. Его лицо показалось Серёге знакомым, и он сдвинул брови, силясь вспомнить: откуда? Подумалось: если врач будет «свой», то Варьку вылечат в два счета!

- Сколько вам месяцев? Девять? Почему дотянули? На осмотры не ходите? Кто ваш участковый педиатр? – в голосе врача звучало осуждение. - Сажайте сюда! – он кивнул на пеленальный столик.

И тут, по голосу, Серега всё вспомнил. И - скрипнул зубами:

- Не трогай ее!

Доктор удивленно обернулся:

- Что?

Серый многозначительно задрал рукав свитера над запястьем, где над крупными буквами «ВДВ» синел парашют.

- Не помнишь меня? А я тебя узнал! Это ты пикет проводил в День Десантника?

Щеки доктора порозовели.

- Я. И – что?

- Не прикасайся к моей дочери! Ты этими руками что сегодня трогал?

- Ты сам-то утром что трогал? – вызывающе хмыкнул врач. – Что ж, не хотите – не надо. Ждите Белову. Она будет через две недели, - и отвернулся к окну.

Марина удивленно переводила взгляд с одного на другого.

- Сережа, что случилось? Доктор?...

- Доктор знает, что случилось, - прошипел Сергей. – Идем отсюда!

- Сказали: ждать нельзя! – жалобно вскрикнула жена.

Серый перевел дыхание и сдержал себя:

- Ладно. Смотрите.

Доктор дернул плечом и пошел к раковине. Демонстративно долго мыл руки. Вынул из ящика пару латексных перчаток, надел неспеша. Потом какое-то время держал ладони над стоящим около пеленального столика калорифером:

- Холодно. Согреть надо, а не то - буянить будет! – улыбнувшись, объяснил Марине.

Варька с любопытством скользила глазами по яркому плакату, висевшему на стене. Наконец, врач подошел к ней:

- Ну, красавица, давай смотреть: что с ножками?

Серега с досадой поморщился. Врач умело выпутал Варьку из ползунков. Осторожно ощупал суставы. Начал качать взад-вперед пухлые, с ямочками, коленки. Варя сдвинула светлые бровки, но плакать не надумала. А вот врач помрачнел.

- Двусторонняя дисплазия тазобедренных суставов. Угол справа – двадцать. Слева – двадцать три. Будем ставить шину Виленского. Это – долго. Это – тяжело. Но другого выхода нет.

Марина вздрогнула:

- Это – операция?

- Нет. Я сейчас объясню, - врач покосился на Серегу. – Живете одни? Кто-нибудь еще сможет помочь вам с ребенком?

Объяснял он терпеливо и долго. Серега с Мариной мрачнели. Дело оказалось серьезным. По словам врача, единственным выходом было надеть на ребенка – может быть, на несколько месяцев – жесткую рамку, которая будет исправлять неправильно развивающиеся ножки.

- А по-другому – нельзя? – Марина утирала бегущие по щекам слезы.

- У вас времени почти нет! – сдвинул брови доктор. – Она ведь, наверно, уже на ножки встает? И размер нужен вам нестандартный, в аптеке такого может не быть. В вашем возрасте редко ставят этот диагноз. Или – раньше, или уж – позже.

Марина плакала. Серый молчал. Доктор покосился на них, потом сказал:

- Я могу вам дать телефон слесаря. Отличный мастер, он выточит вам по размерам. Он часто делает на заказ такие нестандартные работы.

Марина кивнула. Врач стал писать на листочке: «Горобченко Николай Юрьевич, 8-926…». Серый усек, что фамилия – та же, что и у доктора. Хмыкнул. Врач поднял на него взгляд и пояснил:

- Это мой отец. Но что вы – от меня, лучше не говорить. Мы с ним не общаемся.

Когда Варьку одели и уже пошли к дверям, врач вдруг окликнул:

- Папаша? Останьтесь!

Серый обернулся недовольно:

- Что еще?!

Когда за Маринкой закрылась дверь, врач сказал:

- Иди сюда. Смотри!

Он достал из портфеля планшет, минуты три копался в интернете. Потом повернул экран к Сереге. Это были страшные фотографии: кособокие, больные дети. Хромые, на костылях.

- Вот это случится, если вы не сумеете выдержать лечение. Вы сломаете девочке жизнь.

«Тебе-то что с того?!» - хотел грубо фыркнуть Серега. Но вид жутких картинок стальным кольцом сжал горло.

- Возьми отпуск на работе на первую неделю. Любой ценой, хоть за свой счет. Чтоб вы смогли привыкнуть. Это – самое сложное. Малышка будет плакать. Мама будет плакать. Кто-то должен всё держать, понимаешь? Я насмотрелся такого,… - врач махнул рукой. – Ладно. Я – предупредил. Вам – решать. …Скажи, чтоб входил следующий из очереди.

В аптеке нужного размера шины действительно не оказалось. Предложили привезти на заказ через полмесяца. Серега позвонил «отличному мастеру». Мужик не удивился, не спросил, откуда взяли его телефон, назначил встречу у заводской проходной. Когда Серый вышел из трамвая, дядька уже ждал в назначенном месте. Кивнул вместо «здрасьте», взял из рук прорисованный доктором чертеж.

- Тёмка рисовал? – хмуро спросил он Серегу. – А почему диаметр не указан? – покрутил рисунок, потом кивнул: - А, понял. Ладно. Сделаю. Вам – срочно?

- За срочность – доплата? – догадался спросить Серый.

- Да нет. Те же деньги, - хмыкнул мужик. А потом с презрением спросил: - Ты тоже, что ль, говномес? Как и этот?

Серега сначала не понял, о чем он. Потом энергично замотал головой:

- Нет, что вы! Я – нормальный. У меня – семья, дочка, - и кивнул головой на чертеж. – Это ж шина – для нее.

- Лааадно, - протянул слесарь. – В четверг приезжай. Сделаю.

В четверг в шесть вечера на том же месте мужик отдал ему замотанную полиэтиленом «шину». Забрал деньги. И уже почти вслед недовольно, досадливо буркнул:

- Слышь, ты этого увидишь?

Серый обернулся вопросительно.

- …Скажи, чтоб к матери ходил. Она его простила!

Серега кивнул и, обнимая неудобную железку, поспешил к трамваю.

Просьбу эту он забыл. Кому в этой жизни есть дело до других?! На него на самого-то навалилось столько, что еле удержишь! Про первую неделю доктор сказал правду. Надевать «железку» Маринка ходила с матерью. Вернулись все втроем – в слезах. Варькины ножки распяты были на жесткую раму. Малышка изворачивалась, силясь освободиться от плена, выгибалась, вставала на мостик. И – истошно ревела, снова и снова убеждаясь в бесполезности своих попыток. Успокоить, отвлечь, закачать ее пытались весь день. Маринка плакала. Теща пила валидол. За ночь не поспали и двух часов кряду.

Уже утром, когда осипшая от вопля Варюха заснула трудным, неспокойным сном, Марина обессиленно привалилась к дверному косяку на кухне:

- Сереж, давай выбросим к черту эту «шину», а? Нет сил так ее мучить. Может, и неправда это всё – про ножки?! Может – обойдется!?

Как знать, что ответил бы Серый, если б не видел тех фотографий? Но зная, чем рискует, он отрезал твердо и решительно:

- Врач сказал терпеть - будем терпеть. Зато потом вырастет нормальная, здоровая девчонка. Я отпуск возьму на неделю. Сам буду ее таскать, поняла!?

«Без конца дорога вьется,

Семенит лошадушка.

Тот, кто верит, тот – дождется!

Отступи, досадушка!» - пела и пела тёща, качая бедную Варюху, распятую на беспощадной раме.

Спустя месяц стало проще. Варька привыкла. Они приладились. К врачу ходили каждую неделю. Сначала – к этому Артему Николаевичу, потом – к вышедшей из отпуска Беловой. Пожилая докторша раздвигала шарниры на подрастающих ножках. Проверяла свободу движения сустава. Говорила – «терпеть». Мучались они почти всю зиму. Только в самом конце февраля, когда даже ждать перестали «освобождения», врач назначила УЗИ. И по результатам подвела итог: «норма!»

- Всё, мои дорогие. Считайте, что – справились! – улыбалась им ставшая почти родной врачиха. – Вы – молодцы!

Маринка снова плакала – от счастья. Ненавистную распорку сняли прямо в кабинете. Варюха недоверчиво дергала освобожденными ножками и морщила носик, раздумывая: не заплакать ли на всякий случай в этой непонятной ситуации?